утомила эта ночная стрельба? Отдай связника, и скоро мы их накроем.
Капитан с трудом согласился. «Дух» уже терял сознание, когда афганцы вывели его к машине Коноваленко. УАЗ направился в полковой медсанбат. Местный доктор откачал пленника, привел его в порядок, и машина покатила в городок советников. Там в гостевом домике уже был накрыт стол, и майора вместе со связником ждал переводчик Равшан Салихов.
— Вот что, Равшан, слушай меня внимательно, — сказал Коноваленко, когда они уселись за стол. — Тебе первое боевое задание. Надо успокоить пленника. Важно, чтобы он привык к своему новому положению.
Коноваленко налил рюмку водки себе и афганцу. Тот пить не стал, но поел. Было видно, что он пришел в себя и с интересом поглядывал на своих спасителей.
— Объясни ему, — кивнул Михаил Иванович переводчику, — бояться не надо. Ничего дурного мы ему не сделаем. Вот поест, отдохнет и может быть свободен на все четыре стороны.
Салихов вопросительно посмотрел на майора: правильно ли он понял командира и тот отпускает пленника. Коноваленко утвердительно кивнул, мол, не сомневайся, все ты правильно понял.
— Но есть одно обстоятельство, Равшан. Скажи, что я прошу узнать, кто обстреливает город, какими силами организуются вылазки, какое у них оружие и где ждать очередное нападение.
Переводчик медленно, чтобы не упустить ни одного слова, объяснил пленнику предложение майора.
— А еще добавь: за каждую информацию он будет получать от меня по 500 афгани. Он согласен?
Салихов перевел. Афганец глянул на Коноваленко и не раздумывая кивнул. Такое быстрое согласие не понравилось Михаилу Ивановичу. «Перестарались хадовцы, он так напуган, что согласится на все». Однако выбора не было.
Поскольку дух оказался неграмотным, пришлось Равшану самому написать за него записку, в которой говорилось, что Устад Башир, проживающий в кишлаке Нахрин, готов помогать советским товарищам. Тут же пленник приложил отпечаток пальца.
Договорились, что Михаил Иванович и Равшан будут ждать его с известиями через три дня.
«Три дня прошли в напряженном ожидании, — напишет позже в своих воспоминаниях начальник и сослуживец Коноваленко Евгений Пешков. — Что бы майор ни делал, он постоянно возвращался к одному вопросу: придет или не придет необычно завербованный агент, и если придет, то с чем? К вечеру третьего дня, когда уже начало смеркаться, он заперся с Равшаном в гостевой и чаще, чем обычно, выходил на улицу, испытывая какой-то нервный зуд от тягостного ожидания. И все же появление агента он прозевал. Вкрадчивый стук в дверь раздался совершенно неожиданно для него, когда он сидел, тупо созерцая развернутую топографическую карту и пытаясь определить, откуда будут проведены очередные обстрелы. Когда Равшан впустил агента, Коноваленко облегченно вдохнул и расплылся в улыбке».
Вскоре начальник оперативной разведгруппы доложил руководству информацию об организаторах обстрелов, привлекаемых духовских силах, огневых позициях и, что самое ценное, о планируемых налетах.
Спланированная спецоперация включала в себя три составляющих: бомбардировку с воздуха близлежащих к Нахрину кишлаков, где и располагались духи, организация ночной засады в ущелье и, наконец, артиллерийское минирование и пристрелка ущелья и вершин.
Все это дало свои результаты. Обстрелы с этого направления стали достаточно редкими.
А вскоре майора Михаила Коноваленко вызвали в Кабул. Командующий армией генерал-лейтенант Юрий Тухаринов вручил ему и еще пяти офицерам разведпункта ордена Красной Звезды.
Получать награды приятно. Хотя за каждой из них большой труд, служебные и профессиональные проблемы и их преодоление, опасность погибнуть в любую минуту. Верно говорят, на войне как на войне.
Сложности и те самые проблемы порой создает не только противник, но и закусивший удила начальник.
Как-то в «родной» провинции Коноваленко, Баглане, наши войска совместно с афганской армией проводили операцию. Возглавлял ее незабвенный генерал Печевой.
«Наши два полка, — вспоминает Михаил Иванович, — сработали мобильно: окружили отведенный им район, а афганцы еще два дня не могли замкнуть кольцо. Ну какой уважающий себя душман будет ждать, пока он попадет в ловушку. Они забрались в горы и наблюдают за нами.
А Печевой наседает: «Где противник? Дай разведданные по противнику». Пытаюсь объяснить: «Товарищ генерал, была статика, сейчас динамика. Пока не могу ничего сделать». Печевой сорвался. Заорал: «Приказываю, срочно радиофицируй свою агентуру».
Ну что тут скажешь, как его вразумишь. Отвечаю: «Ваше приказание выполнить не могу».
Он хватает трубку телефона:
— Командующего мне!
И докладывает:
— Товарищ генерал-лейтенант, майор Коноваленко отказывается выполнять мое приказание!
Это в боевых условиях. Меня зовут к телефону. Объясняю: «Печевой приказал снабдить агентуру радиостанциями. Но на это мне надо указание Центра».
Коноваленко не слышал последующего разговора командующего со своим заместителем, но больше генерал таких приказов не отдавал.
Правда, в эту же ночь с гор спустился агент и дал координаты банды. Подняли разведывательную роту по тревоге. Их поддержали вертушки. Главарь моджахедов доктор Миоголь чудом выжил, а банда была разгромлена.
Впрочем, даже если начальство не подбрасывало трудноразрешимые задачи, были и вполне объективные сложности. Взять тот же языковой барьер. У Коноваленко английский язык. Только кому же он нужен в Афганистане. Да, перед вводом войск, казалось бы, этот вопрос продумали. В группе у Михаила Ивановича был узбек-переводчик. И вот из Пакистана, из лагеря подготовки моджахедов приходит афганец, племянник агента. Грех не воспользоваться таким случаем. Агент организует встречу с племянником. Естественно, у Коноваленко множество вопросов по этому лагерю: от его местоположения до методов подготовки. Он задает вопросы на русском, но переводчик слабо знает фарси. На плохом фарси он переводит вопрос
