Олег Измеров - Задание Империи

Эта книга — продолжение повести «Дети империи».

В конце «Детей империи» автором на судьбе главного героя автор вначале хотел поставить жирное многоточие. Дескать, пускай читатель додумывает его пути. Но не тут-то было.

Чем больше страниц выходило из принтера, чем больше исторических трудов было изучено за время работы, чем более автор убеждался, что альтернативную историю у нас пишут не только фантасты и не столько фантасты, а больше люди серьезные, то есть историки и сценаристы исторических фильмов. Когда киношные немцы запирают железнодорожный мост воротами, чтобы партизаны не прошли, когда Кировский завод во время блокады Ленинграда выпускает копии ленинского броневика, когда часовые, охраняющие дорогу на даче Сталина, стоят не шелохнувшись, когда в двух шагах от них идет перестрелка с террористами, когда бетонная плита проникает внутрь бронепоезда через его крышу, оставляя ее целой — такого ни один фантаст не выдумает. Логикой до этого дойти нельзя.

В серьезных исторических трудах тоже можно встретить много забавного — например, в одной книге написано, что американцы поставляли в СССР по ленд-лизу электровозы. В реале этого не было. Значит, книга не из нашей реальности!

И все это натолкнуло автора на мысль написать абсолютно честное и правдивое продолжение. Абсолютно честное и правдивое в том, что автор сразу, честно и правдиво признает — это не наша реальность и не наша история. Хотя могла быть и нашей. Это у Виктора Суворова алюминиевого паровоза не могло быть никогда, это противоречит физике, а та история, которую читатель увидит в книге, — вполне, хоть и уж очень она странная и необычная.

Да, и романы главного героя с красивыми женщинами, спецслужбы наши и не наши и прочее в продолжении, конечно, будут. Сталин будет обязательно. Раз уж сам Сид Мейер в игрушке «Цивилизация» определил, что у русских вождь Сталин, то это наш бренд форева, то есть навечно.

Ну, не будем затягивать. Вперед, в честную и правдивую не нашу историю!

«Оба-на!» — подумал Виктор, оглядываясь. «Ну, я и залетел…»

Виктор Сергеевич Еремин не был новичком в перемещениях по времени и реальностям. Все началось с того слякотного февральского утра, когда он вошел в здание вокзала Орджоникидзеград и оказался там же, но в 1958 году, причем в несколько иной истории, где были живы и Берия, и Гитлер, и вторая мировая еще не началась, а только собиралась и обещала быть ракетно-ядерной. На тот раз все кончилось хорошо — и довелось принять посильное участие в разруливании назревающего апокалипсиса, и выбраться удалось целым и невредимым. И вот, спустя несколько месяцев, он сам сунулся в точку перехода, в благородном порыве устранить одну случившуюся в его мире несправедливость.

Итак, была вторая половина июльского дня, и он стоял на площади большого села. Площадь, судя по деревянным прилавкам с навесами над ними, была рыночной. Асфальта не было — утоптанный суглинок покрывал толстый слой пыли. Где-то неподалеку репродуктор транслировал русские народные песни в исполнении хора.

В зависимости от степени удаленности от райцентра могло быть что-то до конца шестидесятых. Но только до тех пор, пока не поднять глаза.

По краям площади тянулись одноэтажные бревенчатые хаты с высокими крышами, крытые тесом и дранкой. На одном из них, что стоял прямо перед Виктором, над входом висела большая вывеска: «Чайная», а чуть пониже — «Все свежее» и «Мух нет». На хате рядом висело «Скобяная торговля Крестовского», с добавлением вывески поменьше «Велосипеды, Электрика, Радио здесь»; на хате с другой стороны от чайной — «Потребительское общество „Прогресс“» с перечнем «Мануфактура, спички, мыло, посуда…» — дальше Виктор читать не стал. Чуть дальше — вывеска сапожника…

«Это у них никак нэп. То есть, середина-конец двадцатых. До сорок первого же в другой реальности вроде ничего не менялось?»

Виктор обернулся и почувствовал, что новая реальность не оставляет от его предположений камня на камне.

Прежде всего он увидел одноэтажное кирпичное здание серого цвета в стиле довоенного конструктивизма, новое или недавно отремонтированное, по фасаду которого шла надпись рубленым шрифтом, широко расставленными буквами:

«У П Р А В А»

Наверху, на некоем ступенчатом подобии портика, красовался барельеф в виде огромного двуглавого орла, а пониже висел черно-желто-белый флаг, т. е. флаг цветов императорского дворцового штандарта, а не привычный Виктору бело-красно-синий триколор. Вывеска поменьше на управе гласила: «Почта-Телеграф-Телефон-Радио». Возле деревянного палисадничка, за которым пышно цвели кусты жасмина, стояла лошадь с извозчиком. По левую сторону от управы стоял кирпичный дореволюционный дом со сводчатыми перекрытиями окон и вывеской «Роснарбанк», на фасаде которого висела реклама такого содержания:

«Хочешь — сей,

А хочешь — жни,

В „Роснарбанк“

Кредит возьми!»

Далее реклама описывала возможности приобретения лошади, коровы, велосипеда в кредит и лизинга сельхозорудий. Плакат рядом призывал складывать деньги не в кубышку, а в тот же Роснарбанк: «Рубль положишь, а возьмешь рубль с копейками». Еше одну сторону плошади составляло двухэтажное бревенчатое здание с вывеской «Клуб. Кино. Читальня. Танцы. Дальновизор.» На фанерном щите висела афиша «Последний из могикан. Звуковая фильма по роману Ф. Купера.»

Но центральное место на площади занимала все-таки деревянная церковь, на которую он поначалу не обратил внимания — церковь, она и в советское время выглядела так же. Правда, она была действующая и ухоженная, заботливо выкрашенная в белый и голубенький цвет, но доводилось видеть и такое. Как и народ у церкви.

И еще Виктор заметил, что репродуктор на столбе угловатый и довоенный, машин не видно, зато есть пара телег и пролетка. Мирно бегающих по прилегающим улицам курей и колодец с воротом он в расчет не принял — оно и сейчас в деревне будет. Где-то за поворотом мычало стадо коров.