Ознакомительная версия.
Дверь открылась, из лавки вышел неприметный господин в тёмном пальто и котелке и тут же второй господин — по виду, копия первого, — нырнул внутрь.
— Который час? — осведомился жандарм.
— Одиннадцать ноль семь. — тут же ответил Виктор. Жандарм, впрочем, и сам уже знал — просто глаз его ещё не привык воспринимать непрерывно меняющиеся зелёные цифры в углу экрана, как текущее время.
— Ваше высокородь, Андреюшкин на своем предмете произвёл надрыв бумаги ….
— Не поверите, Олег Иванович, — меланхолически заметил офицер, — вчера вечером этот самый ротмистр уверял меня, что студенты, должно быть, задумали — подать жалобу или прошение на высочайшее имя. Остановить царский выезд — и на глазах у публики всучить императору какую–нибудь петицию, о какого–нибудь рода несправедливостях. Чтобы Государю уж неудобно было не ответить — прилюдно–то…
Ничего. — усмехнулся Семёнов. — Скоро он так думать перестанет.
В динамиках загрохотало, раздались какие–то крики, сквозь которые явственно слышалась матерная брань. Дверь лавки распахнулась и из неё опрометью вылетели два неприметных господина. Впрочем, на тротуаре они быстро приняли независимый вид и скорым шагом отправились в сторону моста.
— Видите? Уже перестал. — добавил Семёнов. — Что ж, история близится к финалу?
«Ротмистр, который сидит в кофейне, напишет потом в рапорте, что ему внезапно вспомнилось, какое сегодня число, — подумал Олег Иванович. — …и он будто бы прозрел, осознав, что злоумышленники намерены покуситься на священную особу именно первого марта, в день убийства прежнего императора. Но скорее всего, соврал: надо думать, тянул до последнего и вовремя не взглянул на часы. Царский выезд был назначен на одиннадцать часов без четверти — вот жандарм и увидел, что все сроки прошли, и велел хватать возможных террористов, от греха. Откуда ж ему знать, что Государь ещё …да, даже и сейчас ждёт на лестнице Аничкова дворца возок — и будет ждать ещё целых три минуты? Возок подали с опозданием в двадцать пять минут — и всё это время Государь наливался раздражением: как же, его, самодержца Империи Российской вынуждают ждать, как подгулявшего купчика, который никак не может поймать извозчика у кабака… и дворец он в итоге покинет только после того, как задержанных доставят в участок. А это ещё минут двадцать, не меньше…
— Четвёртая камера — снова подал голос Виктор. — На углу Невского и Адмиралтейской.
— Андерюшкин — с удовольствием сказал жандарм. Эк его, болезного, крутят…
На экране двое здоровенных городовых заламывали руки худосочному, лет двадцати, юноше с жиденькой бородкой, оставлявшей открытой щёки и подбородок.
— Ну что ж, господин ротмистр, пока всё идёт точно по плану. — весело заявил Олег Иванович. — Не желаете ли сигару? Минут пять у нас есть, можем слегка перевести дух.
Вершинин кивнул.
— Скажите, Виктор, — спросил Олег Иванович, извлекая из кармана тиснёный кожаный футляр, — А как вы ухитрились обеспечить всю эту следящую аппаратуру питанием? Не аккумуляторы же вы по ночам меняете? Полтора десятка камер — это ж сколько возни! Я уже не говорю, о том, что вы непременно примелькаетесь и попадёте на карандаш. Дворники здесь, знаете ли, не дремлют….
— Очень просто. Геннадий еще осенью навёл кое–какие контакты в «Санкт—Петербургской электрической компании», которая имеет патент на устройство электрического освещения в городе. Обошлось, конечно, дорого, взяток раздали тысяч на пять — но зато теперь все наши камеры официально числятся «Индукционными магнитографами системы Тесла», служащими для «производства опытных работ по устройству уличного освещения на основе магнитно–индукционного эффекта».
— Магнитографы, говорите? — хохотнул Олег Иванович. — Индукционные? Системы Тесла? Бедняга — и здесь его имя впутали в какую–то сомнительную историю… и как, поверили?
— А почему бы и нет? — пожал плечами молодой человек. — Гена же с ними договор честь по чести заключил, сроком на год. Даже с пунктом, что результаты исследований, в случае успеха, будут использованы только с одобрения этой самой «Электрической компании». Так что камеры наши стоят совершенно официально, мы даже дворникам доплачиваем за то, чтобы они за ними приглядывали.
— И в лавочке той тоже? — поинтересовался Семёнов, с наслаждением затягиваясь дорогущей кубинской сигарой.
— Не поверите — да. — кивнул Виктор. — У них в витрине устроена электрическая гирлянда, так на Невском во многих заведениях делается. Вот мы к ней и подключились. В паре мест пришлось, правда, платить местному персоналу — половым там, приказчикам, — но все они свято уверены что помогают за деньги учёным господам из электрической компании.
— Разумно. — проронил жандарм. — Эти ваши… устройства ведь стоят достаточно далеко от мостовых, где может проезжать царский кортеж?
— Шагов двадцать–тридцать. — ответил Виктор. — И, как правило, выше трёх метров от земли. Ниже не ставили, дабы не привлекать излишнего внимания.
— Тогда всё понятно. Такие маленькие предметы ни у кого не вызовут мысли о бомбе. По сути, вы ни чем не рисковали, молодой человек…
— Неудивительно — подтвердил Семёнов. — Для того, чтобы их восприняли как возможную угрозу, здесь должно произойти, по меньшей мере, две научно–технические революции.
— Простите… какие такие революции? — насторожился жандарм. — И почему это — «должны произойти»?
— Это совсем другие революции. — успокоил ротмистра Семёнов. — Кардинальный переворот в науке и технике, при котором появляются совершенно невиданные доселе машины и устройства. Например, паровые машины — вы же понимаете, как их изобретение успело изменить мир?
— Разумеется. — согласился жандарм. — Но согласитесь, ваши м–м–м… устройства мало похожи на паровой котёл.
— Вот именно. — улыбнулся Олег Иванович. — Я и говорю — «совершенно невиданные….». То есть такие, которые при нынешнем развитии техники вы и вообразить себе не можете. Что–то вроде этого. — и он показал на ноутбук Виктора.
— Понятно. — кивнул Вершинин. — Что ж, надеюсь, с вашей помощью мы теперь сможем «вообразить» кое–что из этих чудес науки несколько раньше, чем иные прочие…
В динамике рации на столе зашипело.
— База ноль, как слышишь, приём.
Виктор испуганно обернулся к мужчинам, тыча пальцем в оживший аппаратик. Ротмистр спрятал так и не зажжённую сигару и подобрался. Олег Иванович сделал успокаивающий жест — «отвечай мол…»
— Кхм… точка раз, база два в канале, слышно хорошо. Приём.
— База два, как обстановка, приём. Точки три, четыре, пять слушайте.
— Точка три слушает.
Ознакомительная версия.
