Пробегавшие мимо плевали ему в лицо:
— Будь ты проклят, приведший нас сюда!
Постанывая от боли в раненой руке, Гассан-бей отполз в сторону. О, как жалел он сейчас о том, что не пал тогда на палубе «Реал-Мустафы» от штыка гяура!
— Я отомщу неверным, — шептал несломленный «Лев султана». — Я отомщу так, что сам шайтан ляжет мне под ноги вместо порога, когда настанет пора отправляться в рай к предкам! Клянусь Небом!
Страшной клятве Гассан-бея так и не суждено было сбыться. Никогда. Больше добавить к этому нечего…
К восходу солнца всё было кончено. Вместо ещё недавно могучего флота осталось лишь скопище чадящих брёвен. Потери турок были огромны. Свой конец в Чесменской бухте нашли более десяти тысяч неприятельских моряков. Победа русского флота была полная.
До российской столицы известие о победе при Чесме дошло не скоро. Вначале было получено краткое сообщение от посланника на Мальте. Подробности там отсутствовали, но главное было ясно: произошло генеральное сражение, в котором русский флот наголову разгромил неприятеля.
Из письма Екатерины II канцлеру Панину в сентябре 1770 года: «Лишь встала с постели, мне отдали Ваше второе письмо с приятными из Архипелага предвестиями, а не известиями ещё, ибо сказывают одни, что взяты Дарданеллы, а другие, что флот турецкий паки сожжён. Но есть ли бы выбирать, то Дарданеллы лучше возьму, ибо сие нас приближает к месту ближайшего мирнаго конгресса».
От самой эскадры с донесением послали князя Юрия Долгорукого. Попутным судном он добрался до Ливорно, оттуда посуху — в Россию. Лишь поздней осенью прибыл князь в Санкт-Петербург.
Императрица пожелала увидеть вестника славной победы немедля. Принимала его прямо у карточного столика, где только что, коротая время, проиграла подряд несколько партий дураковатому прусскому принцу Генриху. Разговор состоялся недолгий. Екатерина спешила отыграться. На прощание вручила она Долгорукому Георгиевский крест 3-го класса.
— Сей крест тебе уже послан, но, видно, не дошёл до тебя! Поэтому я его тебе сама и возлагаю!
Из первичной росписи императрицы Екатерины II о награждениях за Чесменскую победу: «Объявить им награждения: гр. А. Орлову кавалерию Св. Георгия первого класса и кайзер-флаг пока жив, чтоб мог поднять на наших кораблях и употребить в своём гербе, графу Фёдору Орлову — второго класса, адмиралу (т.е. Спиридову. — В.Ш.) деревня, контр-адмиралу Грейгу — третьего класса Георгия, тоже и князю Юрию Долгорукому. Всем командам брандеров — четвёртый класс Георгиевский, всем морским и сухопутным на судах, в действительной драке находившимся, медали на синей ленточке, корабельным командирам же тех кораблей Георгия четвёртого класса».
Затем, передумав, императрица осыпала Алексея Орлова целым дождём наград. Дадены ему были: Георгиевский крест наивысшего, 1-го класса, усыпанная алмазами шпага, шестьдесят тысяч рублей, титул графа Чесменского, единоличное право поднимать на всех кораблях российского флота кайзер-флаг и фамильный герб с изображением того же кайзер-флага.
Екатерина писала Орлову восторженно: «Блистая в свете не мнимым блеском, флот наш… нанёс сей раз наичувствительный удар оттоманской гордости… Сия победа приобрела отменную славу и честь… лаврами покрылась и вся находящаяся при Вас эскадра».
Помимо официальных наград Екатерина одарила Орлова ещё и личными подарками, которые ещё раз подчеркнули её особое расположение к чесменскому победителю. В своём письме к графу она писала:
«Граф Алексей Григорьевич! Как скоро услышала я, что у вас пропал перстень с моим портретом в чесменскую баталию (который Орлов в порыве бешенства выбросил за борт. — В.Ш.), тотчас заказала сделать другой, который при сём прилагаю, желаю вам носить оный на здоровье. Потеряв перстень, вы выиграли баталию, истребили неприятельский флот; получа другой, вы берёте укреплённые места…
Как вы весьма хорошо управляете моим флотом, то посылаю к вам компас, вделанный в трость. Прощайте, любезный граф; я желаю вам счастья и здоровья, и всякого благополучия и прошу Всевышнего, да сохранит вас целым и невредимым. Впрочем, остаюсь, как всегда к вам весьма доброжелательна. Екатерина».
Награждены были и другие участники победоносной баталии. Адмиралу Спиридову пожаловали орден Андрея Первозванного. Самуилу Грейгу, произведённому в контр-адмиралы, вручён был Георгиевский крест 2-го класса. Георгиевских крестов были удостоены и другие наиболее отличившиеся офицеры.
Но особо отмечался всеми подвиг Дмитрия Ильина. Так, выражая похвалу всем участникам сражения, Адмиралтейств-коллегия отмечала: «А паче господину Ильину, которого храбрость и твёрдость духа справедливо не токмо похвалы, но и удивления достойны».
В Российском государственном архиве Военно-Морского Флота хранится текст указа Императорского Величества Самодержицы Всероссийской Екатерины II от 22 февраля 1773 года о пожаловании ордена Д.С. Ильину. Одновременно с Ильиным, одним указом, кавалерами ордена Святого Георгия 4-го класса были пожалованы капитаны флота Лупандин, Клокачёв, Хметевский, бригадиры «флота капитаны» Барш, Бешенцов, Круз, Степанов, капитан-лейтенанты Перепечин, Дугдаль, Макензи, «флота лейтенанты» князь Гагарин, Псаро, Кочугов, Войнович, Алексиано, «флота мичман» Ушаков и флигель-адъютант Ризо. Екатерина II повелевала адмиралтейской коллегии кавалеров внести в кавалерский список, и пенсию им производить по установлению. Императрица собственной рукой написала в указе: «Старшинство их почитать с того дни как получили кресты от графа Алексея Орлова». По какой причине только через два с лишним года состоялось официальное награждение героев Чесменского сражения, установить не удалось. По дате вручения ордена Д.С. Ильину в «Общем морском списке» указан 1770 год, в «Послужном списке капитана 2-го ранга Дмитрия Ильина», хранящемся в Государственном архиве Тверской области, 9 июля 1771 года.
В Российском государственном историческом архиве в документах Фонда Капитула российских императорских и царских орденов в «Вечном списке кавалерам военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия» в списке лиц за 1771 год, внесённых к награде орденом Св. Георгия 4-го класса под № 138, записан 9 июля флота лейтенант Дмитрий Сергеевич Ильин.
От государственной казны велено было выдать победителям ровно сто шестьдесят семь тысяч четыреста семьдесят пять рублей и пятнадцать с одной четвертью копейки.
Для команд Средиземноморской эскадры учредили серебряную медаль «За победу на водах Эгейских». Носить её надлежало в петлице на голубой Андреевской ленте. На медали изображался горящий турецкий флот и надпись внизу мелкими буквами: «Чесма 1770 года июня 24 дня», а сверху в клубах дыма лишь одно краткое слово «Был». Жёнам и детям офицеров и матросов эскадры велено было Екатериной II раздать пять тысяч рублей.
Русский народ праздновал величие своего флота. Три дня в столице шли народные гулянья, беспрестанно гремели салюты, флотских закачивали на руках до упаду. Специальным высочайшим указом велено было праздновать Чесменскую победу ежегодно.
Из воспоминаний о детстве поэта и сенатора Ивана Дмитриева: «Отец мой, получая при газетах реляции, всегда читал их вслух посреди семейства. Никогда не забуду того дня, когда слушали мы реляции о сожжении при Чесме турецкого флота. У отца моего от восторга прерывался голос, а у меня навёртывались на глазах слёзы».
Изменение претерпела даже женская мода. Едва известие о победе достигло столицы, как буквально на следующий день в два с лишним раза возросла ширина юбок у петербургских модниц. Пышные кринолины заколыхались над петербургской брусчаткой, как паруса кораблей над штормовыми волнами. Тогда же наимоднейшие дамские причёски «Шишак Минервы» и «Рог изобилия» как по мановению волшебной палочки уступили пальму первенства экзотическому «Левантскому тюрбану».
Славной виктории на водах Эгейских посвящали стихи и возвышенные оды. Огромной популярностью пользовалась драма «Россы в Архипелаге», смотреть которую собирались толпы народа — от самых титулованных до простолюдинов.
На торжественном молебне у надгробия Петра Великого рыдал, не скрывая слёз своих, митрополит Платон:
— Восстань, великий монарх, Отечества нашего отец! Восстань и воззри на любезное изобретение твоё! Оно не истлело во времени, и слава его не помрачилась! Восстань и насладись трудами рук своих!
На надгробие был торжественно возложен добытый неизвестным матросом кормовой турецкий флаг. Рядом лёг на холодный мрамор лист бумаги со стихами:
Тебя виновником считая русских благ,
У неприятеля отнятый ею флаг,
Перед стопы твои усердно полагает,
И жертвой сей твоё столетие венчает.
Гром Чесмы всколыхнул весь мир. Хитроумные дипломаты горестно сотрясали пудру париков, вчитываясь в донесения о результатах баталии. Русский флот заявил о себе во весь голос. Так, британский посол при русском дворе лорд Каскарт в своём донесении в Лондон особое внимание обращал на «храбрость, распорядительность и решительность, показанные русским адмиралом, офицерами и матросами при столь новых для них обстоятельствах».
