Царь Болот - Данил Юрьев

Жили как то в одном селе старики: дед Афанасий и старушка Зинаида. Те старики бедно жили и гроша на счету не бывало. В один день послала Афанасия старуха за водой.

— Ох? Афанасий кончается у нас водица, не сходишь ли ты на болото?

— Ну хорошо, схожу.

Смотрит Афанасий в окно, а на улице туман, еле-елесоседний домик видно. «Делать нечего», — промолвил Афанасий, надел рваное пальто и вышел изизбы дряхлой.

Пошёлпо тропинке грязной, глядит всё, глядит, а туман так и не рассеялся. Услышал по дороге вой странный и думает: «Может, собака или волк? Не похоже на обычный». А пока раздумывал, уже ик болоту подошёл, взял ржавое ведёрко и зачерпнул воды мутной. Тут слышит топот какой-то, голову поворачивает, да и увидал: два мальчишки топают к болоту. И тут один к нему и обратился:

«Слышь, пень трухлявый. Деньги давай!». Афанасий им и отвечает: «Ох мальцы, жизнь моя непроста и гроша в кармане не было, меня бы кто пятаком угостил».

— Деньги говорю давай, на твои проблемы нам всё равно.

— Ну нету у меня, была бы мелочь, всё вам бы отдал.

Тут как один на него ногой замахнулся, да прям по колену ударил. Тут же Афанасий за ногу ухватился и в болото упал.

Два хулигана его продолжили бить и кулаками и ногами. Кричит старик: «Побойтесь бога хулиганы».

Один отмахнулся, последний раз по спине ударил и убежали в туман. Афанасий в грязи валяется, охает и сжимается от боли, весь замерз до ниточки да и в болоте остался до дня следующего.

Старуха переживает, думает, где её Афанасий. Всю ночь не спала.

Старик валяется весь в грязи да мокрый, ничего сделать не может. Уже под алый закат старик ослабел, и тело его вглубь болота покатилась. Как только солнце село, Афанасий попробовал за камыш ухватиться, да только бес толку все. Закрыл глаза старик и уснуть пытается.

Когда уже глубокая ночь наступила слышит Афанасий, из-за кустов вылезкто-то, старик глаза открыли видит: Кикимора болотная к нему ковыляет. Тут как дед заорал: «УЙДИ НЕЧИСТЬ ТРЕКЛЯТАЯ!»

— Старче, помощи не желаешь?

— Знаю я вашу помощь нечистую.

Не послушала Кикимора его и подошла ближе.

— Кто ж тебя так искалечил?

— Хулиганы местные, забили, чую, уйду скоро.

Кикимора ушла, пообещав вернуться. Когда уже и фонарика не видать, вышла опять Кикимора с травой страной. Афанасий уже уснул, а нечисть болотная в тихую дело начала.

Положила траву Афанасию в рот да в руки и зачитывать начала: «Царь болота ты явись, ты в болоте покажись. Вся тут нечисть на болоте отныне солдаты твои, ты сейчас болот правитель, могущий бог!» Не успела нечистая до конца прочитать, фонарь в болото кто-то кинул, Кикимора сразу скрылась.

Подходят к болоту солдаты с ружьями, вора сельского разыскивают. Ходят вокруг болота, целятся, но Афанасия не заметили. Зашли опять сослуживцы в повозку военную, да дальше в село поехали. Вышла опять Кикимора да продолжила дело нечистое. А как закончила, диво произошло. У Афанасия кожа тёмно-зелёной стала, покрылась болотной травой. Вместо волос камыши пустились. Руки в могучие дубовые превратились, ноги такими же стали. Как глаза Афанасий распахнул, так зрачки бирюзой засияли.

Встал Афанасий. Теперь вся нечисть болотная его своим Царём признала.

— Ждите хулиганы, неделю вам даю. — пригрозил Афанасий, да ушёл с Кикиморой за камыши. Всю неделю Царь Болотный глаза на дом мальцов точил, думал, кому бы ещё худо сделать. Точил он всю неделю свой серп ржавенький да колья дубовые делал. На 6-ой день видит, как его старуха из каморки дряхлой вышла, мимо болота идёт. Смотрит она в камыши, глаза бирюзовые увидала, за сердце ухватилась, испугалась, сразу бегом ушла опять в избёнку, впопыхах испуганная дверь закрыла. Взяла перо тупое с чернильницей да пишет священнику из соседнего села, чтоб окрестности почистил. Отправила.

На день следующий Царь Болота решился мстить за душу свою, да только его священник планы оборвал. Как только вышел Царь из камышей, увидел старуха его со священником к болоту топают. Оповестил он всех нечистых о гостях. Начал священник кресты бросать, из воды рев идёт, не понравилось Царю. Камышами ноги священника захватил, жмёт, жмёт все жмёт. Священник отпрянул, камыши чуть ноги не сломали, тогда стал водой священной брызгаться в болото.

Разозлился Болотный и туман рассеял грозой. Сильный град пошёл, ушли старуха со священником.

Обрадовался Царь Болота и к дому хулиганов местных поковылял. А как пришёл, серпом ржавым по брусьям дома царапает, хваткой трубу шатает, ломает, дубовыми когтями скрепит. Один малец смелым был, вот и вышел, да только зря он сделал так. Как увидел взгляд бирюзовых глаз, сразу испугался. Как хватанёт хулигана Царь Болота своей хваткой древесной, чуть не задушил, кинул со всей силы в овраг, чтоб знал. Всё второй через окно видел, думает руку топором рубануть, взял топор отца да ждёт, ждёт. Как дал Царь своим кулаком дубовым, тот ничего сделать ни успел. Начал все вещи ценные забирать, все пятаки, все до гроша забрал.

Думал Болотник уйти с дома грешного, да только попался ему на глаза домик буржуя одного, который все время селу хвалился, мол какой богатый, что конь у него с позолотой ходит, что всегда на трапезу чуть ли не пир устраивает. Взбесил Царя Болота купец жадный. Разграбить решил дом его буржуйский. Подошёл Царь к двери позолоченной, как свистнет во все дубье горло, в миг дом в щепки развалился, только золото на развалинах поблёскивает. Взял Царь все богатство буржйское, 13 мешков с золотыми пятаками, все инструменты его позолоченные. Пока купец на заморских странах торговал, так от дома ни одного гроша ни осталось. Думал царь нечистый, хватит ему богатств на первое время, да по дороге избу его дряхлую заметил. Думает Царь: «Дай-ка возьму на память что-нибудь из дому».

Как только дверь отворил, шагнул на пол замшелый, да как наступит на дощечку проклятую, так вся изба от скрипа вздрогнула.

Проснулась среди ночи старуха его, да как заорёт.

А Царь Болотный на неё глядит, да как в глаза крестик на шее её западёт ему. Взялся он за сердце своё берёзовое, так оно и треснуло. Сразу же от креста магия Кикиморы спала. Вернулся в свой облик старик Афанасий, да замертво на дряхлые доски упал и глаза свои замкнул на век.