быв окружены 100.000‑ною армиею, в числе 4.000 и без провианта, пробились сквозь и взяли в плен французов. Теперь нас 50.000, у нас кроме провианта есть вино и мясо, есть и того более – доброй воли служить Государю Императору верно».
25 июня 2‑я Западная армия достигла селения Мира. Полученные донесения от Дорохова омрачили главнокомандующего: войска маршала Даву оказались к Минску ближе и должны были раньше русских войти в город. С другой стороны, у Новогрудка, появилась польская кавалерия из состава войск короля Вестфальского.
Наполеон Бонапарт подталкивал брата действовать более энергично и, что самое главное, – результативно. Из главной штаб-квартиры Великой армии Жерому Бонапарту отправляется целый ряд указаний, как следует действовать. Но тот толковым исполнителем даже самых гениальных целеуказаний не являлся.
Император французов же продолжал владеть стратегической ситуацией. Он видел по штабной карте и по донесениям, что отрезанный от главной 1‑й Западной армии Багратион не имеет времени для маневрирования и боя, и теперь только стремиться уйти, оторваться от преследующего его неприятеля. Наполеон писал брату:
«Хотя Даву и находится уже с частью сил у Воложина, но он слишком слаб, чтобы остановить Багратиона. Все плоды моих маневров и прекраснейший случай, когда либо представлявшийся на войне, потеряны вследствие такого странного забвения основных понятий военного дела».
…Багратион все же решил побороться за Минск. Он отправил приказание следовавшей на усиление его армии из Москвы 27‑й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Д.П. Неверовского остаться в Минске. Дивизия усиливалась 2‑й кирасирской дивизией, находившейся в тылах 2‑й Западной армии и 12 запасными батальонами, которые должны были выступить из крепости Бобруйск.
Но тем же приказом начальнику 27‑й пехотной дивизии Неверовскому в крайнем случае разрешалось оставить Минск и отступить на Борисов. Так оно и произошло, поскольку не приходилось рассчитывать выиграть силами четырех полков пехоты битву за Минск с корпусом маршала Даву, самым сильным в составе Великой армии.
В Мире главнокомандующий П.И. Багратион принимает важное для последующих событий решение: отказ от борьбы с французами за Минск и поворот походного движения 2‑й Западной армии на Бобруйск. Минскому губернатору посылается приказ сжечь все провиантские и иные магазины, которые не удастся вывезти из города. Коменданту гарнизона Борисова – заклепать и затопить орудия в случае появления неприятеля ближе 30 верст.
Поздно вечером 25 июня дороховский отряд присоединился к армии Багратиона. Люди были до такой степени измучены безостановочным движением, что несколько пехотинцев скончалось во время перехода. Дорохов приказал командирам егерских полков для облегчения нижних чинов бросить ранцы и шанцевый инструмент, но егеря не захотели оставить казенные вещи. От изнурения у многих под мышками выступала, вместо пота, кровь. Некоторые офицеры несли по два и по три солдатских ружья, и все верховые лошади были навьючены солдатскими ранцами.
Днем 26 июня авангард корпуса Даву занимает Минск, в котором русских войск не оказалось. Местный губернатор «не озаботился» уничтожением провиантских магазинов, и французы оказались обладателями 15‑дневных запасов продовольствия на целый армейский корпус. Теперь маршал Луи Николя Даву мог считать, что задача, поставленная перед ним Наполеоном, выполнена: русская 2‑я армия оказалась отсеченной от 1‑й Западной армии, находившейся в Дриссе.
Войска Багратиона, сосредоточившись в Нежине, начинают походное движение на Бобруйск. Генерал-лейтенанту М.И. Платову ставится задача прикрыть отходящую армию со стороны Мира от подходившей вражеской кавалерии. Это был авангард войск группировки короля вестфальского Жерома Бонапарта, спешившего наверстать упущенное во время отдыха в Гродно.
Отряд русской конницы, находившийся под непосредственным командованием войскового атамана Донского казачьего войска, стоявший у Мира, составлял лишь часть летучего корпуса. Это были пять с половиной полка иррегулярной конницы: половина Атаманского (три сотни), Донских казачьих Иловайского 5‑го и Сысоева, Башкирского казачьего, Ставропольского калмыкского, Перекопского татарского и роты Донской артиллерии. Всего около 2600 всадников и 12 конных орудий.
Остальные корпусные полки находились на дорогах, ведущих от Мира, или находились при главных силах армии Багратиона. Из числа последних три Донских казачьих полка – Краснова 1‑го, Иловайского 10‑го и Иловайского 11‑го присоединились к войсковому атаману, совершив ночной переход.
Атаман Платов был непревзойденным мастером действий легкой казачьей конницы. Кавалерийский бой у местечка Мира 27 июня стал первой серьезной победой русского оружия в начавшейся Отечественной войне 1812 года. Дело происходило так.
По дороге к Кореличам, перед Миром, была выдвинута казачья застава из сотни казаков. По сторонам дороги в засаде было укрыто по сотне «отборных» казаков. С приближением неприятеля по Кореличской дороге застава должна была на виду у врага поспешно отходить назад, увлекая за собой преследователей. То есть атаман Платов решил применить древний способ действий казачьей конницы – заманить недруга «в вентерь» с последующим его окружением и истреблением.
Когда преследователи проскочат засадные сотни, застава должна была неожиданно развернуться кругом и, поддержанная Донским казачьим полком Сысоева, занимавшим местечко Мир, атаковать врага. Одновременно в бой входили засадные сотни, которые теперь оказывались в неприятельском тылу.
От Кореличей к Миру двигалась 4‑я легкая польская кавалерийская дивизия дивизионного генерала Александра Рожнецкого (3,6 тысячи человек, 3 конных орудия). В ее выдвинувшемся довольно далеко вперед авангарде спешила 29‑я легкая бригада бригадного генерала Казимира Турно в составе трех уланских полков (3‑го, 15‑го и 16‑го), каждый из которых состоял из трех эскадронов (всего около двух тысяч коней).
Турно выслал вперед 3‑й уланский полк полковника А. Радзиминского. Шедший головным 1‑й эскадрон подполковника Саминского утром 27 июня встретил казачью заставу в сотню всадников. Поляки лихо атаковали ее, и донские казаки, развернув коней, кучно понеслись по дороге к Миру. Уланы стали «с увлечением» преследовать бежавшего от них противника.
Польский кавалерийский эскадрон проскочил через Мир и за его окраиной настиг-таки конную заставу русских. Но сотня казаков уже не уходила от преследования, а, развернувшись, сама пошла атакой на улан, встретив их «твердой ногой». Застава «усилилась» Донским полком Сысоева.
Эскадрон поляков оказался окруженным со всех сторон не один. В засаду попали еще два эскадрона 3‑го уланского полка, спешившие через местечко к месту событий. Казаки появились не только с фронта, но и с флангов и тыла. Теперь уланам полка полковника Радзиминского приходилось не отступать, а пробиваться назад, к своим. Прорваться с боем им все же удалось, но отступление сразу же превратилось в беспорядочное бегство с неотступным преследованием по дороге.
Когда генерал Турно получил известие о неудачном столкновении своих авангардных эскадронов с русскими у Мира, два полка его бригады находились у речки Уша с широкой болотистой долиной, которую мостом пересекала длинная плотина. На противоположном берегу, вне видимости, раздавались звуки идущего у местечка
