Ознакомительная версия.
«Как естественное последствие репараций, требуемых Московской репарационной комиссией, весь немецкий сельскохозяйственный потенциал предоставляется в распоряжение Москвы, и намеренно созданный голод будет использован в качестве меры подавления немецкого народа.
Советские власти заставят Германию трудом возместить нанесенный им ущерб. Для этого Москва депортирует миллионы немцев в Сибирь на рабский труд. Немецкая промышленность будет работать на благо врагов Германии.
В результате депортации и рабского труда все родственники будут оторваны друг от друга навсегда. Семья, как основа жизни нации, будет уничтожена...
Звери в человечьем обличье будут насиловать и убивать немецких женщин...
Немецких детей силой отберут у родителей, депортируют и воспитают как большевиков.
Немецкий народ как организованное сообщество будет уничтожен. Германия превратится в огромное кладбище. Тем, кто выживет, надеяться не на что...
Нынешние лишения и страдания – ничто по сравнению с полным уничтожением, к чему стремятся наши враги. Все это произойдет в случае капитуляции. Весь немецкий народ поднялся на борьбу за свое будущее и сражается, как единая вооруженная нацистская армия».
Но самым главным средством устрашения все еще была угроза смерти. То, что когда-то было суровой карой за самые гнусные преступления, становилось всеобъемлющим наказанием за самые незначительные проступки. Слово «смерть», написанное прописными буквами, появлялось в каждом приказе, в каждом призыве. Смерть – последняя отчаянная мера для спасения того, что уже никак нельзя было спасти.
Смерть за то, что не взорвал вовремя мост. Смерть за то, что тебя сочли дезертиром. Смерть за то, что отступил без приказа. Смерть за то, что не сражался насмерть... 12 февраля 1945 года фельдмаршал Кейтель издал приказ о смертной казни за следующие деяния:
«От имени фюрера приказываю:
...Любой офицер, который поможет подчиненному незаконно покинуть зону боев, легкомысленно и необоснованно выписав ему пропуск или другие отпускные документы, считается саботажником и приговаривается к смерти.
Любой подчиненный, обманом добывший отпускные документы или задержанный с фальшивыми документами, приговаривается к смерти...
(подпись) Кейтелъ, фельдмаршал».
А 5 марта 1945 года генерал-полковник Бласковиц из группы армий «X» приговорил к смерти отставших от своих частей:
«Начиная с полудня 10 марта все солдаты всех родов войск, задержанные вне своих частей на дорогах или в деревнях, в тыловых колоннах, среди гражданских беженцев, здоровыми на перевязочных пунктах и заявившие, что ищут свои части, предстанут перед трибуналом и будут расстреляны...
(подпись) Бласковиц,
генерал-полковник».
12 апреля 1945 года Генрих Гиммлер объявил, что наказание за сдачу городов также карается смертью.
«Города, являющиеся важными коммуникационными центрами, – объявил Гиммлер, – следует защищать любой ценой. Командиры, возглавляющие оборону каждого города, лично отвечают за выполнение этого приказа. Пренебрежение обязанностями со стороны армейского командира или попытка любого чиновника стимулировать подобное пренебрежение караются смертью».
Но никакие мыслимые и немыслимые угрозы не могли спасти немецкий народ от уготованной ему судьбы. На левом берегу Рейна стояли четыре миллиона победоносных англо-американо-французских войск, сгорающих от нетерпения перед финальным рывком в Германию. К последней неделе марта американцы создали за Рейном два плацдарма, в которые хлынули войска.
Остановить этот неумолимый прилив поручили упрямому и решительному фельдмаршалу Альберту Кессельрингу. Репутацию гения обороны Кессельринг заработал благодаря успешному командованию немецкими армиями в Италии. Там, отойдя с боями на новые позиции на Апеннинах, получивших название «Готской линии», он остановил войска западных союзников и пролил немало их крови. Теперь от него ожидали таких же результатов на Рейне, однако вряд ли Кессельрингу удалось бы добиться успеха там, где потерпел неудачу фон Рундштедт. Он получил единственный приказ «держаться» и шестьдесят пять дивизий с личным составом менее чем для половины этого количества.
23 марта 1945 года Кессельринг, видимо, осознал, что приказ невыполним: в тот день союзники приступили к выполнению второй фазы грандиозного стратегического плана по сокрушению Германии. 2-я британская армия генерала Демпси и 9-я американская армия генерала Симпсона форсировали Рейн севернее Рура. Союзники создали плацдармы и выбросили в районе Везеля две воздушно-десантные дивизии.
Встретить эту новую угрозу должна была 1-я парашютно-десантная армия, еще не оправившаяся от потерь, понесенных в Рейхсвальде; но на тот момент она была самой эффективной силой, оставшейся на Рейне. Ни одна из девяти или десяти дивизий, растянувшихся вдоль реки севернее Рура, не могла соперничать с парашютистами ни по численности, ни по боеспособности. Однако левое крыло армии оказалось отрезанным от соседней 15-й армии на Руре; оказавшись без поддержки на левом фланге, 1-я парашютно-десантная армия начала отступать в восточном направлении к немецким портам Гамбургу и Бремену. 27 марта генералу Гюнтеру Блюментриту, бывшему начальнику штаба фон Рундштедта, а теперь командующему 25-й армией в Голландии, приказали принять командование 1-й парашютно-десантной армией. Назначение было срочным, так как генерал Шлемм получил ранение и не мог сам командовать парашютистами.
Рассказывает Блюментрит:
«Я явился к генерал-полковнику Бласковицу, командующему группой армий «X». Он, его начальник штаба и я пришли к выводу, что, поскольку противник форсировал Рейн, ситуацию исправить невозможно. Однако сверху нам приказывали продолжать сопротивление, и мне оставалось делать все, что в моих силах. Приняв командование 1-й парашютно-десантной армией 28 марта, я обнаружил зияющие бреши на своем участке фронта, отсутствие резервов и поддержки авиации, слабость артиллерии и незначительное число танков. Коммуникации были так плохи, что с одним из своих корпусов я так и не смог связаться. Подходившие подкрепления были наспех обученными и плохо вооруженными. Я не стал их использовать, чтобы избежать лишних жертв.
Тем не менее, верховное командование в самых жестких выражениях приказывало нам «держаться» и «сражаться», грозя трибуналом. Однако я не мог больше требовать выполнения этих приказов. Мы пережили тяжелое время: делали вид, что выполняем свой долг согласно присяге, а на деле ничего не предпринимали. Под собственную ответственность я приказал войскам подготовиться к отступлению. К 1 апреля я решил направить сражение в такое русло, чтобы армия смогла отойти организованно, без излишних страданий и больших потерь сначала на позиции по обе стороны от Мюнстера, затем за канал Эмс и, наконец, в Тевтобургский лес».
За неделю после переправы союзные армии на севере Рура взяли в плен 30 тысяч немцев, но это ничтожная цифра по сравнению с тем, что ожидало их гораздо южнее. С двух плацдармов в Ремагене и Оппенхайме южнее Майнца американцы ворвались во франкфуртский коридор, собирая по пути тысячи пленных. Обеспечив базу для своих операций от реки Неккар на юге до реки Зиг на севере, а в глубину на восток до 50 миль, союзники собрались предпринять грандиозное двойное окружение Рура. 1 апреля 9-я американская армия, наступавшая на восток со своего плацдарма в Везеле, и 1-я американская армия, наступавшая на северо-запад из Марбурга, соединились в Липштадте, совершив «самое большое в истории двойное окружение».
Здесь в сердце немецкой промышленности, среди угольных шахт, сталелитейных и оборонных заводов Эссена и Дюссельдорфа, Дортмунда и Вупперталя скопились остатки войск группы армий «Б» фельдмаршала Моделя. В капкане диаметром около 80 миль оказались две армии, 25-я и 5-я танковая, имевшие двадцать одну дивизию. Модель, по словам начальника его разведотдела, прекрасно сознавал, что происходит, но все его просьбы разрешить эвакуацию армий из Рура были отвергнуты. Тогда Модель попытался отразить атаку 1-й американской армии, продвигавшейся по южной окраине Рура, но тщетно.
«Я не соглашался с методами Моделя, которыми он пытался отразить наступление противника на юге Рура, – заявил Кессельринг. – Я считал, что он должен был начать наступление восточнее. Тогда он восстановил бы рубеж север – юг, не позволив обрушить свой фланг. Атаковав западнее, Модель наткнулся на ваши более плотные колонны и потерпел неудачу. Самое главное – нанести удар в нужном месте. Один батальон, наступающий в правильно выбранной точке, может сделать гораздо больше, чем дивизия в неверно выбранном месте».
Как только стало ясно, что противник замкнул кольцо, Модель предпринял отчаянные попытки вырваться из окружения в Хамме на севере и в Зигене на юге. Как только его войска были отброшены, Гитлер взял руководство в свои руки: удерживать Рур как крепость, и никаких отступлений. «Войска в Руре получили приказ не сдаваться ни при каких обстоятельствах», – сказал Геринг.
Ознакомительная версия.
