Этот тайник был устроен точно так же, как и предыдущий, с той лишь разницей, что механизм запора находился внутри стены и не имел выхода наружу, то есть схрон этот можно было отпереть только с помощью магии. К сожалению, Бармин об этом догадался не сразу, так что битых сорок минут прощупывал и простукивал сложенную из древних кирпичей стену, — демонстрируя косность мысли и привычки завзятого рутинера, — и только окончательно отчаявшись, попробовал «рассмотреть» механизм запора в деталях. Но не тут было. У него не нашлось подходящего под этот случай «инструмента», на изобретение которого ушло еще около часа. Однако оно того стоило, потому что, когда Ингвар смог все-таки «посмотреть» сквозь толстую кирпичную кладку, он сразу же «разглядел», где спрятан запорный рычаг, нажал на него чем-то подозрительно похожим на гравитационный импульс и этим магическим пассом открыл тайник. Итак, в конце концов, древний сейф был открыт, и Бармин нашел в нем именно те вещи, о которых писал в своем письме дед. Здесь в многочисленных ящичках, шкатулках и ларцах из черного дерева и мореного дуба находились фамильные драгоценности семьи Менгден, — а их было так много, что глаза разбегались, — два десятка магических артефактов и, наконец, кое-какие бумаги, оказавшиеся на самом деле пергаментными свитками с записями, сделанными черной и красной тушью. Поскольку выносить эти документы из подземелий явно не стоило, — по принципу, береженого и бог бережет, — Бармин устроился прямо на каменном полу и стал просматривать найденные им свитки сначала при свете электрического фонаря, а чуть позже, когда окончательно села батарея, развесив над собой аж целых три довольно крупных «светлячка». Во всяком случае, научившись около месяца назад создавать эти магические светильники, он назвал их именно так, не зная, как они зовутся на самом деле. Света они давали не в пример больше, чем настоящие светлячки и держались, если не погасить намеренно, чуть больше часа. И вот сейчас, устроившись прямо на каменном полу, Бармин стал разбирать свитки, найдя в них не только записки о колдовстве, но и обещанный в письме перечень принадлежащих Менгденам артефактов. Снабженный комментариями, — иногда краткими, а иногда достаточно пространными, — перечень этот был так велик, что, сосредоточившись на актуальном, Ингвар ускорился, как мог, и просматривал текст, что называется, по диагонали, выискивая в нем ключевые слова, и читал затем лишь те отрывки, которые казались ему особенно важными.
Так он просидел в подземном коридоре почти три часа, в конце концов, подложив под зад сложенный вчетверо пиджак, а позже, пересев на один из дубовых ящичков все с тем же пиджаком в качестве «мягкого сидения». Из прочитанного Ингвар узнал, что перстень, который он нашел в банковской ячейке в Новгороде, действительно позволяет носителю стихийной магии, — то есть той формы колдовства, которой владел сам Бармин, — видеть обычную магию. Однако, если одновременно с этим перстнем надеть на шею медальон с изображенным на нем косым крестом богини Мары, можно увидеть не только магию в действии, но и потенциал мага, и его уникальную ауру. Так что эти два артефакта, по-любому, имело смысл всегда иметь под рукой. Как и боевой артефакт, выглядевший, как старинное золотое кольцо с выгравированными на его внешней и внутренней стороне древнескандинавскими рунами и называвшийся отчего-то «Рукой бога». Вот только, если верить описанию, с помощью этого колечка можно было не только «видеть» во всех подробностях — вид сверху, — территорию площадью в полторы квадратные версты [168], но и наносить точечные удары молниями, бьющими с небес, по выбранным «на глазок» объектам. Это было нечто вроде лазерного оружия, установленного на авиационную платформу, но только без самолета или геликоптера и без самого оружия. Впрочем, бесплатных обедов не бывает, и Бармин убедился в этом, прочтя пояснение. Оказывается, использование этого артефакта требует от колдуна немалого мужества, твердости духа и обыкновенной выносливости, потому что каждый удар с небес отзывается приступом невыносимой боли, прокатывающейся по всему телу мага, но, в особенности, чувствующейся в руке, на мизинец которой надето кольцо или в груди, если носить кольцо на цепочке вместе с медальном.
«Что ж, — пожал плечами Бармин, — за все надо платить! А это, как ни крути, оружие сродни системе залпового огня».
Так что, уходя из подземелья, предварительно тщательно скрыв следы своего здесь пребывания, Бармин уносил с собой не два, а три ларца. В третьем лежало кое-что из фамильных драгоценностей и несколько артефактов, включая и колечко с рунами.
* * *
К счастью, один из тайных ходов открывался прямо в простенке между апартаментами Бармина и теми, которые по умолчанию заняла его сестра. Поэтому обремененный тремя шкатулками, он попался на глаза только ей, да и то случайно.
— Э… — сказала она ему в спину, когда он уже был около своих дверей. — Где это ты так извозюкался, братец?
Странное дело, о том, что она на шесть лет его старше, Варвара вспоминала только в случаях, вроде этого. Во все остальное время, он являлся для нее, как бы, старшим, то есть, тем, кто распоряжается. Возможно, это было связано с тем, что Бармин мужчина и наследник, а может быть, она вела себя так оттого, что незаметно даже для самого себя взрослый, — а скорее, даже пожилой, — опытный мужчина брал в Ингваре верх над импульсивным, в силу возраста и воспитания, и в меру наивным юнцом.
— Помоги открыть дверь! — Если уж его подловили, то хорошо хоть не кто-нибудь другой, а сестра. — Пожалуйста!
— Как скажешь! — Она прошла мимо посторонившегося Ингвара и открыла ему дверь.
— Прошу!
— Входи! — пригласил ее Бармин. — Гостем будешь.
— Тогда уже гостьей, — заметила она, входя первой.
— Закрой на задвижку! — попросил Бармин, проходя к ближайшему столу и вываливая на него свой груз.
— Неужели свершится чудо, — сыронизировала ему в спину Варвара, — и ты меня наконец…
— Приласкаешь, — добавила не без ехидства через мгновение, но дверь, тем не менее, заперла.
— Возможно! — усмехнулся Бармин, которому, на самом деле, нравилось флиртовать с Варварой, тем более, что она тоже заигрывала с ним в ответ. — Но не сразу и не в таком виде.
— Да, видок у тебя, прямо скажем, не графский, — констатировала сестра. — Пиджак мятый и весь заляпан паутиной, на заднице… Ты что сидел на полу?
— На полу тоже, — подтвердил Бармин. — На страшно пыльном каменном полу. По замковым подвалам, как ты, должно быть, понимаешь, шастал. Клад искал.
— Нашел?
— Нашел, но не сразу…
— Совсем ты себя, Инг, не бережешь… Что это? — кивнула она на шкатулки.
— Я же сказал, — пожал Бармин плечами, — клад нашел. — Можешь посмотреть! — разрешил, наливая себе виски в хрустальный толстостенный стакан. — Тебе, Варвара, тоже налить, или как? — спросил, как раз в тот момент, когда она открыла одну из двух шкатулок с драгоценными камнями.
— Ужас какой! — всплеснула Варвара руками. — Это же… Инг! Это… У меня нет слов!
— Красивые камешки? Нравятся?
— Не то слово! — восхитилась женщина.
— Можно? — взглянула на него поверх плеча.
— Ты моя сестра, — усмехнулся Бармин в ответ, — тебе можно почти все.
— Почти? — Вопрос с подвохом, подразумевающим определение границ возможного.
— Потом обсудим, — отмахнулся Ингвар. — Так что, налить или ну его?
— Что у тебя там? — спросила Варвара, пересыпая драгоценные камни из руки в руку.
— Шотландский виски, — ответил Бармин, сделав перед этим приличный глоток. — Старый, крепкий, вкусный. Медом отдает.
— Тогда, наливай! Буду пробовать… Ой! — отдернула она руку. — Тут что-то… — Она осторожно притронулась пальцем к одному из «горячих камней». — Простой, вроде, камешек, не драгоценный, но… Очень горячий!
— Сможешь взять в руку?
— Что это такое? — снова повернулась Варвара к Бармину. — Почему он горячий? Почему лежит с драгоценностями? Это ты сделал? Ты нагрел?
