Анализ идейной базы коллаборационистов дает основания говорить о том, что их декларации, лозунги строились на варьировании противоречиями, назревшими к тому времени в советском обществе. В первые же месяцы войны выяснилось, что для стимуляции коллаборационистских настроений было недостаточно лишь обещаний сохранить жизнь и взывать к «желудку». Это вызвало необходимость более серьезных политикопропагандистских разработок. Данная работа почти целиком была передана самим коллаборационистским лидерам, германское руководство лишь контролировало и направляло ее, хотя далеко не всегда в желаемое русло. Следует отметить, что существование идейных разработок опровергает мнение о безыдейности коллаборантов. Сам факт, что пропаганда, направленная на формирование коллаборационистских настроений, эксплуатировала интерес к будущему России, патриотизму, национальным, религиозным чувствам, дальнейшей судьбе народов СССР, показывает, что в коллаборационистской среде был высок интерес именно к такого рода вопросам. Напротив, немецкая пропаганда первых месяцев войны, оперировавшая лишь потребностями в пище, курении, алкоголе, не дала и не могла дать желаемого эффекта. Ход политико-пропагандистских мероприятий, проводимых на оккупированных территориях Советского Союза, позволяет проследить, как изменялись взгляды немцев относительно граждан СССР. Так, если в первые недели и месяцы войны немецкие листовки отличались примитивизмом, то уже в конце 1942-го — начале 1943 г. немцы были вынуждены привлекать к сотрудничеству высших и старших офицеров РККА из числа военнопленных, пропагандировать обещания относительно будущего России, даже объявить о создании фиктивного Русского комитета как альтернативного российского правительства и самостоятельной Русской Освободительной Армии.
Можно утверждать, что идейная база советского коллаборационизма в ходе войны эволюционировала, постепенно приобретая все более стройную форму. Так, если на протяжении 1941— 1942 гг. то или иное политико-пропагандистское мероприятие ограничивалось определенной территорией, то уже в 1943 г. была сделана попытка объединить все антисоветские силы под едиными лозунгами. Кроме того, неправомерны утверждения, что идейная база коллаборационистов принесена на советскую территорию извне — русской эмиграцией[1271]. Напротив, влияние белой идеи в комплексе политико-пропагандистских мероприятий было довольно низким. Кроме того, коллаборационистские лидеры взяли курс на решительный разрыв с идеями белого движения, удерживая его на протяжении всего периода войны. Эмигрантам довелось принять лишь практическое участие в формировании некоторых коллаборационистских частей, используя свой военный опыт, полученный в годы Первой мировой и Гражданской войн. Таким образом, можно утверждать, что идейная платформа советского коллаборационизма разрабатывалась и формировалась именно в советской среде. Провозглашение Русского комитета, декларирование его принципов, объявление о создании РОА — все это имело целью придать коллаборационизму характер массового антисоветского движения под собирательным названием Русское Освободительное движение. Однако и это не остановило начавшегося разложения коллаборационистских формирований, которое после провала операции «Цитадель» приняло угрожающие размеры. Идея создания массового антисоветского движения, несмотря на имевшийся для этого потенциал, не была реализована, главным образом, из-за нежелания германского правительства коренным образом изменить «восточную политику», дать населению СССР четкие гарантии относительно их будущего.
Вместе с тем объективным следствием политико-пропагандистских мероприятий явилось то, что Сталин и советское руководство были всерьез обеспокоены перспективой второй гражданской войны. В попытке уменьшить влияние политикопропагандистских мероприятий коллаборационистов Сталин был вынужден отказаться от лозунгов интернационализма, распустить Коминтерн, больше апеллировать к патриотизму, восстановить знаки различия царской армии и даже наладить отношения с Православной и другими церквами. Патриотизм, национальные ценности стали неотъемлемой частью советской пропаганды, направленной на разложение коллаборационистских формирований. В то же время правомерно утверждать о низкой эффективности советской пропаганды. Несмотря на то что она проводилась постоянно на всем протяжении оккупации, факты массового перехода коллаборантов на сторону партизан отмечены именно в период поражений германской армии и ее отступления с советской территории. Столь низкое влияние советской пропаганды, направленной на обработку коллаборантов, вполне объяснимо в том смысле, что значительная часть населения СССР за годы советской власти перестали верить советской пропаганде в принципе. Низкий жизненный уровень населения, массовые репрессии, уничтожение религии, национальных ценностей в сочетании с утверждениями пропаганды о «счастливой жизни» в СССР — все это вселяло в сознание советских людей некую раздвоенность. И если в период тотального советского контроля недоверие к советским пропагандным штампам было чревато последствиями, то в период оккупации население, оставшееся по ту сторону фронта, было свободно в своем выборе — верить или не верить тому, что исходит от советской стороны. В такой обстановке оставалось руководствоваться реалиями происходивших на фронтах событий, которые и явились определяющими в вопросе устойчивости личного состава коллаборационистских формирований, особенно той их части, которая не была движима идейными мотивами становления на путь коллаборации. Можно говорить лишь о способствующей роли советской пропаганды в деле разложения изменнических формирований, однако нельзя отводить ей решающую роль.
Говоря об устойчивости коллаборационистских формирований, ее нельзя характеризовать обобщающе. Можно выделить три периода, характеризующихся различной устойчивостью коллаборационистских частей и соединений, что дает понять, что она зависела почти исключительно от положения на фронтах.
Первый период (начало оккупации — конец 1942 г.) характеризуется наибольшей устойчивостью коллаборационистских формирований, минимальным количеством случаев перехода их личного состава на сторону партизан. В то же время количество переходов партизан на сторону коллаборационистов, а красноармейцев — на сторону германской армии именно в этот период достигло своего апогея. Это связано с тем, что указанный период отмечен, в основном, победами германской армии, ее продвижением в глубь советской территории. На этом фоне в советской среде были сильны пораженческие настроения, а наибольшее количество военнопленных, составивших значительный потенциал коллаборационистских формирований, приходится именно на этот период.
Второй период (зима 1942—1943 гг. — лето 1943 г.) характеризуется снижением устойчивости коллаборационистских формирований, что является следствием остановки продвижения вермахта под Сталинградом, крупным поражением сталинградской группировки противника. В результате этого был развеян миф о непобедимости германской армии, что неизбежно отразилось на настроениях личного состава коллаборационистских частей и их потенциала: советских военнопленных, неустойчивых партизан, местного населения и т.д.
Третий период (лето 1943 г. — лето 1944 г.) характеризуется наименьшей устойчивостью коллаборационистских формирований, что связано с переломным моментом в войне — победой в Курской битве и провалом немецкой операции «Цитадель», после чего последовал отвод германских войск. В этот период, зарегистрировано наибольшее число переходов коллаборационистов на сторону партизан или РККА. В то же время число дезертиров из партизанских отрядов, перешедших на сторону коллаборационистов, значительно снизилось. Повышение неустойчивости коллаборационистских формирований привело к переброске значительной части восточных батальонов на Западный фронт. Это внесло дополнительную деморализацию в среду коллаборационистов, лишило моральной опоры, превратив, по сути, из борцов с большевизмом в немецких наемников, вынужденных воевать против войск демократических государств.
Несмотря на падение надежности изменнических частей, отток их личного состава, дезертировавшего и переходящего к партизанам, компенсировался имевшимся потенциалом. Параллельно с оттоком коллаборантов шел процесс пополнения изменнических воинских единиц. В результате удавалось не только вовремя восполнять потери, но и увеличивать численность коллаборационистских частей. Однако по мере ухудшения положения германской армии на Восточном фронте добровольный набор коллаборантов уступал место принудительной мобилизации. Результатом стало уменьшение процента идейных коллаборационистов и увеличение числа тех, кто встал на путь измены в силу сложившихся обстоятельств.
