подошёл к второму, сидевшему на диване и уже пришедшему в себя.
— Ну чё? Ты тоже как партизан молчать будешь?
— Что ты хочешь узнать? — пьяно икая, спросил здоровяк в адидасовской спортивке. — Вы нахера Генку грохнули?
— Кто вас послал, и с какой целью? Вопросы простые.
— Салмат послал. Знаешь такого? Сказал, город к рукам прибрать. Что у него всё схвачено там.
— Позвонить успели, что перевернули вашего?
— А ты как думаешь? — захохотал бандит. — Первым же делом. Кранты вам. Салмат сюда всю бригаду пошлёт. Чё? Ссыш, падла?
— Ясно. Ну что, дружище... Говно из тебя полезло... Пора и тебе в картофельную яму, — сказал Жека, и распорядился. — Свяжите их получше, кляп в рот, и тоже в подпол. Оставим в живых. Пусть благодарят.
Двух оставшихся в живых бандитов крепко связали, бросили вниз на картошку в подпол. Жека глянул вниз. Яма там совсем небольшая была, и двое живых бандитов, скрючившись, лежали на трупе, дёргаясь и пытаясь освободиться. Они что-то пытались кричать, наверное, просили пощадить их, потому что поняли, какая участь их ждёт.
— Закрывайте подпол, и заколотите гвоздями, — велел Жека.
Пацаны нашли в кладовке молоток, большие гвозди и намертво забили ими люк вниз. Потом прислушались. Лишь только едва слышимые звуки, похожие на шуршание мышей, доносились из подпола. Бандиты даже кричать не могли.
— Ну всё, — невозмутимо сказал Жека. — В живых мы их оставили, отпустили с миром. Одного только прибрали, да и то за грубость и наглый неадекватный базар. Поехали до хаты.
Участь бандитов, оставленных заколоченными в подполье вместе с трупом тощего, была, конечно, незавидна. Лежать в темноте, слыша шуршание мышей, и чувствовать, как гаснет печка и холод становится всё ощутимее. Ну что сказать... Парни знали, на что шли. Что итог мог быть таким. Наверное, сейчас они думали, что лучше уж присесть в зону на десяток лет.
Пока Жека с бригадой ковырялись в доме, к тачке, припаркованной у забора, уже стянулись какие-то говнодавы, притащили доски и домкрат, хотели колёса снимать. Пацаны разогнали их, накостыляв по шее для профилактики, сели и поехали назад. Мотор ещё не успел остыть. Сколько ковырялись? Да не больше 20 минут.
— Салмат других походу пошлёт, — заметил Славян, выруливая на шоссе.
— Надо Иванычу сказать, — ответил Жека. — Скажем, наехали на нас, и мы отбились. Нихера он не сделает. А по понятиям Салмату ответить придётся. Скрывать эту херню от Сахара — дело неразумное. Он может прознать и так, если кипиш начнётся по отжатым фирмам. Там и суды могут быть, и заявы в ментовку и прокуратуру. Нам ни к чему это всё. Отдадим бумаги и займёмся своим делом. Нам с Салматом тягаться, может быть, не под силу. Пусть большие люди займутся этим.
— Чё делать? — спросил Славян.
— Поехали сейчас к нему, в «Абрикосовый», сразу отдадим бумаги и побазарим. Машина есть, а то когда там соберёмся ещё... Дело безотлагательное.
Пацаны переглянулись. Если для Жеки ездить к смотрящему было как воды попить, то пацаны опасались. В последнее время авторитет Иваныча в преступной среде поднялся до небес.
— Ладно. Погнали, — согласился Славян. — Держать эти бумаги у себя нахрен надо.
— Пацаны, а не проще эту лабуду выбросить нахер? — подал голос Кот. — Чую я, проблем за ней дохера и больше. Так не узнатый, не вор. А иначе уже Иваныч будет в курсе наших дел. Стрёмно это.
— Стрёмно, — согласился Жека. — Но деваться некуда. Был бы Салмат здешний, мы бы разобрались. Там мы разобраться не можем — не наша поляна. Но Иваныч разобраться может и там. На крайняк предъяву кинуть. А чё таиться? Ждать, что следующий раз он 10 человек пошлёт? Нас ему слили уже.
— Не боишься, что эти, в подполье, освободятся? — спросил Славян.
— Невозможно, — покачал головой Графин. — Яма там маленькая. В скрюченном положении руки-ноги быстро затекут. Потом надышат углекислоту и задохнутся. А на следующий день холодно будет. Если в течение дня их никто не освободит, им кранты. А им ведь ещё надо из подпола выбраться, а там доски гвоздями на 150 приколочены. Проще было их грохнуть, конечно, но шеф, вишь, как рассудил.
— Да, я так рассудил! — важно ответил Жека. — О нас и так у братвы репутация, что мы беспредельщики, и трупы валим вокруг себя. Вот. Решил оставить в живых. И опять вам неладно.
Тут все заржали конечно, настолько смешно это Жека сказал, с дутым пафосом.
Пока ехали, стало совсем темно. На улицах города никого, как будто какая-то территория тьмы. Да и то верно, куда ходить, когда прямо в родном подъезде могут избить и шапку с курткой снять. Очень непросто приходилось тем, кто работал допоздна или на работу в ночь. Считалось уже, добрался без приключений — значит, хорошо день прошёл. У кого были деньги, ездили на своих машинах или на такси. У кого не было — передвигались с опаской.
Лишь у вокзала площадь была освещена, и ходил туда-сюда народ. Поезда отправлялись и приходили круглосуточно. Здесь даже ночью не стихала жизнь. Жека случайно посмотрел на «Гудок» и вдруг подумал, что Иваныч мог быть там. А даже если и нет, какая разница, можно перекусить и выпить.
— Поехали в «Гудок», — сказал Жека.
— О! Вот это дело! — оживились все. — В ресторан самое то таким вечерком.
Славян подрулил к служебному въезду и остановился перед шлагбаумом. Здесь пространство ярко освещено прожекторами со всех сторон, чтобы видеть въезжавших. К машине подошёл незнакомый амбал в «варёнках» и кожанке, внимательно оглядел сидящих, потом постучал по переднему пассажирскому стеклу, безошибочно в Жеке узнав главного. Жека приспустил стекло.
— Кто такие? Как погоняло?
— Меня Соловей все кличут, — медленно сказал Жека. — А это мои кореша.
Амбал пожал плечами, и пошёл прочь, в сторожку, узнавать, можно им проезжать или нет.
— Суки, ещё и пускать не хотят, — возмутился Кот.
— Братан, уймись! — возразил Славян. — Это служебный въезд для своих людей. Сюда только авторитетов, воров, и мусоров пускают. Если тебе дадут мандат на проезд сюда — значит, ты в высшей лиге, брат. Видишь, даже у Соловья нет сюда хода на автомате.
Но качок отсутствовал недолго. Подойдя к шлагбауму, открыл его и махнул
