Борис Толчинский - Нарбоннский вепрь

— Ваше письмо!

— Пусть мое! Итак, когда его вы получили, признайтесь, вы собрались перейти к отцу или, во всяком случае, искать достойную дорогу к миру!

— Это правда.

— Ну разумеется! — нервно усмехнулась она. — Но дьявол вас послал к Ульпинам, и эти нелюди не дали вам закончить дело миром. Они нацелили благородного сына на войну с родным отцом. Войну бы эту проиграли вы — если б отец ваш прожил еще хотя бы месяц! Вот почему они поспешили добить его.

— Вы говорите: "добить", а не "убить". Значит, и то правда, что он был смертельно болен?

Варг увидел слезы в глазах Софии — они странно спорили с ее жестким, настойчивым тоном.

— Ваш отец был моим другом. Он понимал меня, а я понимала его. Он хотел блага этой стране, и я хотела. Вы думали, я зачаровала его. Нет! Это он очаровал меня! Он очаровал меня своей мудростью, в которой силы, мужества и истинного величия было больше, чем в вашей мальчишеской гордыне. Он не гонялся за химерами, как вы, и не пытался сторговаться с дьяволом. Он заставлял меня совершать такие поступки, на которые я не имела права как ответственный политик Аморийской империи. Ваш отец был слишком велик для своей варварской страны. Он был обречен с самого начала. Я убила вашего отца тем, что не остановила: его или вас…

— Я готов заменить отца.

— Поздно! Слишком поздно!

— Нет, нет, еще не поздно, подумайте, ваше сиятельство! — пылко воскликнул молодой Варг. — Прогоните мою сестру Кримхильду! Яснее ясного, она вам лишь вредит.

— И что же, вас поставить герцогом?!

— Прошу, поверьте мне! Я не желаю больше воевать. Я призову народ к миру с Империей… мы умеем быть отходчивыми, мы забудем все злодейства амореев, мы будем поставлять вам вольфрам, лес, пряжу, уголь…

— Угля и в Персефоне достаточно, равно как и рабочих рук, и более чем достаточно, особенно нынче, — надменно заявила София, перебивая его.

Это было открытое провоцирующее оскорбление: София намекала на вновь обретенных Империей рабов, жертв последней нарбоннской войны. Но Варг не возмутился — он молча ждал, что скажет она дальше.

— Дивлюсь вашей невероятной наглости, — сказала она. — Речь нынче идет о том, когда и как лучше всего вас казнить, а вы при этом осмеливаетесь просить меня о герцогском престоле! Вы опоздали… принц! Прежде надо было думать, своей головой, а не головами еретиков Ульпинов!.. А может быть, вы соблаговолите оказать нам честь и пройти стопами отца к трону Божественного императора?

Он не понимал, насмехается она или говорит серьезно. В памяти вдруг восстали сцены годичной давности. Сияющий Миклагард… серая гора Пантеона… подпирающий небо Палатинский дворец… таинственный чертог Божественного Величия… разряженные нобили… сапфировый бог с маской Дракона на лице… волшебный империапант, "Скипетр Фортуната"… и Крун — нет, не Крун, он, Варг! — ползущий на коленях к хрустальному престолу Владыки Ойкумены… "Нет, не смогу, — внезапно понял он. — Я не смогу проползти этот путь, как прополз отец. За что тогда мы проливали кровь? За пыль у трона императора?!".

Он забыл на какие-то мгновения, кто сидит в этом единственном кресле, сидит и внимательно изучает его, Варга. София прочитала его мысли по выражению лица и, печально покачав головой, промолвила:

— Итак, вы не готовы оказать нам эту честь. Я так и думала. Ну что ж, благодарю за искренность!

— Нет, я готов…

— Оставьте! Не стоит насиловать свою душу. Она еще не созрела… Я не вольна исполнить вашу просьбу, Варг. Если я это сделаю, мои сограждане — все, от императора до нищего, — спросят меня: зачем, скажите нам, Юстина, умерли на далекой чужбине наши солдаты? Затем, чтоб воспитать одного упрямого мальчишку варвара? И что я им отвечу?..

— Не верю, что вы не сможете отыскать ответ!

В душе его отчаяние сражалось с новой надеждой. Эту надежду внушили слова Софии, брошенные как будто мимоходом, вскользь: "Ваша душа еще не созрела". Значит ли это, что ему будет дан шанс "созреть"?

Нависла томительная тишина. Варг знал, что в это самое время в мозгу Софии продолжается нелегкая работа: он перебирает бесчисленные варианты новой расстановки фигур на мировой арене. "Мне повезло, что она у власти, — подумалось ему. — Любой мужчина на ее месте, не раздумывая, раздавил бы меня, как комара!".

София очнулась от раздумий и вызвала охрану. Варг приготовился. Однако она не отослала его в подземную темницу и не велела отправить в метрополию как пленника. Ее приказ вообще как будто не касался его: София приказала впустить Кримхильду.

Герцогиня ворвалась в палату быстрым и одновременно смятенным, опасливым шагом. Увидев брата, она выкатила глаза. Давно рассудив для себя, что этой лучше всего сойдет презрение, Варг послал сестре насмешливую гримасу. Куда больше его интересовало, какую комбинацию на этот раз затеяла София; в конце концов, Кримхильда всего лишь марионетка в ее искусных руках.

— Это возмутительно! — воскликнула Кримхильда. — В то время как я жду у двери, первый министр дает аудиенцию главарю преступной…

София воздела руку, и Кримхильда запнулась на середине фразы.

— Вы обижаетесь напрасно, герцогиня, — ледяным тоном проговорила София. — Я всего лишь допрашивала плененного узурпатора. А вы явились, я полагаю, затем, чтобы поздравить меня с успешным завершением нашего совместного предприятия?

Кримхильда стиснула зубы и процедила:

— Я требую немедленной казни этого злодея!

"Сестрица вконец ополоумела под герцогской короной, — с радостью подумал Варг. — Разве можно что-то требовать у Юстины?!".

— Ваше требование кажется мне справедливым, дорогая герцогиня, — кивнула София. — Не будем откладывать. Вы сами отдадите повеление о казни узурпатора или предпочитаете, чтобы это сделал наш легат?

Варг застыл, похолодев от ужаса. Он понял, что София Юстина говорит серьезно. Она вполне серьезно предлагает Кримхильде казнить его, Варга…

Герцогиня расцвела улыбкой эвмениды, бросила на брата зловеще-торжествующий взгляд и возгласила:

— Его повесят до захода солнца!

— А разве рыцарей не подобает казнить посредством отсечения головы? — осведомилась София.

— Какой же рыцарь он? — фыркнула Кримхильда. — Он клятвопреступник, отцеубийца и мятежник!

— Тогда, может быть, дорогая, вы предпочтете упрятать изменника в кожаный мешок и так утопить? Подобным образом поступали с отцеубийцами древние римляне…

— Нет, я желаю видеть, как стылый ветер мотает труп его в тугой петле!

София пожала плечами.

— Ну что же, воля ваша, герцогиня. Вы властны распоряжаться в этом государстве, как вам угодно. Я рада, что мы с вами победили. По такому случаю я немедля подпишу декрет о выводе имперских войск из Нарбоннской Галлии.