— Нет. Мне безразлично само дарение. Важны вы, а не то, что я делаю ради вас.
В качестве ответного жеста Мария избрала усиленное мотание головой.
— Ну нет, не может быть такого. Если мы важны, то и всё, что ты делаешь, тоже очень важно. Ты же для нас стараешься.
— Агась, — послышалось снизу, от Юрия. — Помнишь, мы котёнка хотели? Мама тогда нам достала, но ток робота.
— Помню. Она говорила, что если любишь кого-то, то и заботиться о нём нравится.
— А то как же! Я вот тебя всегда любил, потому и за тобой каки выносить всегда рад, — шутливо язвил мальчик.
— Эй!
— А что, не так шоль? Ты потому и примерная, что мне за тебя всегда влетает, — не останавливался он. Но ни обиды, ни ненависти не проявлял. Любопытно.
Стоит использовать момент, чтобы узнать детей побольше
— Правильно ли я понимаю, что вы не против принять наказание вместо Марии при случае?
— Ну, да, бывает. Машка, например, заглядывается на что-нить и опаздывает на урок, так я мы вместе дедам вид, будто я её задержал. Ну, брызну понарошку из раковины в туалете, например. Михална меня и накажет, а её не тронет. Это чтоб у нас Машутка с медалью школу окончила, врачом стала. Её дедушка уже, вон, величает дохтуром. А мне всё равно — так и так пристанут.
— Хоть бы при Цие не говорил бы… — жалобное ворчание. Противоположно брату, сестра легко обижалась. — Она же рассказать может.
Юрий почувствовал состояние сестры и быстро адаптировался.
— Ну, не плачь. Диза не будет никому докладывать.
— Так и есть. Это принесёт больше вреда, чем пользы. Наши беседы не будут раскрыты без вашего разрешения. Я обязана соблюдать личные тайны.
— Вот вишь? Диза — наша подруга, а не училка. Ей можно.
Ещё до того, как мальчик договорил, он встал на "Соломинку" ногами. Упёр руки в бока. Триумф.
— И всё равно не надо так, — сестра, однако, несколько успокоилась. — Проболтаешься так, и всё. Шиш мне, а не медаль. Мама расстроится… И, Ция…
Мария наклонилась вперёд, пытаясь поймать взгляд оболочки. Вероятна желала удостовериться в честности Дезоляции. Наивная осторожность.
— Вы можете положиться на меня, — девочка с облегчением выпрямилась. — Однако, Юрий, почему вы не держите зла на сестру, если получаете наказание за неё?
— А она не ябеда и не забияка. И не выскочка. Если меня накажут, Петька смеётся, а она со мной играет. И ещё печеньки вкусные приносит. Ток не говорит откуда. Может…
— Всё равно не скажу. Секрет.
— А скажи. Я тебе тогда тоже кой-чо расскажу, — лицо Юрия стало лукавым.
— Нет. Я не болтушка.
Юрий закатил глаза
— Науськал себе же на хвост, — затем скрестил руки за головой.
От Марии последовало тихое хихиканье. Органично. Два детёныша в шутку пободались друг с другом и сами же над этим посмеялись. Интересная сцена. Прекрасна для сочинения музыки, как чернозём — для засева…
— Мария, Юрий. Ваш разговор дал мне информацию для мелодии, — мягкий треск из динамиков. Игравшая прежде композиция оборвалась. — Прошу, скажите, насколько точно переданы ваши эмоции. Пробная композиция: "Дети". Жанр: лофи. Анданте.
Шум помех шелестел, имитируя ветер. Параллельно отзвон колокольчиков выстраивался в капель сплошь из коротких высоких нот. Неспешно и тихо. А за ним, догоняя и перегоняя, спешил гитарный перезвон. Под дрожь гальки, имитирующую поещл. Мотивы сестры и брата шли, перебивая друг друга, сплетаясь в единую мелодию, чередуясь. В такт "дуновениям" помех, что и вели песню. Играли свою тему. Скрытую.
Девочка первой прошептала:
— Красиво… Но… — задумалась. — Не хватает чего-то. О тебе.
Пока шёл разговор, они медленно приближались к воротам подземного уровня. Жилые кварталы оставались позади. Впереди сектор ярмарок и празднеств. "Ночь средь бела дня".
— Да ладно тебе, — удивился брат. — Приятно так трещит, как на записях тех старющих песен.
— Нет, не то. Совсем не то, — обида различалась в голосе Марии. — Знаешь, будто… Про тебя тут почти нет, Ция. Ветер есть, трамвай есть. Но о тебе — нет. А я хочу, чтоб было, — тон стал настойчив.
Недостающий элемент очевиден.
— Моя мечта, — оболочка приподняла голову, подчёркивая слово, — этого, как вам кажется, не хватает, если я правильно проанализировала ситуацию. В композиции я отразила только ваше желание и желание Юрия.
Девочка подтвердила:
— Да. А про себя ничего. Мы же говорили, что обо всех будет. И обо мне, и о Юре, и о тебе.
Вход в подземный уровень был уже в нескольких шагах. Широкий тоннель, отделённый от улицы стеклянными дверями. Дальше четыре эскалатора. Вокруг них — украшения на масленницу. Яркие цвета. Имитация солнца, деревенского орнамента, миниатюрные версии соломенных чучел. Готовился праздник для возвращающихся людей.
Над декорациями в тоннеле, повиснув в воздухе, трудился дрон. Он замазывал. Шлифовал. Убирал потёртости и царапины, испещрившие дерево. Конечности-шланги поливали макет солнца яркой желтой краской. Щётками он затирал дефекты. Вплоть до удобоваримого результата. До идеала.
— И не надо мне тут, что мечты нет, — Мария говорила не упрекая. Но с недовольством. — Есть. Должна быть.
Оболочка использовала пульт. Стеклянные двери открылись, пропуская в тоннель. Эскалаторы ради безопасности остались выключенными. Соломинка с мальчиком поехала по пандусу правее. Оболочка с девочкой пошла по застывшим чёрным ступеням. Предварительно спустив девочку и прижав к своей груди. Потолок слишком низкий, чтобы нести её на плечах. Ударится.
— А, эй… — неуверенно возразила Мария.
— Это необходимо, чтобы пройти через тоннель. Или вы желаете, чтобы я вас отпустила?
Ответ последовал не сразу. Сперва девочка огляделась. Поболтатала ногами. Наконец решила.
— Нет. Так даже лучше… Только возьми меня поудобнее. А то в животе жмёт.
Желание Марии было тут же исполнено. Та расслабилась в руках оболочки. Молчала.
— Слушай, Ция, — Юрий с интересом разглядывал, как множество дронов разрисовывали стены к празднику, — это вот всё ты им сказала малевать?
— Да, они работают по моим указаниям. Скоро должна быть масленница. Из соображений экономии стоило бы сохранить ресурсы и отменить приготовления. Однако праздник улучшит настроение людей. Это важно.
Луч от нарисованного солнца медленно но верно перекрывал поблекшие изображения флагов, солдат и танка, идущих в атаку. Важно также исключить лишнее напоминание о войне. Последняя окончилась плачевно. Возможно, слишком.
Ненадолго разговор прервался. Мария с характерной внимательностью и неспешностью рассматривала узоры в честь масленницы. И постепенно исчезавшую картину дня победы. Сапог, увязший в грязи, растворялся в свете весеннего солнца. Один праздник скрывал остатки другого, чья участь — остаться в исторической сводке Дезоляции. Но не опечалить людей. Радость выхода из убежища должна быть ярче. Она должна быть безоблачна. Счастлива.
— Скажи, Ция, а это ты всё придумала? — вопрос от Марии. — Рисунки, украшения?
— Нет. Я отдала команду повторить декорации, использовавшиеся прежде. Прежде их придумали люди, чтобы мы, роботы, воплотили. Теперь, из-за отсутствия людей, используются старые наработки. Я рекомбинировала их, чтобы придать новизны.
— А чего это ты сама не придумаешь? — искреннее изумление Юрия. — Ты же умеешь, вон, какую музыку кумекала.
— Я могу повторить ваш ход действий или ваш стиль, однако не способна самостоятельно творить с нуля. Создавая мелодии, я использовала работы авторов-людей. Комбинировала элементы из них по вашим запросам.
— Мы поможем, — голова девочки приподнялась, открывая заинтересованное выражение лица. До рецепторов донеслись тихие слова. — Позовём нашу учительницу по рисованию, Наталью Степановну, и вместе тебя научим. Чтоб ты всё-всё могла сама придумать.
— Благодарю вас, но это невозможно. Это противоречит одному из положений об искусственном интеллекте: всякое творчество должно иметь человеческое начало. Я и мои программы — лишь инструмент реализации.
