небе над базой в Миргороде, где служил Владлен Грибов, взяли курс на юго-запад – в Италию. Это был последний день и финальная миссия операции “Фрэнтик”.
К неудовольствию генерала Икера, погода все так же не позволяла бомбить авиазавод в Мелеце, и генерал обозначил новую цель: немецкие летные поля возле румынского города Фокшани. Другие самолеты 15-й воздушной армии поднялись с итальянских баз, чтобы отвлечь внимание люфтваффе и средств противовоздушной обороны от бомбардировщиков, летевших из Полтавы. Бомбардировка завершилась успехом: шесть цехов на аэродромах Фокшани, как и шесть зданий казарм, были полностью уничтожены, службы снабжения горючим и заправочную станцию охватил огонь, серьезно пострадали и другие постройки. Сам город бомбардировщики не тронули.
В этот раз немцы подготовились к атаке на бомбардировщики и сопровождавшие их истребители лучше, чем 2 июня: зенитный огонь был плотнее, а истребители люфтваффе вели себя агрессивнее. Но потери по-прежнему были минимальны. Один “мустанг” упал при взлете, еще семь истребителей и шесть “летающих крепостей” вернулись из-за технических проблем. Еще один “мустанг” по техническим причинам упал над Югославией, а один B-17 был сбит вражеским огнем. К сожалению, именно на этом подбитом самолете летел американский фотограф, сделавший немало снимков полтавских авиабаз, и знающие люди тревожились, что эти фотографии могли попасть в руки врага, и надеялись, что этого не случится29.
Теперь, когда все закончилось, все считали операцию “Фрэнтик” замечательно успешной. Спустя день после возвращения генерала Икера в Италию, 12 июня Аверелл Гарриман послал в Лондон телеграмму с поздравлениями генерал-майору Андерсону, заместителю командующего Стратегическими ВВС США в Европе, который руководил челночными бомбардировками от имени генерала Спаатса. Генерал Арнолд был счастлив ответить похожей телеграммой:
Я бы хотел, чтобы вы выразили мою сердечную признательность командующим Генерального штаба и военно-воздушных сил РККА, сотрудничавших с нами и сделавших эту операцию успешной, и попросили их передать эти слова благодарности их офицерам и бойцам.
Будущее представлялось блестящим как для продолжения операции “Фрэнтик”, как бы ее ни назвали в дальнейшем, так и для советско-американского альянса. Помимо Северной Франции, американцы сражались на Восточном фронте. Великий союз обрел окончательную форму30.
Если кто отчаянно жаждал забраться в американский самолет и улететь с “крепостями” в Италию, то это был Морис Реймонд. До войны он служил во французской армии в звании капитана. В Центральную Украину его при невыясненных обстоятельствах занесло с немцами; здесь он и оставался осенью 1943 года, когда советские войска вновь вернулись на эти территории. Реймонд вышел на американское командование в конце мая 1944 года. С 6 июня, когда во Франции открылся второй фронт, Морис надеялся, что американцы помогут ему долететь до Италии или Северной Африки, где он сможет присоединиться к соотечественникам. Но советские контрразведчики, следившие за визитами Мориса на полтавские базы, намеревались помешать этому любой ценой. Они не доверяли ни Реймонду, которого подозревали в шпионаже в пользу немцев, ни американцам. Ему было суждено оставаться в Полтаве под особым надзором1.
“Союзники союзниками, но нельзя забывать, что США – держава империалистическая, в составе контингента наверняка будут шпионы и диверсаны”, – писал Владлен Грибов, вспоминая, как их с товарищами идеологически обрабатывали перед прибытием первых американцев на миргородскую базу. Еще им велели быть осторожными в разговорах друг с другом, ведь их могли подслушать: “…среди американцев будут люди, скрывающие знание русского языка”. И, наконец, им приказали “считать ноги” – то есть число членов экипажа, прибывавшего в каждой “летающей крепости”. По приземлении американцы выбирались из самолета через люк в полу, вперед ногами. Предполагалось, что экипаж состоит из десяти человек, значит, ног – двадцать. Если ног окажется больше, советские механики получили инструкции незаметно записать номер самолета с “лишними” пассажирами и сообщить его в контрразведку2.
* * *
Папки с донесениями офицеров и бойцов Красной армии в конце концов попадали на столы сотрудников советской военной контрразведки, известной как Смерш (“Смерть шпионам!”). Появление Смерша было частью масштабной реорганизации служб безопасности, которую провел Иосиф Сталин после Сталинградской битвы. Когда Красная армия начала теснить немецких оккупантов, Сталин решил улучшить работу контрразведки, возглавлял которую “повелитель госбезопасности” народный комиссар внутренних дел Лаврентий Берия. Видимо, диктатор опасался радикального роста числа шпионов не только из-за линии фронта, но и среди населения недавно отвоеванных территорий. Под началом бывшего заместителя Берии, Всеволода Меркулова, был воссоздан особый Комиссариат государственной безопасности, призванный заниматься гражданской контрразведкой. Еще одну часть контрразведывательной империи Берии поручили другому его заместителю, Виктору Абакумову, она была подчинена Наркомату обороны. Сталин лично назвал ее Смерш. Были созданы и два меньших подразделения Смерша: одно внутри Наркомата военно-морского флота, а второе внутри Наркомата внутренних дел, и подчинялось оно лично Берии. Но Смерш Наркомата обороны имел статус главной контрразведывательной структуры страны, а сам Абакумов отчитывался лично Сталину.
Американские авиабазы на Украине попали под ответственность комиссара государственной безопасности 2-го ранга Абакумова и его Главного управления контрразведки Смерш, чьей основной задачей была борьба с немецкими шпионами. Мощный аппарат сотрудников и осведомителей Смерша нацелился на американцев. Какими бы ни были советско-американские отношения на высшем уровне, Абакумов и его подручные должны были исходить из того, что американцы явились на Украину не столько сражаться с немцами, сколько шпионить за Советским Союзом.
Смерш создал огромную сеть пропагандистов, то и дело напоминавших красноармейцам, что их американские союзники – “капиталисты”, враги советского режима. Занятно, что главной угрозой считались именно самые дружелюбные американцы, так как те могли не только эффективнее шпионить, но и распространять политически вредные взгляды. Смерш стремился разобщить союзников, пытался пресекать любое неразрешенное властями общение между американскими авиаторами, их советскими коллегами и местным населением. Никаких подобных мер не предпринимали и даже не рассматривали в Соединенных Штатах в отношении как советских официальных лиц, так и сотен и тысяч советских моряков, прибывавших в США, чтобы забрать поставки по ленд-лизу. Подозрения и слежка советской стороны за американцами были характерной чертой Великого союза.
Учитывая политическую важность полтавских авиабаз, Абакумов решил послать туда сотрудника центрального аппарата Смерша. Им стал подполковник Константин Свешников, заместитель начальника отдела Смерша, ведущего контрразведывательную деятельность в ВВС РККА. Ему было уже за тридцать. Свешников, уроженец Владимирской губернии, был завербован в военную разведку в 1932 году, когда служил в армии на Украине, где и остался до начала войны, поднимаясь по карьерной лестнице в аппарате военной разведки. Ко времени вторжения германской армии в 1941 году он был начальником Особого отдела
