Важнейшим вопросом караульной и конвойной службы является порядок употребления часовым или конвоиром в дело оружия. Как известно, этим лицам предоставлены во время несения службы большие права, в том числе и право применять в случае необходимости вверенное оружие. Это было предусмотрено Воинским уставом о службе в гарнизоне издания 1872 г.. Вопрос этот остается актуальным всегда, во все времена, ибо от правильного и четкого изложения, понимания и реализации соответствующих правил зависит человеческая жизнь. В уставе 1872 г. соответствующие правила были изложены недостаточно четко13. Потому-то, видимо, по делу Сидора Мастепанова разные прокурорские инстанции не пришли к единому мнению.
Не случайно в объяснительной записке к новому Воинскому уставу о гарнизонной службе, утвержденному императором и введенному в действие приказом военного министра № 278 от 12 сентября 1884 г., вопросу о применении часовым оружия уделено особое внимание: «Случаи употребления оружия часовым в прежнем уставе изложены без системы и ненаглядно. Между тем, совершенно ясное усвоение правил, даваемых по этому предмету, весьма важно, а потому изложение их должно быть настолько рельефно, чтобы оно врезывалось в память нижних чинов».
Устав 1884 г. ввел следующие правила, подробно излагавшие суть вопроса с тем, чтобы исключить неправомерное употребление оружия часовым или конвоиром. «Часовой, – говорилось в § 153 устава, – может употребить оружие в следующих случаях: I) для защиты охраняемого лица или поста; 2) для защиты самого себя и 3) против арестанта, совершающего побег. Во всех случаях, если возможно избегнуть употребления оружия призывом помощи или предупреждением покушающегося на преступление, то часовой обязан это сделать. В случае употребления оружия часовой соображает сам, действовать ли холодным или огнестрельным оружием».
Специально оговорены в уставе правила поведения и действия часовых, охраняющих арестантов: «Если арестованные не исполняют требований часового, то он должен об этом голосом, свистком или через проходящих сообщить караульному начальнику, в крайнем же случае действует оружием, согласно § 153».
Участившиеся происшествия при несении караульной и конвойной службы заставили командующих войсками военных округов обратить серьезное внимание на обучение нижних чинов и их подбор для исполнения такого рода обязанностей. В одном из приказов по войскам гвардии и С.-Петербургского военного округа говорилось: «Произведенным расследованием о причинах усилившихся в последнее время побегов арестантов из тюрем, так и во время их этапного следования, оказалось, что таковые главным образом кроются в допущенных часовыми и конвойными отступлений от строгого исполнения требований устава гарнизонной службы». Приказ предписывал назначать на службу «нравственных и испытанных нижних чинов, твердо изучивших требования караульной и конвойной службы», строже следить за исполнением ими обязанностей, «фактически поверяя их в этом», подвергать ответственности по закону лиц, допустивших послабление в этом деле и их непосредственных начальников, «обратить особенное внимание не только на изучение Устава о службе в гарнизоне во всех войсковых частях, но и на исполнение его требований ввиду крайне важного значения их как в мирное, так и в военное время».
Весьма выразительно со свойственной ему афористичностью высказался по этому поводу командующий войсками Киевского военного округа, автор трудов по военной истории, тактике, обучению и воспитанию войск генерал М.И. Драгомиров: «Помните, ради Бога, что караульный устав не простая книжка, а что в ней за всякой запятой суд или кровь. И потому продумывайте его и вдоль, и поперек, и в глубину»14...
Как говорилось в специально подготовленном по этому вопросу докладе Главного штаба (1883 г.), резервные батальоны вообще «утратили способность исполнять специальное их назначение – быть кадрами полевых войск». Но вместе с тем, как видно из приведенных примеров, им с трудом, в ущерб основным обязанностям, приходилось осваивать непривычную для них службу. Это осознавали и авторы упомянутого выше доклада. «Надежный надзор за арестантом, умудренным опытом тюремной жизни, изворотливым, энергичным и нередко озлобленным до отчаяния, – говорилось в этом документе, – возможен лишь для стража и конвоира, специально для того и подготовляемых»15.
Созданная для выработки предложений о преобразовании внутренней службы комиссия в составе представителей от министерств военного, внутренних дел и финансов под председательством генерал-адъютанта графа Шувалова пришла к выводу о необходимости пересмотреть существовавшую практику выделения служебных нарядов, реорганизации всего тюремного дела как «одного из условий ограждения государственного порядка и общественной безопасности», а также об освобождении армии от окарауливания тюрем и создании особого вида «военных команд, тождественных существующим ныне 63 конвойным командам». В этом смысле проектируемая организация конвойной стражи должна перенять часть функций местных войск. Кроме того, предполагалось сформировать и тюремную стражу (по вольному найму). В октябре 1883 г. эти соображения комиссии получили одобрение государя.
Таким образом, минувшее двадцатилетие после упразднения внутренней стражи выявило целый ряд недостатков и неудобств в организации внутренней службы. Непосредственно предназначенные для конвоирования и охраны арестантов команды были опрометчиво резко сокращены, а задача, легшая в связи с этим на армейские части, привела к снижению качества службы и перегрузке войск служебными нарядами в ущерб непосредственному их предназначению. Все эти соображения достаточно ясно объясняли причины предполагаемой реформы. А каким образом ее намеревались осуществить?
Речь шла о создании в дополнение к существовавшим 63 конвойным командам новых формирований. Ежегодно в среднем тогда уже сопровождалось до 350 тыс. арестантов. Имевшиеся конвойные команды справиться с этим не могли, так как они состояли всего из 86 офицеров и 3347 нижних чинов. Предполагалось перераспределить эти силы, добавить еще 15 офицеров и такое количество нижних чинов, чтобы сформировать 567 конвойных команд, в которых по штату будет 101 штаб– и обер-офицер и 11600 нижних чинов.
Министерство внутренних дел уповало на сохранение конвойных команд как необходимой и единственно возможной силы для выполнения порученных им задач. МВД считало, что качество обывательской и даже полицейской охраны в 11 раз ниже общевойсковой и в 110 раз слабее охраны специально для нее предназначенными конвойными командами. «Конвоир арестанта, – рассуждали в МВД, – должен быть не просто вооруженный страж, а солдат, не наемник, а слуга по присяге. Надзор за арестантами требует от конвоира умственного развития, сметливости, твердого и ровного характера, безукоризненной честности и готовности жертвовать своею жизнью, исполняя долг службы»16... Первейшим и главным вопросом, подлежащим решению при создании такого рода команд, оставался выбор принципа их комплектования. Оно должно было осуществляться путем набора новобранцев. Пограничная стража, например, лишь тогда избавилась от некачественного пополнения и изъянов в службе, когда перешла именно на такой способ комплектования, освободившись от направляемых армейскими частями порочных или непригодных по каким-либо причинам людей. То же самое имело место и во внутренней страже, что в конечном итоге в немалой степени способствовало ее упразднению. Более строгим был отбор в корпус жандармов: частично новобранцами, а также путем перевода из войск лиц отличного поведения, прослуживших не менее трех лет, грамотных, роста не ниже 2 аршина 4 вершка. Жандармские управления осуществляли наблюдательные функции, связанные с обеспечением внутренней безопасности империи (это был орган политического сыска), а входившие в состав Отдельного корпуса жандармов дивизионы и команды предназначались для выполнения обязанностей исполнительной полиции в местах своего пребывания. Можно считать это специфическим видом внутренней службы. В то время (1883 г.) Отдельный корпус жандармов состоял из 569 офицеров, 6963 нижних чинов (в том числе 5352 унтер-офицеров, 1309 рядовых и 312 нестроевых).
4. Организация и служебная деятельность конвойной стражи
Из имевшихся в то время конвойных команд 16 находились в европейской России и 47 – в Сибири на Главном ссыльном тракте (от Тюмени до Карийских промыслов). Предстояло вновь учредить в губернских и уездных городах недостающие конвойные команды в европейской России. Общее содержание всех конвойных команд должно было обойтись казне в 1156 тыс. рублей.
