Клинок архангела - Налини Сингх

ПОЛНОЕ ИЛИ ЧАСТИЧНОЕ КОПИРОВАНИЕ БЕЗ УКАЗАНИЯ ГРУППЫ И ПЕРЕВОДЧИКОВ — ЗАПРЕЩЕНО! ПОЖАЛУЙСТА, УВАЖАЙТЕ ЧУЖОЙ ТРУД!

Данная книга не несёт в себе никакой материальной выгоды и предназначена только для предварительного ознакомления! Просьба удалить файл с жёсткого диска после прочтения. Спасибо.

Переведено для группы: The House of Fantasy Love

Переводчик, редактор и оформитель: inventia

— Папа! Папа!

— Уфх, Миша! — Он поймал сына, бегущего по неровной сельской дороге, и усадил на руку, загорелую, покрытую шрамами и накаченную от работ на поле, со словами: — Чем мама тебя кормит?

Сын хихикал, понимая, что отец его не уронит.

— Ты мне сладость принёс?

— Я проголодался по дороге домой, — поддразнил отец. — Боюсь, я всё съел. — Миша нахмурил брови с напряжением в глазах… А затем рассмеялся таким глубоким смехом, столь не свойственным маленькому мальчику.

— Папа! — Мальчишка начал лазить по карманам отцовой рубашки, а когда нашёл маленький свёрток, радостно завопил.

Отец улыбнулся радости сына. Он поднял взгляд и увидел в дверном проёме её — жену. Которая держала их новорожденную дочь на руках. Сердце сжалось в, почти болезненный, узел. Иногда, он думал, что должен стыдиться такой огромной любви к жене и детям, но потом наступали мучительные дни расставания, когда он уходил на базар… И тогда не мог заставить себя поверить в это. Пока другие мужчины жаловались на своих благоверных, он просто улыбался и вспоминал, ждущую его, женщину с раскосыми глазами и полными губами.

Ингрид ненавидела свой рот, хотела, чтобы губы были тоньше, как у жены их ближайшего по равнине соседа, но он любил её улыбку, кривые передние зубы и то, как она начинала шепелявить, когда он заставлял выпить слишком много огненной воды, сваренной сыном того же соседа.

Сейчас же, опустив сумку на порог, он прижал руку к щеке жены.

— Здравствуй, жена!

— Я соскучилась, Дмитрий.

Опустившись на корточки на бетонном пирсе, освещённым лишь тусклым светом фонаря, Дмитрий, не беспокоясь о наличии перчаток, повернул отрубленную голову к себе.

«Елена не одобрит нарушение судебного протокола», — подумал он. Но охотница вернётся из Японии только через три дня.

Голову жертвы отделили от — ещё не найденного — тела рубящими ударами, вероятно, чем-то похожим на топор. Не очень аккуратная работа, но эффективная. Кожа, которая при жизни была то ли розовая, то ли белая, распухла и стала совсем мягкой, но реке не хватило время превратить её в слизь.

— А я надеялся, — обратился он к синекрылому ангелу, стоящему по другую сторону жуткой находки, — на несколько спокойных недель.

Появления Калианны, архангела, которую все считали мёртвой несколько тысячелетий, потрясло и ангелов и вампиров. Смертные тоже что-то чувствовали, но понятия не имели об изменении в структуре власти Совета Десяти, архангелов, правящих миром. Потому что Калианна не просто прожила долго, она по истине древняя.

— Спокойствие тебе бы наскучило, — сказал Иллиум, крутя между пальцев тонкий серебряный нож. Ангел выглядел ничуть не хуже, чем когда его похитила архангел, а затем он оказался посреди сражения двух древних сил.

Дмитрий изогнул губы. К несчастью, ангел, чьи синие крылья пронизывают мазки серебра, а глаза — само золото, был прав. Дмитрий ещё не поддался скуке бессмертных лишь потому, что никогда не сидел на месте. Да, кто-то мог бы обвинить его в том, что он слишком склонился в другую сторону — в общество тех, кто живёт ради удовольствия от крови и боли, поэтому остальные чувства притупились. От этой мысли, Дмитрий должен бы обеспокоиться, но… нет. Правда, его погружение в рубиново-алую пропасть никак не связано с насущной ситуацией.

— У него резались клыки. — Маленькие зародыши клыков казались прозрачными. — Но он не из наших. — Дмитрий знал поимённо и в лицо каждого вампира, живущего в самом Нью-Йорке и его пригородах. — И не подходит под описание пропавших из недавно обращённых.

Иллиум поставил кончик лезвия на подушечку указательного пальца и принялся удерживать кинжал в вертикальном положении, но после того, как на секунду жёлтый свет уличного фонаря отразился в лезвии, ангел вновь стал крутить кинжал между пальцев.

— Может, он ещё кому-то принадлежал, решил сбежать от Договора и попал в неприятности.

Так как всегда существуют идиоты, не желающие выполнять свою часть сделки — сто лет прислуживания ангелу, давшему тебе бессмертную жизнь — такой сценарий вполне вероятен. Хотя, зачем вампиру приезжать в Нью-Йорк, когда тут живёт архангел, и находилась сильнейшая Гильдия, посвятившая себя тому, чтобы находить тех, кто решается бежать от Договора?

— Семейные узы, — проговорил Иллиум, словно прочитав мысли Дмитрия.

— Такие молодые вампиры сильно привязаны к смертным корням. — Дмитрий подумал о разломанном и сожжённом доме, к которому он приходил каждый день и каждую ночь столько лет подряд, когда уже не осталось от того дома ничего, кроме поляны с полевыми цветами. И эта земля принадлежала, принадлежит и будет принадлежать Дмитрию и только ему. — Мы слишком долго работаем вместе, Колокольчик, — заметил Дмитрий, вспоминая ту, продуваемую всеми ветрами, равнину, где он танцевал со смеющейся женщиной, а мальчик с блестящими глазами хлопал им.

— Я постоянно говорю об этом же, — произнёс Иллиум, — но Рафаэль отказывается от тебя избавляться. — Серебряный клинок крутился всё быстрее.

— Что скажешь о чернилах? — Поднявшись, Дмитрий повернул голову жертвы на другую сторону. Татуировка на левой скуле мёртвого мужчины — переплетение кириллицы с витиеватыми буквами, похожими на арамейский язык — была замысловатой и необычной… а ещё почему-то волновала Дмитрия. Он уже видел такое прежде или что-то подобное, но прожил тысячу лет, воспоминания казались смутными. — Благодаря ей можно будет его легче опознать. — В маленьких клыках жертвы отразился свет, тогда-то Дмитрий и понял, что упустил при первом осмотре. — Если его клыки не выросли, он ещё должен находиться в изоляции.

Первые несколько месяцев после обращения, вампиры — первобытные существа, животные, так как токсин, делающий их вампирами пробирается глубоко в клетки. Многие люди выбирали проживать процесс в искусственной коме, лишь изредка просыпаясь при необходимости. Дмитрий несколько месяцев после насильственного обращения провёл в железных цепях на холодном каменном полу. Он мало что помнил об этом времени, лишь холод камня под собой и жёсткость наручников на руках, ногах и шее. Но то, что произошло, после того, как он очнулся почти бессмертным… Никогда это не забудет, даже если доживёт до десяти тысяч лет.

Дикая синева заполнила