С.С.С.М. - Марципана Конфитюр

Автор благодарит В.И. Ленина, А. М. Коллонтай, В.В. Маяковского, И. Северянина, В.Е. Татлина, К.С. Петрова-Водкина, К.С. Малевича, А.А. Дайнеку, Л.М. Лисицкого, Б.М. Иофана, Г.Т. Крутикова, Н.А. Ладовского, В.А. и Л.А. Весниных, Я.Г. Чернихова, К.С. Мельникова и других товарищей за помощь в написании этого романа.

«Ну, где она, в конце концов!?».

Краслен Кирпичников десятый раз нетерпеливо прошагал меж двух рядов квадратных металлических колонн, от одного конца платформы до другого, уперся в статую Свободного Рабочего, потом пошел обратно. Полдесятого! Куда это годится!? Ведь они решили в девять, твердо ведь решили, и она пообещала! А теперь уже и смысла нет, места все заняты. Уму непостижимо! Почему в стране, где коммунизм, всё крестьянство самоколлективизировалось, полностью изжиты мракобесие и неграмотность, построено метро, а Партия Рабочих бдительно следит за выполнением пятилетки, несознательные девушки до сих пор позволяют себе запросто опаздывать на свидания с пролетариями?!

Раздосадованный, злой, Краслен уселся на скамейку, посмотрел на светлый потолок с рядами круглых электрических светильников, похожих на планеты, опоясанные кольцами. Подумал про себя: «Коли не будет ее в следующем поезде — уйду. Точно, больше ждать не буду! Надо проучить ее, в конце концов!».

Раздался приветственный грохот, народные массы подтянулись к краю платформы. Новенький, блестящий, обтекаемый, как ракета, красный поезд вырвался из туннеля, встал и гостеприимно открыл двери для пассажиров. Краслен взволнованно вглядывался в толпу. В море юнгштурмовок, шляп, картузов, тюбетеек и футболок в крупную полоску часто попадались серебристые спецовки пролетариев. Краслен и сам пришел в рабочем комбинезоне. На заводе их выдавали бесплатно. Многие рабочие — его подруга в том числе — носили прозодежду ежедневно. Красота и удобство спецовок были всем очевидны, почетность подчеркиваемого ими производственного труда не вызывала сомнений, а пользу пролетарского костюма для здоровья доказали доктора.

— Краслен! — раздался голос справа.

Пролетарий обернулся. Девушка стояла рядом с ним, смотрела виновато, но кокетливо. Две косички, из русых неожиданно сделавшиеся черными, тщательно подведенные глаза и кирпичного цвета губы не оставляли никаких вопросов относительно причины опоздания.

— Бензина!.. — гневно начал парень.

— Знаю, знаю, двадцать две минуты! Я недостойна звания авангардовки! Мне стыдно! В наше время, а тем более, в день тридцатипятилетия Революции, это поведение недостойно и нелепо! Ты из-за меня пропустишь весь парад! Но, милый, это в последний раз! Даю честное слово!.. И потом, разве бесплатные парикмахерские, дарящие работницам красоту, не являются важнейшим коммунистическим завоеванием?..

Краслен что-то буркнул. Бензина взяла его за руку, и вместе они побежали к выходу. На эскалаторе девушка, как обычно, встала на ступеньку выше, так, что влюбленные почти сравнялись ростом. Обниматься тут было особенно удобно.

Оказавшись на поверхности, Бензина и Краслен ужаснулись. До площади Индустрии — центральной площади Правдогорска — осталось еще двести-триста метров, но и здесь, на подступах, было не протолкнуться.

— Я же говорил, что надо быть за час, не позже! — не сдержался парень. — Ладно, постараемся просочиться.

Они бросились в толпу, пытаясь проскользнуть поближе к площади, найти такое место, где хоть что-нибудь увидят. Безрезультатно.

— Обежим вот этот дом, — сказал Краслен, кивнув направо, на кубическое здание из бетона и стекла. — Хотя не знаю, есть ли там дорога. Но надеюсь, что отыщем. Выйдем к улице Свободы. Колонны по ней будут уходить. И то хлеб.

Побежали вокруг дома. Оказались в каких-то запутанных двориках, десять минут плутали по ним вместе с другими гражданами, которым тоже пришла в голову эта идея. В конце концов, наткнулись на дружинников, которые сказали — здесь проход закрыт. Пришлось бежать обратно и огибать другое здание, слева от метро: большое, белое и круглое в сечении. Там вышло лучше: добрались без приключений. Но народу с этой стороны толкалось даже больше, чем у станции.

— Может быть, вернемся? — предложила девушка.

Но было уже поздно. Заиграли барабаны, весело ударили литавры, бодро и призывно зазвучал голос трубы. Свежайший майский воздух — кстати, май был единственным месяцем, название которого оставили от старых, капиталистических времен — наполнился торжественными звуками военного оркестра. «Марш новаторов» поплыл над городом, и сердце у Краслена сжалось от восторга. Он не видел площади, не видел руководов на трибуне памятника Первому Вождю, но крепко сжимал теплую ладошку своей девушки, жил в самом справедливом государстве на Земле и слышал музыку, которая кружила ему голову, звала, воодушевляла, восхищала. Да, Краслен был счастлив.

— Ты не думала, — спросил он у Бензины, — как так получилось, что нам повезло родиться в С.С.С.М.? Ведь мы могли быть неграми в какой-нибудь Ангелике, а то и еще хуже, угнетенными туземцами в колонии!

— Да, — сказала она. — Я думаю об этом очень часто. Мы могли бы быть манянцами и жить при феодальных предрассудках…

С площади раздался стук копыт: районный военком открыл смотр войск.

— … а то и лошадьми! — закончила Бензина.

«Здравствуйте, товарищи спортсмены!» — громыхнуло с площади. Парад был не только военным. В нем участвовали все, кем могла гордиться страна: передовики производства, отличники учебы, красная интеллигенция и физкультурники. Ежегодно четвертого мая в каждом городе Республики по площади шли лучшие из лучших и показывали то, чего достиг народ под чутким руководством партии рабочих.

«Здравствуйте, товарищи юнкомы!». И в ответ хор детских голосов: «Здражлатвакомандир!» — «Поздравляю вас с праздником тридцатипятилетия Великой Революции!» — «Ура-а-а-а-а-а-а-а-а-а!».

Бензина залезла на плечи Краслену.

— Что там, кто сейчас шагает? — спрашивал взволнованно пролетарий.

Она рассказывала: вот идет пехота, вот матросы, вот кавалеристы. Краслену оставалось только слушать мерный шаг и восхищаться выучкой военных, пробовать представить — стало ли их больше по сравнению с прошлым разом. Внимая звуку копыт, он высчитывал количество лошадей. Четыреста? А может быть, пятьсот? Целая армия… Целый паровой котел, если сложить вместе все лошадиные силы…

Оркестр играл «Марш пэвэошников». Краслен с полным правом держал руками Бензинины ножки, одетые в серебристую униформу и обутые в черные ботинки Центркожтреста. Настроение у него было отличное.

***

Краслен был штамповщиком круглых деталей, Бензина — закройщицей крыльев в текстильном цеху. Знакомы они были еще с детства, жили в одном здании, работали на одном заводе. Завод был уникальным. Некогда на месте предприятия стояли лишь избушки бедняков-единоличников, затравленных, забитых царской властью. После Революции сюда пришли строители. Трудно им пришлось: агенты капитала не дремали, отсталые крестьянские массы как могли саботировали строительство, хлипкие времянки не спасали ни от жара, ни от холода. Но