умышленного нанесения вреда, то лично привлеку виновного к уголовной ответственности, и сделаю так, чтобы каждый сержант, находящийся здесь, был разжалован до такой степени, чтобы он отдавал честь кондукторам автобусов. Я ясно выразился?
Послышалось негромкое бормотание.
— Буду считать это положительным ответом. А теперь давайте продолжим нашу работу.
Когда командир патруля повел нас прочь из леса, мне пришла в голову мысль, что десять лет назад я вполне мог быть тем, кто выпускает овец. Я определенно изменился.
Дни в глубинке тянулись медленно, каждый из них был похож на предыдущий, — долгие часы, проводимые в полях и на блокпостах. Лишь небольшая рябь иногда нарушала повседневную рутину. Я нашел в поле боеприпасы — мешок с патронами для АК-47. Подразделение, сменившее нас, потеряло оружие недалеко от Сиксмилтауна. Его нашел и сдал местный житель, протестант. Не успел я оглянуться, как пробежал год, и я подал заявление в Ольстерский университет, чтобы получить высшее образование в области правоохранительной деятельности и был принят.
*****
К концу 1989 года по базе поползли два слуха. Во-первых, Временная ИРА в Каррикморе, долгое время бездействовавшая после того, как САС убили трех ее бойцов, вновь стала представлять угрозу. Внутренняя служба безопасности террористов проверила всех своих основных боевиков на причастность к «сливу» боевой ячейки, хотя там до сих пор не знали, откуда у САС появилась информация для организации засады на их людей. Мы могли ожидать от них каких-то действий в ближайшее время. Во-вторых, нас собирался навестить какой-то очень важный человек. Никто не знал, кто именно.
В день визита армия стояла «на ушах». Я возглавлял один из патрулей, но нам приказали оставаться в участке. Все полицейские и военные выстроились в очередь, чтобы встретить нашего пока еще неизвестного высокопоставленного гостя. Вертолет приземлился, и из него вышел член кабинета министров. Я почувствовал легкое разочарование. Затем из-за его спины вышла стройная фигура Маргарет Хильды Тэтчер. Несмотря на мои опасения по поводу подписания ею англо-ирландского соглашения, она оставалась для меня героиней. Женщина, у которой было больше яиц, чем у любых мужиков в ее кабинете; у которой хватило мужества противостоять диктаторам и тиранам, как дома, так и за рубежом. Когда она остановилась передо мной, я, протягивая ей руку, был поражен тем, какая она маленькая.
— Для меня это большая честь, госпожа премьер-министр!
Ее лицо расплылось в теплой улыбке.
— Мы все так гордимся вами.
Я чувствовал себя на десять футов выше. Ее визит длился меньше часа, затем она села в вертолет и улетела. Когда она взлетала, один из моих коллег сказал:
— Все прошло хорошо.
— Ну как для того, что нам предстоит получить, то да, — ответил я.
— Что ты имеешь ввиду?
Я кивнул в сторону холма, с которого открывался вид на полицейский участок. Несколько местных жителей смотрели на нас сверху вниз.
— Это один из очагов республиканства. Эта дама позволила десяти их людям умереть во время голодовки. Она номер один в их списке самых ненавистных врагов. Думаешь, они просто так позволят ей приехать сюда и ничего не предпримут?
Чтобы моя правота получила подтверждение, много времени не понадобилось. Работал у нас уборщик, живший неподалеку в одной из двух протестантских семей в этом районе. Поскольку владельцы магазинов полицейских не обслуживали, он приходил к нам по утрам в воскресенье, принимал заказы на газеты и прочее, а затем ехал обратно в город и привозил их нам. В воскресенье, сразу после визита Мэгги, в магазине его ждали по меньшей мере восемь вооруженных людей из ИРА. Они положили в его машину 200-фунтовую бомбу и сказали, что у него есть пять минут, чтобы доставить ее в участок, что у них в заложниках его жена, и что если он отклонится хоть на дюйм, ее застрелят.
Короткое расстояние до полицейского участка наш уборщик проехал на бешеной скорости, и у ворот смог только бессвязно промычать:
— За мной гонятся плохие люди, за мной гонятся плохие люди!
Часовые на воротах дали ему возможность въехать в расположение и припарковать машину прямо возле поста. Человека провели в оперативный штаб, но прошло несколько минут, прежде чем мы узнали от него, что в машине находится бомба. Стокс, совершенно не заботясь о собственной безопасности, подбежал к часовому и оттащил его в безопасное место у стены. Через несколько секунд бомба взорвалась, сильно ранив часового, но, к счастью, никто больше не пострадал — ИРА донесла до нас, что там думают о визите премьер-министра.
Всего две недели спустя я возвращался из Ольстерского университета, формально все еще числясь на службе, и ехал по окраинам Белфаста. Мне почему-то казалось, что все идет хорошо — я не сомневался, что скоро меня повысят, и совсем скоро я смогу начать готовиться к экзамену на должность инспектора. Главное сейчас — моя карьера, и пока она у меня есть, все остальное рано или поздно наладится. Показался перекресток. Загорелся зеленый свет, и я начал пересекать его на скорости около тридцати миль в час, когда краем глаза заметил машину, летевшую мне навстречу. Белая машина, с таким же испуганным побелевшим лицом за рулем. Я резко нажал на тормоз, шины моего автомобиля завизжали, как дикие кошки, однако избежать столкновения не было никакой возможности. Я вжал голову в плечи, и в голове промелькнула только одна мысль: «Ну что за наказание такое!?»
Моя голова влетела в ветровое стекло, и тысячи крошечных иголок боли вонзились в мой череп. За мгновение до потери сознания мне показалось, что меня выбросило через лобовое стекло наружу. Я почувствовал, как мое тело подается вперед, как стекло ранит мое лицо, затем моя грудь ударилась о рулевое колесо. Возникла боль, острая и жгучая. Тот немногий запас воздуха, который еще оставался в моих легких, вышел наружу. Странно, но я ничего не слышал. Ни движения на улице, ни даже своего собственного крика. Затем я отъехал назад, и мягкая, комфортная чернота поглотила меня.
Очнулся я от белого света в глазах.
— Постарайтесь не двигаться, — произнес успокаивающий голос где-то за пределами света. — Мы думаем, что у вас сломана шея.
Я попытался было заговорить, но мой язык был словно закручен в рулон и засыпан пылью.
— Вы можете пошевелить руками и ногами?
При попытке это сделать меня охватила паника — я не смог их почувствовать, не говоря уже о том, чтобы ими пошевелить. Из моих губ сорвался булькающий звук, такой же
