Огненные сполохи играли на суровом лице киевского князя. Негромким был его голос, но такая уверенность звучала в нем, что ни Духарев, ни старшие гридни, сидевшие вокруг костра и молча внимавшие беседе князя и воевод, ни на миг не усомнились в том, что так и будет.
Духарев поглядел на дальние печенежские костры. Сторожат, черти, и не ведают, что сочтено их время. Еще год-другой, и уже не нужно будет киевским гостям брать с собой воев, чтобы оборонять волоки. И отступное копченым платить не потребуется. А степь вокруг распашем...
«Булгарский кесарь Серегей...» — попробовал он на зуб свой будущий титул. Звучит неплохо! Кесаревна Сладислава — тоже звучит отменно.
«Верну ее, — твердо решил он. — Воину жена нужна. Настоящая. Такая, как Слада... Или Людомила...»
Вспоминать о погибшей было больно. И еще долго будет больно... Может быть — всегда...
Но — ничего. Еще повоюем. И — чем черт не шутит! — может, попируем когда-нибудь в Хрисотриклине, Золотой Палате, которую с таким восторгом описывал Мышата.
Эх Мыш, Мыш... Что же мне с тобой делать? Может, и вправду простить?
Сергей прикрыл глаза, зевнул. Устал, однако. Тяжелый был путь. Но теперь, слава Богу, худшее позади. Теперь можно и поспать.
— Спать, воевода, — произнес князь, будто прочитав его мысли. А может и прочитал: сколько лет они вместе. — Отдыхай. Время позднее. Дозоры я сам поставлю.
— В три череды, — уточнил Сергей. — Не ровен час — копченые через реку сунутся.
— Не сунутся, — сказал Святослав. — Место здесь наше, святое, Хорсово. Хоре нас от ворогов оборонит. И ночь нынче безлунная. Копченые в такие ночи не воюют: стрелкам целить трудно.
Духарев мог бы возразить: первая его схватка с печенегами, происшедшая много лет назад здесь же, у Хортицы, случилась именно в безлунную ночь. Но подумал, что здесь, на острове, они все равно в безопасности, — и смолчал. Кивнул, отошел от костра, расстелил попонку, седло под голову положил и тут же уснул.
* * *
Страшный рев ударил в уши. Духарев дернулся, открыл глаза.
— Сергей Иваныч, вы что, уснули? — бледный человечек в диковинном шлеме заглядывал в глаза.
— Ты кто? — резко спросил Духарев.
— Я? — Человечек удивился. — Семенцов я! — Голос его звучал как-то странно, прямо в ухе. — Старший лейтенант Семенцов. — Мы нашли его! Будете стрелять?
Духарев потрогал голову. Похоже, на нем был точно такой же нелепый шлем и... как это называется? Ларингофон?
— Стрелять? В кого?
— Как в кого? В волка!
— Какого волка? Где?
— Да вон он, внизу! Взгляните сами!
Духарев не без труда (какой-то он стал тяжелый и неуклюжий) поднялся, ухватился за ручку (человечек старательно придерживал его за пояс), выглянул...
Под ним была пустота. Воздух.
Ниже, саженях в тридцати, стремительно убегала назад степь. А по степи длинными быстрыми прыжками мчался маленький серый волчок.
— Здоровый, зверюга! — радостно сообщил человечек. — Будете стрелять?
— Стрелять?
И тут Духарев всё вспомнил. Ну да, стрелять. Это же охота. Традиционный подарок от местного бабая. Знак дружбы. И благодарность за пятимиллионный откат. Сколько же наварил сам Духарев? Ой много! Он больше года бился с конкурентами за это месторождение. И выиграл, несмотря на то, что против был сам здешний главный бабай. Эх! Завтра — в Москву. А сегодня, напоследок...
— Давай дуру! — гаркнул он, и второй пилот сунул в протянутую руку «калаш».
Духарев выпустил очередь. Пули взбили пыль метрах в десяти перед бегущим зверем. Волк метнулся в сторону. Вертолетчик заложил вираж. Духарев покрепче ухватился за ручку. Выпустил еще одну очередь. Опять мимо. Стрелять одной рукой из «калаша» было неудобно. Надо было «стечкин» взять.
— Пониже! — крикнул Духарев, выпустив еще три короткие очереди.
Грохот последней помешал ему услышать взрыв, отрубивший «хвост» вертолета.
Машину закрутило волчком.
Пилота, державшего Духарева за пояс, бросило в открытый люк. Но он продолжал судорожно цепляться за Сергея. Рывок был так силен, что поручень не выдержал. Одно крепление отлетело, пальцы Духарева соскользнули, он почувствовал, что летит. Потом — страшный удар оземь... И всё.
— А-а-а!!!
Ночь взорвалась. Воздух визжал от рвущих его стрел. Рядом дико кричали раненые... И пронзительно-яростно визжали степняки.
Духарев падал. Вернее, катился вниз по склону, прочь от костра. Причем в правой руке у него была сабля. Успел схватить. Рефлекс сработал.
Стрелы, выпущенные навесом, вгрызались в землю совсем рядом.
Духарев нырнул за мощный дубовый ствол. Спрятался, скорчился между корней, выжидая.
Костры в лагере русов гасли один за другим. Должно быть, их заливали водой. Горел только костер, у которого спали старшие. Духарев, Святослав... Святослав!
Сергей высунулся из-за ствола. Вокруг костра лежали. Был ли среди них князь?
Проклятье! Как они подобрались? Дозорные прохлопали? Расслабились, дурни! Теперь всё. Конец.
Тут Сергей услышал шорох. Кто-то проворно полз к нему снизу. Раз прячется, значит свой.
— Ты кто? — негромко спросил он. Шорох прекратился.
— Батька, ты? — осторожно спросили из травы.
— Я, Велим. Давай сюда.
Сотник проворно подполз к Сергею. Он был в броне. Далее щит на спине висел. А на Духареве — только кольчуга. Панцирь у костра остался.
Снизу раздавались вопли и визг.
— Что там? — спросил Духарев.
— Копченые с той стороны зашли, — сказал сотник. — Я как раз спускался наших проверить, а тут они. Сразу стрелы кидать начали. А там же берег, не укрыться. Наши к камням бросились, а я наверх, к тебе побежал... А у вашего костра стрел — гуще, чем колосьев в поле. А ты — живой!
Велим умолк, прислушался к тому, что происходило внизу. Нехорошее там происходило.
— Надо вниз, батька! Там наших режут!
Мгновенное колебание... Ускользнуть под покровом темноты, сбросить железо, нырнуть в темную воду... Один раз Сергей уже так спасся...
— Погоди, Велим. У костра бронь моя осталась. Заберу.
Духарев по-пластунски пополз наверх.
Жив ли Святослав?
У костра — не меньше дюжины мертвых тел. Почти всех накрыли во сне. Ближние гридни. Понятко, прошитый сразу семью стрелами... Духарев достал из мешка панцирь. Не вставая, натянул. Только после этого приподнялся — посмотреть, есть ли среди мертвых великий князь...
Князя не разглядел, зато увидел взбирающихся с противоположной стороны копченых.
И не раздумывая, рванул к ним. Резко. Как спринтер на старте.
Троих копченых он срубил в считанные секунды. С десяток степняков с воплями кинулись вниз. Решили, видно, что здесь целая прорва русов. Но остальные немедленно взялись за луки, и Духарев, спасаясь, припустил к дубу, за которым остался Велим. Присел рядом, задумался. Внизу, судя по всему, дело плохо. Печенегов много больше. И русов они застали врасплох. То есть дело не просто плохо, а совсем худо. Никаких шансов. Копченые вырежут всех, и они с Велимом ничего тут не изменят. Просто будет на два трупа больше. Зато, пока копченые лютуют внизу, Сергей с Велимом могут пройти верхом, спуститься туда, где берег чист, дальше — «железо» на щит и — на ту сторону. Там раздобыть коней...
