За последние два месяца, в течение которых осуществлялась подготовка к показательному полёту «Орла», не было ни одной аварийной ситуации, кроме повреждения одной из лыж при посадке. Пролетев без единого нарекания контрольные полсотни километров вдоль ангарских порогов, биплан был транспортирован к Ангарску для его официального явления. Более всего летательный аппарат напоминал советский самолёт По-2. Фюзеляж, крылья, воздушный винт и хвостовое оперение у «Орла» были сделаны из дерева, а шасси и костыль — из стальных трубок. Фюзеляж представлял собой четырёхгранную ферму с обшивкой из фанеры. Крылья обшивались шёлковым полотном, выменянным у халхасцев. Против красных звёзд на хвосте и крыльях никто возражений не имел. Сам лётчик походил на советского пилота времён освоения Арктики — меховые брюки и куртка, на ногах тёплые унты. Меховая же шапка, под которой находилась облегающая лицо маска с прорезями для глаз, и защитные очки.
Ангарский люд тем временем толпился на западном берегу реки, кто побойчее, спустился на покрытый снегом лёд. Многих детей и подростков заранее привезли из других посёлков — Усолья, Белореченска, Васильева, Новоземельска. Был тут и сын московского боярина Пётр Беклемишев, и сын крестьянский Иван Засурский, и дочь польского шляхтича Мария Вуйтек, и молодой даурский князь Ювеналий Гутударов. И пусть старшее поколение всё так же ворчливо и недовольно реагировало на постоянно появляющиеся в их жизни новшества, будь это обязательная военная подготовка со стрельбой или же рекомендации по землепользованию, молодое поколение, будто в пику им, впитывало всё новое, словно губка. Молодёжь стремилась узнать больше, повторить за учителем или наставником, чтобы в итоге встать с ними на одну ступень. Отмечая это, и Соколов, и Радек, и остальные первоангарцы старались передать молодым все свои знания и накопленный ими опыт — ведь пройдёт ещё пара десятков лет, и начнут уходить из жизни те, кто создал державу среди тайги, кто замирил окрестные племена, кто явлением своим в этот мир уже изменил слишком многое. И сегодня люди, которые сменят их и, как надеялись члены двух экспедиций, продолжат великое дело просвещения, находились тут в ожидании важнейшего события в их жизни.
К берегу Ангары то и дело прибывали повозки из столовых, привозя горячий чай, компоты и пирожки. Атмосфера праздника поднимала людям настроение, заставляла детей дурачиться, но все разом замерли, когда музыка, что гремела из установленных на берегу репродукторов, внезапно смолкла, а оттуда послышался твёрдый голос Соколова:
«Граждане Руси Сибирской! Друзья! Сегодня знаменательный день для нас всех! После долгих лет напряжённой работы, после многих неудач и ошибок, преодолев которые наши инженеры создали эту машину, мы с гордостью представляем вам всем «Орёл»! — Оглядевшись, Вячеслав выдохнул облачко пара в открытое окошко причального радиопоста и снова заговорил: — Пускай же здравствует просвещение! Ибо только наука движет вперёд наше общество! Я обращаюсь к вам, юные ангарцы, овладевайте знаниями и техникой! Овладев ими, вы сможете многое! — Снова сделав паузу, Соколов отдал экипажу «Орла» команду: — Внимание, вылет разрешаю!»
Нарастающее тарахтение двигателя биплана далеко разносилось по окрестности, заставляя взрослых мужиков, привыкших уже к машинам и механизмам, креститься с затаённым страхом. В отличие от своих сыновей и дочерей, чьи восторженные взгляды было не оторвать от выкрашенного в зелёно-голубые цвета «Орла», они не могли до конца побороть в себе изначальное неприятие непознанного. Покуда в Ангарске был отец Кирилл, он, разговаривая с паствой, наставлял их в том ключе, что развитие науки не есть зло, а лишь продукт ума человека. Сейчас же, в его отсутствие, брожение в умах старшего поколения только усиливалось. Это заставляло руководство державы пересматривать многие условия размещения и работы с новопоселенцами. Вопросы религии продолжали тяготить атеистов, которых было большинство среди первоангарцев, вызывая спорадические конфликтные ситуации. Как говаривал профессор Радек, «вся надежда на горящие сердца и пытливый разум» тех, кто сейчас обучается и уже начинает учить других.
Погудин, помахав собравшимся рукой, надел защитные очки и показал большой палец своей команде, стоявшей неподалёку. Потом пилот перевёл ручку сектора газа в упор, увеличивая обороты двигателя, и выждал с минуту, наблюдая за работой мотора, пока винт с воем молотил морозный воздух. Наконец биплан, оторвав лыжи от наста и неловко покачиваясь, начал выруливать на взлёт под восторженные крики и пронзительный свист с берега. Разбег был недолог, и вскоре «Орёл», шумно стрекоча мотором, поднялся в воздух. Люди высыпали на заснеженный лёд Ангары, провожая удалявшийся от них самолёт ошалелыми воплями радости. Мальчишки побежали вслед за ним, то и дело кувыркаясь в снегу. Вокруг царила непередаваемая эйфория, чувство полнейшего восторга — наверное, то же самое творилось в городах и сёлах Советского Союза в день полёта Юрия Гагарина. Смолкший было шум биплана возвращался — Иван Погудин, развернувшись над тайгой, теперь заходил на посадку, покачивая крыльями своей машины.
— Ну, теперь молимся, чтобы всё было хорошо, — невесело усмехнулся Рудаков, поглядывая то на коллегу, то на приближающийся биплан.
— Да ну что ты всё ноешь, Володя? — Раскрасневшийся от мороза и радостного волнения Лисицин потряс друга за плечи и приобнял: — Всё должно быть хорошо, запомни!
Снижаясь для посадки, «Орёл», казалось, зависал над Ангарой, оглашая всё вокруг шумом работающего винта и рокотом двигателя, и вскоре лыжи коснулись снежного наста — раз, другой, будто пробуя его на прочность. Погудин посадил биплан без единой помарки. Постепенно сбавляя скорость, машина проскользила мимо восхищённых ангарцев, мимо группы инженеров и вскоре, резко набрав скорость, с шумом вновь устремилась в небо. Ещё около получаса Иван летал над посёлком, тайгой и широкой лентой реки, сжигая драгоценное горючее, — что же его теперь жалеть?! Воистину, это был великий день для всех ангарцев! И даже Владимир Рудаков, наконец, позволил себе принять участие во всеобщем праздновании, продолжавшемся до глубокой ночи, и вновь не обошлось без фейерверка.
Раннее утро следующего дня.
Вячеслава разбудили, когда на улице было темным-темно — посланный дежурным радистом паренёк-стажёр примчался к дому Соколова и передал через сидевшего при входе охранника:
— Необходимо прибыть в радиокомнату для срочных переговоров с Новоземельском!
Дарья успела застать мужа перед дверью в коридор: спустившись сверху, Вячеслав уже надевал тёплые сапоги.
