области со времен Дампира тоже произошли изменения. Дампир стал пиратом исключительно для удовлетворения своих научных интересов – других способов посетить отдаленные земли у него просто не было. Напротив, работа ученых более позднего времени стала приобретать криминальный характер, поскольку заключала в себе похищение природных ресурсов – так называемое биопиратство.
В эпоху колониализма одним из самых востребованных товаров стал хинин – лекарство, добываемое из коричневой коры хинного дерева (цинхоны). Хинин, который принимали в виде порошка, запивая водой, помогал бороться с малярией – самой смертоносной болезнью в истории человечества (по некоторым оценкам, от болезней, переносимых москитами, умерла половина из 108 миллиардов человек, когда-либо живших на планете, и на малярию приходится наибольшая доля в этой бойне). Малярия была всемирным бедствием, от нее гибли люди в Африке и Индии, в Италии и Юго-Восточной Азии, но цинхона, к сожалению, росла только в Южной Америке. Поэтому европейские страны стали тайком отправлять ботаников в Южную Америку, чтобы раздобыть семена цинхоны. Это оказалось бесплодной затеей. Самые ценные, богатые хинином виды произрастают на высоких, крутых склонах Анд, которые три четверти года обычно окутаны туманами. В итоге ни один из контрабандистов не добился успеха, а некоторые исчезли бесследно.
Первым, кто преуспел в этом деле, стал боливийский индеец по имени Мануэль Инкра Мамани. О нем известно очень немного. Слухи о том, что он – потомок царя инков, скорее всего, выдумка, но он мог принадлежать к роду целителей, сведущих в лекарственных свойствах растений. Во всяком случае, он мог неделями путешествовать по Амазонии, поддерживая силы почти исключительно листьями коки, и обладал сверхъестественной способностью в бескрайнем зеленом пологе джунглей высматривать мельчайшие алые пятнышки – характерный цвет листьев цин-хоны.
В 1865 году он собрал несколько мешков семян и отправился пешком за тысячу миль по морозному андскому высокогорью, чтобы доставить добычу некоему англичанину, который и поручил ему это дело. За это деяние он получил 500 долларов, двух мулов, четырех ослов и новое ружье. Дома его заочно приговорили к смерти за предательство родины. Жадный англичанин позже еще раз послал его в джунгли за новой партией семян, но на сей раз Мамани поймали и предъявили обвинение в контрабанде. Его бросили за решетку, лишили воды и пищи, жестоко избивали. Через пару недель его выпустили настолько изувеченным, что он не мог стоять прямо. Ослов у него забрали, а сам он через несколько дней умер.
Историки до сих пор спорят, можно ли оправдать преступление Мамани. С одной стороны, Перу и Эквадор прибрали к рукам важнейшее лекарственное средство и держали на него заоблачные цены, буквально наживаясь на смерти. Более того, они настолько неразумно использовали деревья, что к середине 1800-х годов цинхона оказалась на грани исчезновения. После Мамани несколько европейских стран благодаря семенам, добытым контрабандой, заложили несколько плантаций хинного дерева в Азии, что впоследствии спасло миллионы человеческих жизней по всему миру [5]. (Кстати, британские служащие в Индии употребляли кору как горький тонизирующий напиток, добавляя алкоголь для улучшения вкусовых качеств. Так родился джин-тоник.) С другой стороны, азиатские плантации подрывали и постепенно сводили на нет местную индустрию выращивания цинхоны в Южной Америке, что вело к обнищанию населения. Учитывая ценность цинхоны для медицины, один историк, не сильно преувеличивая, назвал это похищение «крупнейшим ограблением в истории». Это был колониализм в своем самом эксплуататорском виде. И это спасло бесчисленное количество жизней в Африке и Азии.
Другой случай биопиратства, кажется, оправдать сложнее. Одним из важнейших составляющих индустриализации был каучук, который добывали из сока некоторых деревьев, произрастающих в Амазонии. Без каучука и его производного – резины – не было бы шин для велосипедов и автомобилей, без резиновых трубок и пробок была бы невозможна современная медицина. Без резиновой изоляции для проводов у нас бы не было электричества. Но каучук оставался нишевым продуктом до 1876 года, когда британский исследователь Генри Уикхэм взломал бразильскую монополию, контрабандой раздобыв 70 000 семян каучукового дерева, которые были использованы для разведения плантаций в Азии. Мир в целом, безусловно, получил от этого пользу, но воровство семян для производства потребительских товаров выглядит менее этичным, чем воровство семян для производства лекарств. Следующий пример контрабанды выглядит еще более безнравственным. Речь идет о шотландском ботанике, который в 1840-е годы приехал в Китай, вырядился в местное одеяние, выбрил переднюю часть головы, остальные волосы завязал в хвост, проник на государственную плантацию и выкрал 20 000 наилучших чайных кустов для транспортировки в Индию. Трудно убедить себя в гуманитарной миссии чая «Эрл Грей».
Биопиратство продолжается и в наши дни. Миллиардеры в Китае выкладывают огромные суммы браконьерам за рог носорога и другие якобы приапические снадобья. Фармацевтические компании создают невероятно разрекламированные лекарства из змеиного яда и барвинка, из многих тропических растений, и очень редко деньги хотя бы частично возвращаются местным жителям, которые порой являются первооткрывателями их лекарственных свойств. И занимаются этим отнюдь не только сверхбогачи; обычные люди по всему миру поддерживают обширный черный рынок экзотических цветов и животных. Даже притом, что нарушители больше не гоняются за дублонами и реалами, пиратский дух эпохи Дампира жив до сих пор.
В 1703 году Уильям Дампир смог сделать небольшую паузу. Началась очередная война между Францией и Испанией, и англичане решили прибегнуть к помощи приватиров, чтобы враги не чувствовали себя вольготно. Королева Анна знала, что Дампиру запрещено командовать кораблями флота Ее Величества, однако пригласила 51-летнего пирата на аудиенцию. Дампир, как последний подхалим, льстил королевской особе как только мог – и вскоре получил назначение на корабль «Сент-Джордж» в качестве капитана.
Увы, плавание на «Сент-Джордже» обернулось очередными неприятностями. Члены экипажа обвинили Дампира в том, что он берет взятки (например, столовым серебром) у капитанов иностранных судов, которые он останавливал. За взятку Дампир проводил лишь поверхностный осмотр трюмов и отпускал их восвояси, не трогая сокровища. Пошли также слухи, что Дампир стал много пить, хотя это трудно поставить ему в вину. Он сутками мотался по морю, высматривая корабли на горизонте. Это было невероятно скучно, но, в отличие от своей прежней буканьерской практики, он не мог просто плюнуть и уйти в какой-нибудь отдаленный порт. На нем лежала ответственность, а невозможность удовлетворять свое научное любопытство наводила глубокую тоску. (Современные исследования показывают, что IQ напрямую связан с употреблением алкоголя, и это отчасти объясняет тот факт, что люди начинают пить больше, когда чувствуют невозможность интеллектуальной самореализации.) В 1707 году, когда плавание завершилось, репутация Дампира как капитана лежала в руинах, и ему больше никогда не довелось командовать
