из СССР. Его начальство в 8-й воздушной армии в Великобритании этому не обрадовалось, но о тактике Смерша они осведомлены не были. Последний возложил вину за проблемы с советской стороной на Жарова и желал, чтобы его не было на базах. “Верните этого офицера в 9-ю [воздушную армию], 8-й он не нужен”, – пришла телеграмма в Миргород. Причина требования советской стороны, о которой американцы так ничего и не узнали, во всех подробностях описана во внутренних документах Смерша.
По версии контрразведки, Жаров пытался использовать запрет советского командования на свидания женщин-военнослужащих с американцами и последовавшее за этим недовольство джи-ай для разжигания конфликтов между союзниками. Согласно докладу Смерша, в первой половине июля, в разгар нападений на девушек, с которыми встречались американцы, Жаров договорился, что из ближайшего военного госпиталя в американский лагерь в Миргороде приедут 65 советских медсестер. Они посмотрели с американцами фильм, поужинали, потанцевали в ресторане, а потом их отвезли обратно. В Смерше посчитали это провокацией и предположили: Жаров ожидал, что власти прикажут медсестрам вернуться в госпиталь, и это вызовет возмущение американцев. Контрразведчики ставили себе в заслугу то, что справились с провокацией и позволили вечеру пройти по плану – но хотели, чтобы Жаров покинул страну24.
Избавившись от Жарова, сотрудники миргородского Смерша обратили внимание на его помощника в разведгруппе базы сержанта Филиппа Танде. Как и Жаров, Танде свободно говорил по-русски. Он родился в русской семье в Харбине и подозревался в связях с белогвардейцами. По сведениям Смерша, сержант распространял “измышления о том, будто советским девушкам не позволяют встречаться с американцами”, и при этом сам встречался с несколькими девушками. Его заметили на свидании с Екатериной Станкевич, сотрудницей “Военторга” – армейского магазина розничной торговли. “Военторг” заведовал рестораном для американцев и продавал им советские товары. Москвичка, как и ее коллеги, была гражданским сотрудником. Военнослужащим было строго запрещено встречаться с американцами, но гражданский персонал оказался в “серой зоне”. Смерш считал, что они подпадают под те же ограничения, что и военные, но не мог обеспечить их соблюдение25.
Связь Танде и Станкевич особо тревожила контрразведку: по словам осведомителей, американец хотел, чтобы Станкевич нашла в Миргороде съемную квартиру, где он мог бы с ней жить, и обещал взять ее с собой в США. Станкевич призналась подругам в “Военторге”, что готова ехать, но только если сможет взять с собой маленькую дочь. Смерш потребовал от начальства уволить Станкевич и отправить обратно в Москву, что и было сделано 21 июля. Перед отъездом девушка, видимо, успела сказать кавалеру, что ее уволили за встречи с ним, и назвала офицера контрразведки, которого считала виновным в ее увольнении. Это был капитан Иванов.
Танде пообещал проучить Иванова. Тот узнал об угрозе и решил ударить первым. В ночь на 23 июля он узнал, что Танде навещает другую женщину по фамилии Болдырева, ранее она делила комнату с Екатериной Станкевич. Американцы были обязаны возвращаться в лагерь к 23:00, но сержант остался в комнате Болдыревой на ночь, и в 01:30 Иванов вломился в жилище и арестовал его за нарушение комендантского часа. Американское командование объявило Танде выговор и приговорило его к шести дням исправительных работ. Иванов одержал верх, но желал еще большего: он попросил ответственных за “Военторг” уволить Болдыреву и – что интересно – получил совершенно неожиданный категорический отказ от самого генерала Перминова26.
* * *
То, что казалось Смершу победой, стало полной катастрофой для советского военного командования. Арест Танде, вынужденный отъезд Станкевич и запрошенное увольнение Болдыревой только ухудшили советско-американские отношения на базах, и без того напряженные из-за нападений на женщин, ходивших на свидания с американцами. Во всяком случае, такие нападения подкрепляли обвинения Танде и других в том, что Советы запрещают женщинам встречаться с американцами, что противоречило уверениям генерала Перминова, столь торжественно данным полковнику Каллену. Более того, миргородский “Военторг” терял персонал рекордными темпами, и при тенденции увольнять сотрудниц, замеченных в свиданиях с американцами, Перминов вскоре мог остаться без помощи гражданских на базах.
Генерал Перминов обратился к Свешникову с жалобой на действия Иванова, но напрасно: Свешников сказал, что у него есть “указание из Москвы разрывать все отношения между всеми советскими гражданами, особенно женского пола, и американцами”. Перминов понял, что его единственная надежда – обратиться выше. В нарастающий конфликт между командующим ВВС и Смершем могла решительно вмешаться только Коммунистическая партия. Двадцать шестого июля Перминов направил рапорт генералу Николаю Шиманову, который одновременно был членом Военного совета ВВС и заведующим авиационным отделом ЦК ВКП(б). В своем рапорте Перминов описал арест Танде, увольнение Станкевич, требование контрразведки уволить Болдыреву и более ранний эпизод на миргородской базе, когда офицер Смерша велел двум работницам “Военторга” выйти из машины, которой управляли американцы.
Перминов не оспаривал приказы Москвы, данные Свешникову, но подвергал сомнению то, кáк их исполняет Смерш. По мнению Перминова, тактика Смерша играла на руку сторонникам белогвардейцев. “Сторонниками”, или просто “белыми”, советская сторона теперь называла тех американских военных, которые родились в России или в семье русских родителей. “Белые” якобы хотели внести раздор в отношения союзников. “Видимо, чтобы «порывать» знакомства, надо уметь работать, а не рубить с плеча, так как это отзывается на деловых отношениях, создает новые конфликты, помогает белогвардейцам развивать свою деятельность”, – писал Перминов. Он также просил разрешения не увольнять Болдыреву, “так как никаких других компрометирующих материалов на нее мне не представлено”. Он добавил: “Идти по этой линии значит в ближайшие дни разогнать всех вольнонаемных женщин”.
В том же докладе он еще более решительно осудил попытки Смерша запугать местных с целью прервать их общение с американцами. “Такую практику решения вопроса считаю политически вредной. Если так, то половину населения Полтавы, Миргорода, Пирятина, окрестных сел надо репрессировать”27.
В Москве рапорт на имя генерала Шиманова в итоге оказался на столе начальника Смерша Виктора Абакумова – вместе с докладной запиской Свешникова. Подполковник писал, что действия его подчиненных не причинили никаких трудностей: Танде не жаловался на арест, а Болдырева якобы сама решила больше с ним не встречаться. Свешников явно ушел в оборону. По его словам, Перминов сам предупреждал гражданский персонал о том, что связи с американцами запрещены. Абакумов отдал подчиненным устные указания, так что в документах никаких следов не осталось. Но после вмешательства Перминова нападения на женщин, ходивших на свидания с американцами, прекратились. В августе американцы могли встречаться со своими украинскими подругами и оставаться в парках Полтавы даже в темное время суток – до 23:00, когда начинался комендантский
