На первом этапе танкового сражения 25–26 июня развернулись встречные бои с возрастающим ожесточением, особенно яростном на стыке флангов 5-й и 6-й армий — участок Устилуг — Сокаль, куда Рундштедт двинул 1-ю танковую группу Клейста и дивизии 6-й полевой армии Рейхенау. Немецкой разведке было известно, что здесь вся группировка русских состоит только из трех дивизий и двух мехкорпусов — 15-го и 22-го — и что некоторые участки не прикрыты войсками.
Командиры 5-й и 6-й армий — Потапов и Музыченко — в первые часы 22 июня действовали, как и командование фронта, по плану прикрытия и стремились разгромить мотоколонны Клейста ударами армейских мехкорпусов. 4-й мехкорпус, поднятый по тревоге в ночь на 22 июня, подвергся бомбежке не в городках, а на марше к границе в Янов и Краковец. Он имел до 400 танков Т-34 и КВ. В наиболее сильной 32-й тд (полковник Е. Г. Пушкин) было 325 танков, из них 49 — КВ, 173 — Т-34, остальные 162 — легкие ВТ и Т-26 и танкетки Т-27. В первом бою наша 32-я тд отбросила 125-ю немецкую пехотную дивизию, пытавшуюся с ходу, через Янов и Краковец, прорваться к Львову. По заявлению А. В. Егорова, командира полка 32-й тд, немцы в этих боях потеряли 30 танков (из 40), 25 бронемашин, 9 тяжелых орудий, десятки мотоциклов и машин и до полка убитыми. Здесь, может быть, впервые немцы почувствовали превосходство Т-34 и КВ. Немецкие пушки оказались бессильны против советских танков.
Комкор 15-го мехкорпуса Карпезо успел форсированно выдвинуть в Радехов передовой отряд, уничтожил десант и остановил немецкий авангард. Радехов переходил из рук в руки. В конечном счете отряд, прикрывшись артогнем, атаками КВ и Т-34, выбивая танки и мотопехоту противника, удерживал Радехов несколько часов до подхода главных сил корпуса.
Схема 2. Боевые действия на Юго-Западном фронте с 22 по 24 июня 1941 г.
Комкор 22-го Кондрусев, еще не зная, что в полосу 5-й армии противник нацелил главный удар смог поднять 19-ю танковую и 215-ю моторизованную (но фактически пешую) дивизии (41-я тд потеряла связь, ее местонахождение в эти часы было неизвестно). Вместе с корпусом действовала 1-я АПТбр Москаленко. На нее и натолкнулась немецкая 14-я тд с мотопехотой. Встречный бой отличался огневым упорством. Десятки танков и бронемашин, десятки орудий и сотни немецких трупов остались на шоссе Владимир-Волынский — Луцк.
Командиры немецких передовых частей, не ожидавшие такого отпора, доносили об упорстве русских, контратаках советских танков, просили подкреплений, но получали в ответ распоряжения ускорить темпы продвижения. Штаб Рундштедта, как и Гальдер, надеялись на «столбняк» и «паралич» советского командования, но первая растерянность быстро проходила.
С советской стороны сражение 23–25 июня развертывалось под воздействием противоречивых приказов и решений. У некоторых командиров появилась «десантобоязнь», дошедшая до того, что когда немцы (полк «Бранденбург») для «шума и имитации окружения» забрасывали в наши тылы небольшие парашютные группы и мотоциклетных автоматчиков, то на их ликвидацию вместо стрелковых подразделений бросали… танковые части и авиацию (ЦАМО, ф. 229, оп. 3780, д. 6, л. 119). Удар на Радехов — Сокаль был ослаблен решением командарма-6 Музыченко, который выделил для него всего три батальона, одновременно приказав 4-му МК ударить в районе Дуньковиц (левый фланг армии), где не было серьезной угрозы. Таким образом мехкорпус оказался вдали от направления главного немецкого удара.
Находившийся до 26 июня в штабе ЮЗФ Г. К. Жуков потребовал создать сильную группировку в районе Бродов (4-й, 15-й и 8-й МК), которая совместно с ровенской (22-й, 9-й и 19-й МК), должна была разгромить 1-ю тгр Клейста. Но вывести из боев 4-й и 15-й МК оказалось затруднительным. Тогда Жуков решил уменьшить полосу действий 15-го и усилить его 8-й танковой дивизией из 4-го МК, что выполнили с опозданием — к 25 июня 8-я тд не успела выйти в назначенный район.
Немецкий танкист, выглядывающий через боковой люк башни танка Pz.III.
Клейст усиливал свою танко-моторизованную группу у Радехова, наращивая превосходство и нажим на 15-й мехкорпус. На корпус наседали две немецкие танковые дивизии, а подход наших 4-го и 8-го мехкорпусов задерживался. И все-таки 15-й остановил и сдерживал немецкое наступление, более того — 24 июня Карпезо смелой контратакой сбил противника с позиций и продвинулся вперед. Но этот успех, как и успех других атак, исчерпался фронтальным оттеснением немцев и нанесением им немалых потерь, но не привел к разгрому врага. Этого можно было достичь только сильным совместным ударом трех или всех механизированных корпусов ЮЗФ. Немцы, постоянно уклоняясь от лобовых атак 15-го МК, отходили и, нащупав слабые места в его фронте, бросали туда танковые части, угрожая перехватом коммуникаций. 24 июня Гальдер записал в дневнике: «Следует отметить упорство русских соединений в бою…».
25 июня решающие события начали развиваться на житомирско-киевском направлении, где наступала основная группировка противника. Здесь танки Клейста и пехота Рейхенау, используя 50-км разрыв на стыке 5-й и 6-й армий, попыталась рвануться по прямой к Киеву, чтобы потом повернув навстречу 17-й армии Штюльпнагеля отрезать войска центра и всего левого крыла ЮЗФ от 5-й армии.
Военный совет фронта предпринимал усилия, чтобы разгромить немецкую группировку, но сильный удар по ней 25 июня не удался. По приказу Музыченко на 25 июня 4-й мехкорпус должен был наступать в районе Яворов, в стороне от главного немецкого удара.
15-й мехкорпус, атакуя на широком фронте и не имея достаточного транспорта, не смог сгруппироваться всеми силами на исходных позициях. А 8-й мехкорпус продолжал форсмарши и только к вечеру 25-го подошел к Бродам, совершив пробег в 500 км и сильно исчерпав свои моторесурсы. На дорогах остались более 40 % его боевых машин и значительная часть артиллерии. Корпусу несколько раз меняли задачу приказами то 26-й, то 6-й армий, то штаба фронта, причем каждый из них отменял предыдущий. 22-й мехкорпус и 1-я АПТбр в тяжелых боях сдерживали напор 13-й и 14-й танковых дивизий Клейста, выбивали их танки, но и сами несли тяжкие потери. Исходя из обстановки Г. К. Жуков и М. П. Кирпонос перенесли согласованный удар корпусов на 26 июня.
К 25 июня в район Ровно вышли передовые части 9-го и 19-го мехкорпусов и 26–30 июня на житомирско-киевском направлении развернулись решающие события — второй этап танкового сражения (схема 3).
9-й мехкорпус К. Рокоссовского с марша, не ожидая подхода всех полков, ударил по клину Клейста в юго-западном направлении и отбросил части 3-го немецкого мотокорпуса от Клевани. Наши 20-я тд прорвалась к Дубно и находилась в 10 км от города, а 131-я мотодивизия вышла в район Луцка и прикрыла переправы через р. Стырь. В то же время 19-й мехкорпус Н. Фекленко, прикрыв своими моточастями переправы через р. Стырь, ударил по немецкому клину в южном направлении, смял танки и мотопехоту противника и прорвался на 25 км южнее Ровно.
Удары оказались столь неожиданными для немецкого командования, что, как свидетельствуют донесения Рундштедта в Берлин, записи журналов мотокорпусов и дневник Гальдера, в дивизиях Клейста и Рейхенау возникла паника, танкобоязнь, распространились слухи о прорыве русских танков у Острога и Берестечко и наступающие колонны в беспорядке отхлынули на Стоянув, смешались в заторах на всех дорогах. Немецкий 3-й моторизованный корпус, получив сильный удар, оказался на грани разгрома.
Но командованием ЮЗФ этот тактический прорыв не был использован в полной мере. Корпуса 9-й и 19-й наступали по расходящимся направлениям, их усилия не были объединены. Связи и взаимодействия между ними организовано не было. Корпуса у Радехова и Бродов — 8-й и 15-й — не смогли в этот день наступать, задержавшись с ударом на целые сутки по причине своей неготовности. Только утром все мехкорпуса с юга и севера перешли в общее наступление на оба немецких клина и в пятиугольнике Луцк — Ровно — Острог — Броды — Дубно загрохотали с обеих сторон более 2000 танков (схема 3). Гальдер записал в дневнике 26 июня: «Группа армий „Юг“ медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери… у противника отмечается твердое и энергичное руководство. Противник все время подтягивает из глубины новые свежие силы против нашего танкового клина» (указ. соч., т. 3, кн. 1).
