в которое входили почти исключительно чернокожие врачи, выступило за продолжение. На самом деле врачи пообещали, что если им предоставят список пациентов, то они будут придерживать выделяемые антибиотики и передавать их сестре Риверс.
Учитывая всю эмоциональность этого сюжета, хочу повторить еще раз: это ни в коем случае не попытка переложить ответственность за происходившее в Таскиги на Риверс (или врачей округа Мейкон). Серьезного осуждения заслуживают сотрудники СОЗ, которые и являются авторами исследования. Но Риверс принимала в нем участие и повинна по-своему. Я обратил внимание на ее случай лишь потому, что ее жизнь представляет собой непреодолимую дилемму. Она оказалась между двумя мирами – черным сообществом, в котором родилась и жила, и белым научным сообществом, от которого зависело ее профессиональное будущее. (Прим. авт.)
Хантер ввел венерический гной в пенис, чтобы определить, являются ли гонорея и сифилис одним заболеванием или разными. В те времена это было неизвестно. Увы, его эксперимент с самого начала был обречен на неудачу, поскольку мужчина, у которого взяли гной, имел эти два заболевания сразу. Хантер не мог об этом знать. В результате врач обнаружил у себя симптомы каждого заболевания и ошибочно решил, что сифилис и гонорея – одна и та же болезнь. Смешение результатов привело к большой неразберихе, и лишь в 1838 году другой врач расставил все по своим местам. За эксперимент на себе Хантера можно считать героем, но этическая чистота его действий все равно вызывает сомнения. Прежде всего, неизвестно, что думала обо всем этом его тогдашняя невеста и будущая жена, и неизвестно, говорил ли он ей, чем занимается.
Подробнее об экспериментах на себе в медицине, в том числе поистине потрясающие истории о хирургах, которые делали на себе операции, см. 20-й эпизод на samkean.com/podcast. (Прим. авт.)
Здесь нет места пересказывать всю эту «сагу», но история о том, как Сьюзен Реверби обнаружила в архиве глубоко запрятанные материалы о работе Катлера, история, которая докатилась до самого Белого дома, достойна того, чтобы с ней познакомиться вплотную. См.: samkean.com/books/the-icepeak-surgeon/extras/notes. (Прим. авт.)
Даже Сьюзен Реверби, которая первой разоблачила его, отказывалась называть Джона Катлера чудовищем. Она, несомненно, обвиняла его за ужасы, творившиеся в Гватемале, но, как историк и феминистка, признавала большую пользу, которую он принес позже в развивающихся странах. (Прим. авт.)
В дополнение к инсулинокоматозной терапии и электрошоковой терапии некоторые врачи применяли к пациентам психиатрических лечебниц и разговорную терапию, разработанную Фрейдом. Но вскоре стало очевидно, что укладывание пациентов на кушетку и заботливые беседы не помогают в случаях реальной невменяемости, которая часто возникает при органическом повреждении мозга. Именно поэтому Мониш и Фримен сомневались, что разговорная терапия может что-то предложить тяжелым больным. Фримен однажды остроумно заметил, что функции психоаналитика может с успехом выполнять более-менее приличный бармен: ему просто достаточно внимательно выслушивать клиентов. (Прим. авт.)
Влияние лондонской конференции на Мониша неоднозначно. Мониш позже заявлял, что втайне занимался психохирургией за много лет до того, как услышал про Бекки, и некоторые историки ему верят. Но эта версия звучит как некое самооправдание, и другие историки ее оспаривают. Во-первых, Мониш утверждал, что начал общаться с коллегами на тему психохирургии задолго до Лондона; но коллеги, когда их об этом спрашивали, не могли припомнить подобных разговоров. Множество статей Мониша по неврологии тоже не содержат никаких упоминаний о том, что он занимался психохирургией до 1935 года. Короче, истину установить невозможно. (Прим. авт.)
Проблемы у Розмари начались с рождения. В сентябре 1918 года у беременной матери внезапно стали отходить воды, и поблизости не оказалось ни одного врача, чтобы принять роды. Невероятно, но присутствовавшая при этом медсестра посоветовала миссис Кеннеди стиснуть колени, чтобы удержать младенца внутри. А когда Розмари уже стала появляться на свет, сестра затолкала ее обратно. В результате мозг девочки на несколько минут оказался лишен кислорода, и это повлияло на ее способности. В детстве ей было сложно правильно держать ложку и кататься на велосипеде.
Но, по всем свидетельствам, Розмари была оживленной молодой женщиной, и окружающие единогласно считали ее самой симпатичной из дочерей Кеннеди. Но для столь амбициозной семьи она представляла собой неудобство, и в подростковом возрасте ее определили в монастырь. Розмари, естественно, сопротивлялась, ругалась с монашками и убегала по ночам – вероятно, как они подозревали, чтобы встречаться с мужчинами. В те времена беременная незамужняя дочь означала крах политической карьеры семьи, и ее отец Джозеф начал интересоваться лоботомией. Сестра Розмари Кэтлин тоже многое разузнала о процедуре и активно не рекомендовала ее делать, но Джозеф настоял на своем и организовал операцию, когда жены не было в городе.
Джон Кеннеди всегда очень переживал из-за того, как семья обошлась с Розмари. Став президентом, он принял закон о кардинальной реформе психиатрического здравоохранения. Целью закона было сокращение крупных государственных приютов для душевнобольных в пользу мелких локальных центров на уровне общин, где пациентам можно было бы обеспечить более индивидуальный уход. Увы, штаты позакрывали многие приюты, но не озаботились заменить их достаточным количеством местных центров, вероятно, из соображений экономии денег. Распространение психотропных препаратов только ускорило сокращение пациентов в таких заведениях, и с тех пор их почти не осталось. (Прим. авт.)
Среди ложных слухов, окружавших Фримена, помимо «лоботомобиля» можно упомянуть следующие: он потерял медицинскую лицензию; для лоботомии он использовал позолоченные ножи для колки льда; в конце жизни он сошел с ума. Все это не соответствует действительности. (Прим. авт.)
Во время лекций Фримен любил рассказывать историю про общение с пациентом во время операции на мозге. Поскольку в мозге нет нервных окончаний, врачи могут проводить операции так, что пациенты не чувствуют никакой боли. На самом деле врачи даже любят, когда пациенты находятся в сознании и разговаривают с ними во время операции, чтобы наблюдать за ними и понимать, что не затрагивают ничего жизненно важного. Однажды Фримен подобным образом разговаривал с пациентом и спросил, что у него в голове в данный момент. «Нож», – ответил мужчина. Фримен нашел это очень забавным. (Прим. авт.)
На месте (лат.). (Прим. ред.)
Помимо методов Мониша (инъекции алкоголя, удаление тканей
