лишь теоретическим.
Существенной частью программы «финнизации» Карелии была также и масштабная «культурная революция». На настроения взрослого национального населения стремились воздействовать посредством единообразной, тщательно направляемой информационной и просветительской работой, в том числе при помощи газет и радио. Находившаяся в советское время в упадке церковная деятельность была возрождена, и традиционное православие завоевало заметную популярность. Была изменена на финский лад топонимика и имена собственные. Много внимания уделялось воспитанию и образованию детей, и народные школы были открыты уже осенью 1941 г.
Для возрождения предпринимательской деятельности на первый план была выдвинута организация важной для снабжения жителей розничной торговли. За создание и управление сетью распределения отвечало основанное финляндскими оптовыми фирмами на правах монополии акционерное общество «Вако». Им были открыты гостиницы и предприятия общественного питания, а также организовано производство продовольствия и пищевкусовой продукции.
В городе имелось широкое поле деятельности для восстановительных работ, однако недостаток ресурсов вынудил ограничиться, в первую очередь, проведением наиболее важных ремонтных работ в интересах армии и военного управления. Было восстановлено большое количество электростанций, снова начал действовать лесопильный завод в Соломенном, работы велись и на слюдяной фабрике. Власти Яанислинны, в целом, работали в спокойных условиях, если не считать нескольких воздушных налетов, а местное население, принимая во внимание его состав, было легко управляемо. Когда ситуация стабилизировалась, общественный порядок поддерживался в удовлетворительном состоянии, и для него наибольшую угрозу представляли сами финны.
В особенности поначалу восточные карелы избегали общения с оккупантами, было отмечено несколько случаев шпионажа, а также нанесших чувствительный ущерб умышленных поджогов, или подозрительных случаев пожаров, но в целом активное сопротивление оказалось незначительным.
Вследствие того, что общая военно-политическая обстановка в дальнейшем развивалась не в соответствии с ранее разработанными планами, основные направления деятельности пришлось пересмотреть. Поскольку решение проблемы переселения ненационального населения отложили, разница в снабжении продовольствием и оплате труда различных национальных групп была в некоторой степени сокращена. Во второй половине 1942 г. из концлагерей было освобождено более 4 тысяч человек, из которых примерно 1,5 тысячи оставили как ненациональных переселенцев в городе, а остальных поселили за его пределами. В целом же, от доказавшей свою целесообразность лагерной системы контроля за населением не отказались, и в лагеря дополнительно отправляли заключенных, так, например, в 1943 г. — почти 1 тысячу жителей Заонежского полуострова. Об антифинских настроениях среди русского населения было известно, но обстоятельства, связанные со снабжением, и большая потребность в рабочей силе на территории городского района не позволяли отказаться от использования заключенных на работах.
О политике дискриминации публично не говорилось, но в более поздний период войны на нее стала обращать свое досаждавшее власти внимание советская пропаганда, направленная на западные страны, а также на Финляндию. Дискриминация смягчалась и впредь. В конце 1943 г. были унифицированы заработная плата и продовольственные пайки свободно проживавшего населения. В концентрационных лагерях (которые из-за неблагозвучности прежнего названия переименовали в переселенческие) ситуация стала улучшаться. Так, в завершающий период оккупации уровень смертности в лагерях не отличался от этого показателя других групп населения. Чтобы рассеять подозрения, лагеря были открыты для посещения независимыми иностранными экспертами.
Военное управление в течение всего периода оккупации сохраняло автономное положение в отношении государственной власти Финляндии. Разумеется, сюда совершали поездки многие члены правительства и депутаты парламента от различных партий, но они по большей части оставались лишь сторонними наблюдателями. К примеру, государственные ревизоры были раздражены тем, что им не разрешили провести проверку использования денежных средств в Восточной Карелии.
В отдельных парламентских речах порой могла звучать критика относительно расходов, не имевших отношения к военным действиям. Тем не менее в целом деятельность ВуВК вызывала негласное одобрение гражданских властей Финляндии, которые не собирались изменять согласованное с Главной ставкой разделение труда.
Информация о ситуации в Яанислинне, предназначенная для Финляндии, представляла ее в положительном ключе, акцентируя внимание на успехах и достигнутом прогрессе. На самом же деле в городе, на территории которого проживало почти 40 тысяч человек, сложилось в высшей степени неоднородное общество, которое могло восприниматься по-разному в зависимости от наблюдателя.
Командирование сюда человека из Военного управления, «горевшего» «карельской идеей», пожалуй, предоставляла на практике возможность проводить ожидавшуюся годами «соплеменную» работу. Прибывшего из Финляндии гражданского служащего ожидали возможность заработать больше денег и некоторые приключения; для значительной же части военных пребывание здесь означало несение рутинной гарнизонной службы с некоторыми тыловыми удобствами. По всей видимости, новые власти смогли пробудить в местном родственном финнам населении лояльные настроения и надежды на лучшее будущее, но наряду с этим оно продолжало испытывать неуверенность в конечном исходе войны. В ненациональном населении дискриминация определенно вызывала лишь горечь и дух сопротивления. Для принудительно переселенных из других мест лагерников, также как и для военнопленных, пребывание в Яанислинне становилось в наихудшем случае самым мрачным жизненным опытом.
Свою деятельность в Южной (Олонецкой) Карелии оккупационной администрации пришлось заканчивать в короткий срок, но с некоторыми ее последствиями пришлось иметь дело еще и долгое время спустя после отступления. Заключенное в сентябре 1944 г. Соглашение о перемирии содержало требование возвращения интернированного и перемещенного в Финляндию против его воли населения, а также вывезенной собственности и об освобождении людей, подвергшихся заключению, вследствие выполнения ими заданий для Организации Объединенных Наций.
В советских средствах массовой информации были выдвинуты обвинения в плохом обращении с мирными жителями, и на основании статьи 13-й Соглашения о перемирии председатель Союзной контрольной комиссии генерал-полковник А. А. Жданов передал в октябре премьер-министру У. Кастрену список из 61 фамилии людей, подлежавших аресту как виновных в совершении военных преступлений. Почти все они служили в ВуВК или в оккупационных войсках.
Их этих людей шестеро работали в Яанислинне: последние по счету начальники трех концентрационных (переселенческих) лагерей, один сотрудник персонала лагеря, офицеры отделов социального обеспечения и рабочей силы штаба Петрозаводского района. Несколько человек из списка, такие как бывшие начальники Военного управления Котилайнен и Араюури, успели бежать из страны, два человека скончались, и судьба примерно десяти человек осталась невыясненной.
Большое количество людей было допрошено группой инспекторов, сформированной специально для выполнения этой работы, а для расследования дел о преступлениях, совершенных против военнопленных, был организован отдельный исследовательский центр.
По распоряжению Союзной контрольной комиссии дело в отношении задержанных людей затянулось надолго, так как обвинительный материал со стороны СССР был получен только в начале 1947 г. С согласия комиссии большую часть обвиняемых лиц, включая обоих служащих штаба Петрозаводского района, после этого освободили без суда. Троих, служивших в городских концлагерях, следующим летом приговорили к наказанию в виде лишения свободы, однако за время долгого предварительного содержания
