– Остапчук! – главстаршина присел на лафет орудия. – Пройдись, посчитай, сколько нас осталось. А я пока пушки осмотрю. Вроде как не повредили в них ничего, стрелять можно. Миша! Я вам премного благодарен за уцелевшую машину с рацией! Клятвенно обещаю по возвращении к своим упоить до полусмерти. Буду тебе особо обязан, если сей секунд услышу из этого ящика голос Вовы Деревянко. Полагаю, что он уже давно сидит около аналогичного агрегата, ожидая услышать из него вместо невразумительного немецкого хрюканья человеческую речь.
– Товарищ главстаршина! – подошел сбоку один из штрафников. – Лейтенанта второй раз ранило, на этот раз в ногу. Ходить не может, вас зовет.
– Да ну? Хреновато… Ничего, вот выберемся к своим, он на этой ноге еще и попляшет. Пойдем, проводишь меня.
Рокотов лежал около небольшой ложбинки. Сидевший рядом боец торопливо бинтовал его правую ногу. Наливайко присел рядом.
– Как же вы так, товарищ лейтенант? Нам еще ходить и ходить, а вы позволили какому-то жлобу подстрелить вас?
– Он сзади стрелял, – отозвался боец, перевязывающий лейтенанта. – Этот фриц за ящиками лежал, мы и не видели его совсем. Пробежали вперед, а он возьми да стрельни в спину. Хорошо хоть, крови немного, пуля насквозь прошла.
– Товарищ лейтенант! – подбежал сбоку матрос. – Разрешите доложить!
– Докладывайте.
– В строю четырнадцать человек. Трое убитых, двое раненых. Немцев положили двадцать три человека, четверо взяты в плен. Пушки все целы, снарядов много, можем стрелять.
– Знать бы еще куда! Связь есть?
– Пока нет.
– Давай, главстаршина, становись к рулю, как у вас говорят.
– К штурвалу, товарищ лейтенант!
– Я не флотский, мне простительно. Всю жизнь бухгалтером был, моря и не видел никогда.
– Еще увидите, товарищ лейтенант. И искупаетесь, и на солнце погреетесь. Остапчук! Пулемет и двух человек на холм! А то и к нам подойдут такой же тихой сапой, как мы к фрицам – и трындец.
– Вот что, Наливайко… Распорядись, пусть меня к пулемету отнесут. Так я воевать не могу, а за пулеметом еще можно побрыкаться.
– Но, товарищ лейтенант…
– Не спорь со мной, главстаршина, хорошо?
– Ладно, товарищ лейтенант, будь по-вашему. Остапчук, организуй!
Топоча ногами, подбежал матрос.
– Товарищ лейтенант! Есть связь! Деревянко докладывает, что немцы навели понтоны. Переправляют танки.
– Ну что, Наливайко, – повернулся к нему Рокотов, – большие пушки – это по вашей морской части. Действуй!
На голову посыпался песок. Какой-то из особенно метких фрицев засек-таки, откуда ведется по ним огонь, и упорно пытался продырявить мне башку. Вот и на этот раз я только успел пару раз выстрелить по набегавшим солдатам, как пули просвистели в опасной близости от головы, еле-еле спрятал ее за насыпь. Эдак они ко мне и на бросок гранаты подойдут. Мяукнуть не успею, как накроют. Где же этот чертов стрелок сидит? Однако и с этими фрицами, что ко мне подползают, тоже чего-то делать надо. Приготовив для броска гранату, я резко приподнялся и запустил ее в сторону подползающих немцев. Авось не успеет этот глазастый подловить меня до падения. Глазастый оказался проворнее, чем я рассчитывал, и успел-таки выстрелить. Пуля прошла впритирку около головы. Однако азарт, как известно, – штука заразительная. Иногда прямо-таки до смерти. Так и в этот раз. Не ограничившись одним выстрелом, немец привстал, чтобы уконтрапупить меня наверняка. Со стороны водокачки сухо щелкнул выстрел, и с чердака дома напротив вывалился долговязый фриц. Допрыгался… Майор не спал. Стрелял он не часто, но очень точно. Видать, стрелок был знатный. Краем глаза я увидел летящий в мою сторону темный предмет и нырнул на дно воронки. Взрыв! Еще один! Еще! Рассвирепевшие немцы словно задались целью разнести меня на мелкие кусочки. Их можно было понять: передо мной лежало уже не менее десятка покойников. И хотя добрая половина из них – это была работа майора, противник явно не желал этого учитывать. «Медом вам тут, что ли, намазано? – думал я, отползая в сторону. – Совсем озверели! Прям спасу никакого нет!»
Быстрый взгляд в сторону домов. Нате-здрасьте! Опять бегут! И откуда вас столько берется?! После третьего выстрела винтовка замолчала. Кончились патроны. Чертыхаясь, я полез за новой обоймой, лихорадочно соображая, успею ли я перезарядиться до того, как они подбегут ко мне поближе.
К-р-р-р!
Сухо протрещали выстрелы, и передняя кучка немцев рухнула, как подкошенная. Вторая очередь скосила задних.
Вот это спасибо! Кто ж тут такой проворный? И где ты, друг ситный, раньше сидел? Хотя, с другой стороны, я его понимал. Не ожидая подвоха со стороны развалин, откуда никто до этого не стрелял и бошку не высовывал, немцы перли вперед, не оборачиваясь в ту сторону. Чем и воспользовался неведомый стрелок. Прижатые к земле фрицы попали в крайне неудобное положение: автоматчик бил им во фланг, пресекая всякую возможность выбить меня с моей позиции, а по залегшим солдатам тут же успешно отработал майор, резко снизив их численность. Так еще можно жить! Повеселев, я перезарядил винтовку. Сейчас еще и я вам довешу, совсем мало не покажется…
Видимо, немцы не хуже меня понимали неудобство своего положения. Прозвучала команда, и от развалин полетели щепки: немцы долбили туда не менее чем с двух десятков стволов. Сердито рыкнул пулемет, и башня окуталась пылью: немцы зажимали майора. Надеюсь, у него хватило ума не стоять во весь рост. В мою сторону тоже постреливали несколько человек, но большой угрозы пока не было. Они просто старались не дать мне возможности высунуть голову. Под прикрытием всего этого огня к дому рванулся почти десяток фрицев. Автоматчик свалил переднего и замолк. Что-то там у него… Выпустив всю обойму в сторону стрелков, я заставил их спрятать головы. Перезаряжая на ходу винтовку, метнулся в сторону соседней воронки, стремясь зайти во фланг наступающим на дом немцам. Черт! Опять ноги болят! Как не вовремя! И руки что-то зудеть начали… Не время сейчас болеть!
Лежавший за камнями фундамента Гальченко увидел бросок Леонова в сторону. Куда он бежит? А-а-а… Пытается отсечь немцев от замолчавшего стрелка. А почему он не стреляет? Нет патронов? Куда же он рванулся, безоружный? Майор чертыхнулся и развернул винтовку в ту сторону.
Над головой свистнули пули – немцы заметили угрозу с фланга. Кувыркнувшись, я влетел в канаву и, высунув оттуда ствол, выпалил всю обойму по фрицам. Рука хлопнула по пустому подсумку. Патронов нет. Ничего, есть еще пистолеты. Один в кобуре, второй – за пазухой. Повоюем еще. Бросаю винтовку вперед и вверх. Немцы тут же откликаются на это движение очередной порцией выстрелов. Правильно, они во все глаза смотрят в мою сторону и реагируют на любое подозрительное движение. Запустив в сторону фрицев последнюю гранату, рывком перепрыгиваю ближе к дому. Внутри дома грохает разрыв. Немцы? Уже подошли так близко?
