ничего лучшего в то время, когда Красная армия вышла на границы Советского Союза до сентября 1939 г. при самой уверенной перспективе вторгнуться в Германию в течение нескольких месяцев с этого времени. Но Гиммлеру чрезвычайно нравилось думать, что он сможет преуспеть там, где офицеры службы пропаганды вермахта потерпели неудачу. Воюющая СС имела свой пропагандистский отдел — батальон «Курт Эггерс», в котором были не только военные репортеры, но и лекторы по идеологическим вопросам, которых посылали в полевые части. Естественно, сейчас пропаганда была панъевропейской. «Орды из Азии», о которых раньше говорилось в боевых приказах Рейхенау, Манштейна и Кюхлера, уже не упоминались. Гиммлер хотел спровоцировать новую волну дезертиров из Красной армии, и с этими людьми надо говорить через линию фронта.
Во главе батальона «Курт Эггерс» был полковник Гюнтер д’Алкен. Ему было тридцать четыре года, и он работал редактором еженедельной газеты СС Das Schwarze Korps (выходила по средам, распространялась бесплатно. Разовый тираж достигал 750 тыс. экземпляров. — Ред.). Он был также автором официального справочника СС. Д’Алкен — это типичный человек СС, который считал, что выполняет миссию. Сын преуспевающего эссенского купца, он со школьной скамьи принимал участие в драках СА и вырос, посвятив себя делу золотой молодежи, молодежи с кастетом и с не очень-то независимым мышлением. В течение десяти лет он был очень близок к Гиммлеру, который точно так же нуждался в компетентных щелкоперах, как и начальниках полиции, но обнаруживал их с меньшей легкостью. Как утверждает Торвальд, д’Алкен говорил, что он интересовал Гиммлера прежде всего в деле пропаганды на русских во время визита на Арктический фронт в сентябре 1943 г. В результате два месяца спустя ему было разрешено работать на Ленинградском фронте в зоне боевых действий корпуса СС генерал-лейтенанта Феликса Штайнера, давнего приверженца панъевропейского крестового похода. Д’Алкен убедился в важности власовского движения, но Гиммлер, проявлявший неохоту и подозрения с самого начала, в марте 1944 г. услал его в Италию, чтобы руководить радиопропагандой на польский корпус в составе 8-й британской армии.
Но примерно в это же время д’Алкен вступил в контакт с Гроте и Дерксеном, чей доклад он переслал Гиммлеру в конце апреля. Теперь Гиммлер отзывает д’Алкена для организации нового пропагандистского направления на Восточном фронте — так называемой операции «Скорпион». Наконец-то д’Алкену разрешается использовать название «Русского освободительного движения» и давать любые обещания, какие ему заблагорассудятся, если только имя Власова, «этого нахального ученика мясника» в речи в Бад-Шахене, в них упоминаться не будет. Ему следовало отправиться в штаб фельдмаршала Моделя возле Львова, захватив с собой какого-нибудь русского генерала на его выбор. Д’Алкен выбрал Жиленкова, самого оппортунистичного и амбициозного из власовского окружения, вместе с загадочным Зыковым, который сейчас был редактором двух дабендорфских газет.
Д’Алкен и Жиленков добрались до ставки Моделя 26 июня, но без Зыкова. Говорят, что Зыкова вызвали к телефону в магазин, находившийся рядом с его загородной квартирой в Рансдорфе, где два неизвестных человека в штатском похитили его и увезли в военной автомашине в направлении Берлина. С тех пор его нигде не видели. Авторы, писавшие о власовских кругах — Торвальд, Двингер, Фишер и Даллин, — соперничают в выдвижении гипотез, объясняющих это жуткое событие, не находя ничего такого, что было бы полностью приемлемо. Если в самый последний момент Гиммлер решил отказаться от использования бывшего политического комиссара и подозреваемого еврея, то не было причин, почему бы его вновь не отправить в лагерь, не создавая столь много ненужных подозрений и недовольства среди советских коллаборационистов. Поэтому Зыкову должны быть предъявлены обвинения в чем-то таком, что поставило бы в неудобное положение слишком много сторон в случае какого-либо официального расследования или обнародования фактов, которое было бы вероятным.
Гиммлер поначалу, скорее всего, не знал об этих обвинениях, потому что существует записка от Гиммлера д’Алкену, одобряющая использование Зыкова, на которой стоит дата 14 июня. И Торвальд, и Даллин считают, что Зыков стал жертвой распрей внутри СС, и в таком варианте с этим очень хорошо стыкуется смертоносная подозрительность Эрнста Кальтенбруннера. Но Берлин, ставший подземным городом-троглодитом, также кишел агентами советского НКВД и Разведупра, остатками знаменитой сети «Красной капеллы», у которых были такие же причины убить ренегата — «старого большевика» Зыкова. Кроме того, необходимо учитывать, что в том же самом месяце гестапо провело облаву на лидеров НТС, включая Байдалакова. Многие члены НТС, в частности Казанцев, высказывались в пользу сближения с западными союзниками. Двингер, сопровождавший Малышкина в Париж летом 1943 г. вместе с Зыковым, утверждает, что у Зыкова была встреча с британским агентом. Источник этот надежным считать нельзя, потому что Двингер также выдумал фиктивную поездку самого Власова, но это действие, по крайней мере, согласуется с зыковской репутацией. Какова бы ни была истина, история потеряла человека, который, возможно, объяснил бы загадку поведения Власова в Волховском котле в июне 1942 г.
Несмотря на зловещее начало, д’Алкен заявлял, что эффект от использования имени Жиленкова на Восточном фронте в Галиции превзошел все ожидания. Примерно за восемнадцать дней линию фронта перешли 4500 советских дезертиров. На основании этих цифр д’Алкен попытался уговорить Жиленкова занять место Власова в качестве лидера советской оппозиции, но Жиленков ответил отказом. Д’Алкен сообщил об этом Гиммлеру как о признаке магии, которую имя Власова все еще может оказывать на подвластных ему лидеров. Более вероятно, что Жиленков думал о своем собственном положении — что случится с ним самим, если рейх в ближайшее время рухнет. 23 июня на фронте группы армий «Центр» началось грандиозное наступление Красной армии в Белоруссии. Паника и отчаяние охватили немцев в степени, которую до настоящего времени превосходили лишь разгром Франции в 1940 г. и первые советские поражения в 1941 г. А ночью 11 июля наступление, в результате которого будут взяты Львов и Польская Галиция, неожиданно началось на фронте Моделя (Львовско-Сандомирская операция Красной армии началась 13 июля на фронте немецкой группы армий «Северная Украина» (командующий генерал-полковник Й. Гарпе). — Ред.). С трудом удалось д’Алкену вылететь к Гиммлеру в Зальцбург. Наконец, в штабе Гиммлера в Восточной Пруссии три дня спустя д’Алкен узнал, что Гитлер дал Гиммлеру разрешение лично вести переговоры с Власовым.
Таково объяснение д’Алкена. Господин Даллин более глубоко анализирует изменение позиции Гиммлера, раскрывая интриги и контринтриги в рамках структуры СС, от которых может закружиться голова. Однако похоже на то, что подозрительность Кальтенбруннера практически ко всем повлияла на окончательное решение в той же степени, что и аргументы д’Алкена. С одной стороны, Бергер, поддерживавший Розенберга и сепаратизм, обладал при «дворе» Гиммлера бо…льшим весом, чем д’Алкен; с
