Но главное – теперь уже можно было безбоязненно выписывать в Россию Андриетту с детьми. 2 октября 1842 года она получила паспорт на себя «и 2 детей малого возраста», которыми, судя по всему, были 11-летний Людвиг и 9-летний Альфред. 13-летний Роберт считался уже почти взрослым и мог путешествовать самостоятельно.
Между тем, комитет зорко следил за тем, как Нобель выполняет госзадание. Эммануил никогда не славился экономической сметкой, и для того, чтобы он не спустил все деньги на очередной, не связанный с военными нуждами, полуфантастический прожект, к нему был приставлен специальный шведоговорящий офицер, Карл Август Стандершельд. Этот спокойный финн зорко следил за всеми расходами своего подопечного и вскоре из простого соглядатая и ревизора превратился в солидного делового партнера и даже друга шведской семьи.
Семейство поселилось в собственном доме рядом с фабрикой. Ко времени переезда в новую страну, Роберт учился в 5-м классе, Людвиг – в 3-м, а Альфред – в 1-м. Уже в России, в 1843 году у Нобелей родился еще один сын – Эмиль. Таким образом, будущая великолепная четверка была сформирована. Справедливости ради надо сказать о еще двух детях Эммануила и Андриеттты – Рольфе (1845) и Бетти Каролине (1849), но им не удалось внести в историю семьи почти никакого вклада, поскольку они умерли еще в младенчестве.
В России детям иностранцев, тем более – иноверцев, категорически запрещалось обучаться вместе с детьми российских подданных, дабы они не могли заразить иностранной идеологически вредной либеральной заразой неокрепшие детские умы. С младшими Нобелями занимались частные педагоги. Эммануил по своему опыту знал, что значит хорошее образование, и на учителей не скупился. Больше всего детям нравился господин Ларс Сантессон, преподававший историю и языки. В отличие от отца, младшее поколение Нобелей в совершенстве владели шведским, русским, немецким, французским и английским языками. Альфреду, например, больше всего нравился английский. Он даже говорил, что предпочитает думать по-английски. А вот Людвигу по душе был русский, и большая часть его писем написана на русском языке. Но, пожалуй, наибольшее практическое влияние на детей оказал преподаватель химии, знаменитый русский ученый Николай Николаевич Зинин[31], состоявший тогда профессором химии медико-хирургической академии.
Эммануил уже тогда, в середине 1840-х годов, чувствовал огромный потенциал, заложенный в сыновьях. Конечно, такой потенциал чувствуют почти все родители, но Эммануил в своих предчувствиях не ошибся. По его мнению, «Роберт больше наделен склонностью к спекуляции, Людвиг – гениальностью, а Альфред – трудолюбием». Успокаивая родственников, а в особенности – тестя Алселля, волновавшегося о том, как Нобели живут в варварской стране, Эммануил говорил:
– Если сыновья мои столкуются и продолжат начатое мною предприятие, полагаю, с Божьей помощью им не придется думать о куске хлеба, поскольку в России дел невпроворот. Хотя я уже не молод, я и сам искренне надеюсь, что если все пойдет как должно, я буду иметь возможность уже в течение нескольких ближайших лет освободить вас, так много для меня сделавших, от долгов и забот, какие вам доставил.
А для того, чтобы сыновья и правда продолжили семейное дело, Нобель старший все чаще вытаскивал детей на завод, ставший для них настоящей школой.
Эммануил вовсе не собирался останавливаться на достигнутом. Уже к середине 1840-х годов он представил комитету новый минный проект. В шведском архиве семьи сохранились переводы двух писем в военное министерство. Кто их писал точно неизвестно, но считается, что они принадлежат перу полковника Огарева:
«Господину Военному министру.
Ваше превосходительство написали мне в сообщении от девятнадцатого сентября, 1841, № 597, по распоряжению Его Величества, что иностранцу Нобелю допускается проводить эксперименты в порядке развития методы, которую он создал для уничтожения врага на значительном расстоянии.
С тех пор Нобель постоянно занят подготовкой и проведением этих экспериментов, хотя он и отвлекался от дела в силу различных причин, главной из которых был тот факт, что он лично взял на себя обязательство разработать улучшенные морские мины, в каком вопросе достиг весьма удовлетворительных результатов.
Кроме того, в конце 1844 Нобель осуществил в моем присутствии экспериментальный подрыв в воздухе, с помощью прикопанной пиротехнической мины, и этот эксперимент оказался вполне успешным.
Последняя система заслуживает особого внимания, в связи с простотой механизма, насколько можно судить по поверхностным впечатление. Саперное подразделение могло бы заложить такие мины в требуемых местах в очень короткий срок, поле чего попытка врага занять соответствующие позиции была бы сильно затруднена и сопряжена с угрозой полного его (врага) уничтожения. Такие методы минирования могут быть применены с большим успехом в следующих случаях:
I. В походе, для защиты слабого арьергарда от преследования противника.
2. В деревнях, которые должны быть оставлены врагу, имеющих большое значение для прохождения войск и артиллерии
3. Для того, чтобы держать противника на расстоянии, которое может быть признано необходимым на подходах к мостам.
4. Для усиления обороны укрепленной позиции, когда такая позиция была выбрана преимущественно по стратегическим соображениям, и не представляет особых трудностей для вражеских нападений.
5. Для защиты от неожиданных нападений на изолированных фортификационных позициях, как, например, на восточном побережье Черного Моря и в других подобных местах.
6. Для того, чтобы окружить такими минами жизненно важную позицию; в таком случае мины могут быть заложены в два или три ряда друг за другом, с целью борьбы с последовательными вражескими нападениями.
В моем сообщении от 6-го сентября, 1841, № 2803, я сообщил Вашему Превосходительству, что Нобель хотел бы получить вознаграждение от 40 000 рублей серебром, если его устройство будет принято. Хотя для достижения результатов, которые являются результатом его опытов, ему не только приходилось потратить много времени и энергии, но и нередко рисковать жизнью при создании различных аппаратов, поскольку он не мог доверить их кому-либо еще, в этой связи, хотя он и считает, что его эксперименты заслуживают того, чтобы быть признанными, он готов на данный момент пока отказаться от награды, так как он, по всей видимости, не считает, что серии экспериментов, которые он сейчас проводит, может быть достаточно для того, чтобы убедить правительство в реальной ценности этого изобретения. Он попросит только предоставить единовременное и окончательное возмещение в 3000 серебряных рублей в счет расходов, которые он вынужден был понести на приобретение участка земли, приобретение материалов, наем рабочих и, в целом, на покрытие расходов по предварительным механическим работам в отношении его начинания, постольку, поскольку они превышают первоначальную сумму, предоставленную ему для выполнения экспериментов.
Я считаю, что запрос Нобеля полностью обоснован, а эксперимент, который он выполнял в моем присутствии, укрепил мою уверенность в том, что расходы, которые компенсировались ему в течение 3 лет, были оправданными. Я хотел бы, поэтому, просить Ваше Превосходительство, при подготовке докладов Его Императорскому Величеству, рекомендовать Его Величеству выплатить Нобелю запрашиваемую им сумму.
Считаю необходимым добавить, что Нобель не получает гонорар от комитета об экспериментах под водой, и поэтому он вынужден просить о компенсации за время и расходы, которые эта работа отнимает у него в ущерб занятиями другими видами деятельности».
«Господину Военному министру.
Ваше превосходительство было достаточно любезно, чтобы известить меня в сообщении № 112 от 5 марта 1842, что Его Императорское Величества милостиво разрешило проведение экспериментов, предложенных иностранцем Нобелем с якорными и движущимися минами, в соответствии с просьбой, которую я просил Вас представить Его Императорскому Величеству.
Я имею смелость предположить, что нобелевские якорные мины, с которыми Ваше Превосходительство уже знакомы, были приняты, и что нам остается только ждать, чтобы они как можно скорее были введены в практическое использование. Поэтому я имею честь препроводить Вам сообщение, которое я получил от Нобеля, в отношении предложенного им эксперимента с движущимися минами, и прошу Ваше Превосходительство быть настолько любезным, чтобы представить их на рассмотрение Его Величества, и сообщить мне, насколько Государь Император может быть милостив, для того, чтобы разрешить эксперименты с этими минами, и чтобы выделить Нобелю 3000 рублей серебром, которые он просит для этой цели. В связи с этим я считаю своим долгом подчеркнуть, что успех, который до сих пор сопутствовал Нобелю во всех его экспериментах, доказал его талант и перспективность изобретений такого рода, что является гарантией надежности его заявлений в отношении этих предложений, а также, что если изобретение будет успешным, то последствия могут быть настолько важными, что, на мой взгляд, суммы, потраченные на подготовку и проведение эксперимента будут казаться крайне незначительными».
