03 ноября, местное время 18:04. Море Бофорта, 300 миль к северо-востоку от мыса Дежнева. Атомная подводная лодка с баллистическими ракетами SSBN-608 «Ethan Allen»
– Отбой ракетной атаки, – командир подводной лодки от волнения даже стал растягивать слова с южным акцентом, что не позволял себе со времен обучения курсантом в Аннаполисе.
– Боцман, ныряем на восемьдесят футов. Штурман, рассчитать курс, нам надо быть в двухстах милях восточнее Токио через сорок восемь часов. И всем, кому это интересно – с русскими мы больше не воюем! Теперь нам поручено поджарить задницу Мао.
03 ноября, местное время 17:57. Камчатка. Дефиле к северу от сопки Бархатная, сто метров к востоку от брода через реку Паратунка
Пусковые установки реактивного дивизиона, развернутые на восток и готовые к залпу, походили в вечернем сумраке на исполинских диковинных зверей, присевших на лапы-колеса. Сейчас секундная стрелка сделает всего три полных оборота, по короткой команде они начнут выдыхать огонь и смерть, обрушивая их на врагов, замерших на востоке. Почти сразу их поддержат остальные орудия и минометы, а через несколько минут над полем боя появятся бомбардировщики.
Бравурные мысли командира реактивного дивизиона оборвал отчаянный крик радиста, выбегающего из КШМ:
– Товарищ майор, отбой! Всем отбой, команда прошла с самого верха!
03 ноября, местное время 20:50. Камчатка, село Мильково. Бывшая районная больница, 82-й стационарный госпиталь 22-й мотострелковой дивизии
Когда он проснулся, было тихо. Только неясное бормотание, храп и шорохи вокруг. Никакого надсадного рева мотора и тряски, которые его сильно вымотали. Да и койка, на которой он теперь лежал, была гораздо удобнее узких брезентовых носилок санитарного автобуса. И еще, на его кровати с краешка сидела Ира. Он как-то сразу ее узнал, несмотря то, что в глазах все плыло и двоилось. Она, опустив голову на грудь, дремала, но как только он пошевелился, сразу же встрепенулась.
– Очнулся? – чуть хриплым голосом, со странным выражением, тихо произнесла Ирина.
– Да, вроде. Ир, здравствуй. А где я? Мы что, доехали?
– Доехали… – с тем же непонятным выражением медленно сказала Ирина. – Серый, как же тебя это угораздило?
– Ну как-как, – задумался Сергей. И вдруг начал торопливо частить, объяснять, хотя сам в то же время понимал, что таких подробностей можно было и не говорить, девушке, к которой неравнодушен. – Ир, понимаешь, они совсем близко подошли. Вот как ты сейчас. У меня патроны кончились, а он рядом, винтовку упер чуть ли не мне в глаза, и на руке часы, а на часах стрелка секундная, не спеша так, раз-раз, раз-раз. Я смотрю, а он второй рукой снизу магазин втыкает, уже и щелчок услышал, понимаю, что магазин на место встал, ну думаю, все, конец, как стрелка вертикально встанет, на двенадцать, так он и выстрелит. А сам как во сне, руки-ноги ватные, оцепенение прям какое-то нашло. А тут Сашка сбоку, свой карабин вытянул и его штыком ткнул. У нас-то ротный заранее команду дал, чтобы штыки примкнули. Но не убил его, далеко было, Сашка весь вытянулся с карабином и то, только в руку его зацепил. Но он рукой-то дернул, и пуля мимо прошла, а тут и с меня оцепенение спало, я своим карабином ему винтовку-то подбил и сразу в живот ему штыком, ну, как Василь Василич учил. Он винтовку выронил и повалился, а я смотрю, а Сашку-то второй уже с ног сбил, карабин у него выбил и на него навалился. Подмял под себя, как кутенка. И уже нож с пояса тащит. Я подскочил и в спину его штыком, а штык-то и застрял! Я с перепугу до самой мушки ему штык воткнул, вот он и застрял. В ребрах, наверное. Я тащу карабин, а он никак!
И тут меня сзади по голове третий и ударил. Прикладом. На голове каска была, если бы не она, голову бы вдребезги, наверное, но и так хорошо прилетело, поплыл я, в глазах круги. А этот третий винтовку свою перехватил да штыком меня. А мне и осталось только, что руками прикрываться, свой карабин так и торчит в спине у этого. Дальше что было, я совсем плохо помню, вроде бы третьего из пистолета ротный застрелил, и пограничники к нам на помощь бежали. А потом мне совсем хреново стало, и я упал.
– Так вы, что, врукопашную, что ли, с американцами сошлись? – изумленно спросил человек, сидящий на соседней койке. У человека была забинтована голова, а на расстегнутой гимнастерке виднелись голубые летные петлицы. – И ты двоих убил?
– Наверное, больше, – медленно произнес Сергей, вспомнив, как согнулся пополам американец, выронив винтовку после его выстрела. Троих точно, а штыком… да, двоих.
– Это тебе не в небе чистом летать, – насмешливо сказал еще кто-то сбоку.
– Нам про тот бой политрук потом рассказывал. Отбили они морпехов, только вот из целой роты вот эти два пацана остались, и еще трое. И из всего дивизиона самоходок одна уцелела.
– Я тебя больше никуда не отпущу! – вдруг произнесла молчавшая до сих пор Ирка. – И никому не отдам! – произнесла она вдогон, почему-то оглядываясь за спину. И быстрым шагом выскочила из палаты.
– Да, парень, теперь ты точно влип! – под дружный смех раненых произнес летчик. – Когда на свадьбу-то позовешь? – подначил он.
– Какая свадьба, война ведь? – изумленно произнес Серега, что вызвало еще более бурное веселье.
– Э-э… паря, да ты, небось, все проспал со своей контузией. Кончилась война, все, амба!
Эпилог
Сергей действительно женился на Ирине, у них уже двое детей, и они счастливы, максимально – насколько могут быть счастливы двое, мужчина и женщина, в этом суровом мире.
Сашка после победы начал пить. Во многом на это повлияла скорая смерть его матери; сердце, отравленное зарином, все-таки не выдержало. Через два года он от водки и погиб, по-пьяному делу сев за руль и перевернувшись в грузовике.
Инира вышла замуж за лейтенанта Сергеева. То, что было в американском контейнере, они оба стараются не вспоминать, хотя вряд ли такое совсем забудешь. А известный читателям ножик лежит на полке, в гостиной. Хлеб им уже не режут.
Старший лейтенант Ильин стал быстро продвигаться по службе. Через восемь лет он уже полковник и командир 22-й мотострелковой дивизии.
Полковник Калинин Виктор Павлович теперь генерал-лейтенант, командующий ВВС Краснознаменного Тихоокеанского флота.
Маршал Батицкий стал первым президентом Советского Союза. После войны в СССР изменилось многое, в том числе и государственный строй.
Послесловие
Минору Гэнда устало потер виски. Хотелось прилечь и отдохнуть, урвать хоть какую-то пару часов сна, ведь он не спал уже почти двое суток. Но события, произошедшие с его страной, которая еще неделю назад гордо носила названия Страны восходящего солнца, острым лезвием самурайского меча резали его душу. Вслед за ударом по Хоккайдо, который легко затмил ужасы Хиросимы и Нагасаки, последовали новые удары по многострадальной земле Ямато, еще более ужасные. Сначала эти проклятые русские ракетоносцы проделали с основными узлами ПВО авиационного командования сил самообороны на трех островах Японии – Хонсю, Кюсю и Сикоку – ту же дьявольскую штуку, что и несколькими днями ранее с Хоккайдо. Удар был нанесен в основном по РЛС и пусковым установкам ЗРК «Найк-Геркулес», аэродромы большей частью игнорировались. А может, у русских просто не было столько ракет, чтобы ударить еще и по аэродромам? Появление двух эскадрилий китайских бомбардировщиков (то, что это китайцы, стало ясно сразу же – только у них на вооружении еще оставались копии американских В-29) над южной оконечностью Кюсю было сочтено отвлекающим маневром, с целью отвлечь истребители ПВО сил самообороны.
