- Ты вот что, Лука Фомич, - Андрей наконец решился заговорить о том, что его так мучило последние часы и не давало покоя. - Скажи отрокам, чтобы не болтали про мое оружие. То тайна великая. За разглашение смертью буду казнить, - вот в последнем Андрей не был уверен. Кто его знает, имеет ли право князь казнить своего слугу, а ну как нет? И князь-то он князь, но признание простых мужиков не значит, что его признают элиты общества. Было над чем подумать, но информации катастрофически не хватало.
- И думать так не моги. Мы все миром решили уже блюсти тайну, вызнают вороги - замучают. А с тобой, княже, мы такие дела провернем... Ты не думай - мы не шалапуги какие-нибудь, мы люди честные, промышляем татарами. Купца там возьмем или еще что... Православных не трогаем, не озоруем. Чаю, бог тебя нам послал. Из полона освободились да еще на службу ты нас взял.
- Как считаешь, в Рязани ушкуи или струги есть на продажу?
- Резань, а не Рязань,- вновь поправил Андрея Лука.
- Угу. Так как? Есть?
- Смотря, какой ушкуй, ежели морской то вряд ли, а речной - можно. И не в Резани, а в Переяславле. Токмо смотреть нужно, боярин, кораблики бывают разные. Есть добротно сделанные ушкуи, а есть, от силы год другой проходят. Эх, жалко ушкуи наши, добрые корабли были. Мы с Хлынова шли. Атаман решил через тутошние земли сволочь кораблики на Дон, да видно не судьба.
Лука замолчал, видимо, мысли по судьбе товарищей легли на него тяжким грузом, разговор не поддерживал, отвечал на вопросы односложно - да, нет, не ведаю. Так и продолжали ехать молча, каждый думая о своем. Андрей, видя, что Лука не расположен к продолжению беседы, стал любоваться красотами природы.
Впереди показался лес, вплотную подступающий к берегу реки. Справа виднелась неширокая просека, уходящая сквозь дубраву в сторону холма, на вершине которого виднелись соломенная крыша деревянного строения, явно пошли места обжитые. Татары не стали жечь деревню, не желая оповещать окрестности о своем появлении.
- Мы тут за сеном ездим, там за дубравой сразу наша деревенька будет, - торопливо пояснил крутившийся рядом Семен. Все время в дороге братья старались держаться вблизи Андрея. И после того как Лука попридержал коня, оставляя Андрея одного, Семен сопровождали его, не отставая ни на шаг. - Мамку похоронить бы надо, - хмуро сказал парень, не глядя на Андрея.
Андрей скомандовал сворачивать к деревне. Лука был не доволен решением князя, но смолчал, не стал перечить.
Деревня оказалась не совсем деревней. Всего один крестьянский двор, но очень большой. Во дворе, у крыльца, там, где застала их злодейка смерть, лежали два окоченевших трупа женщины и грудного младенца. Немолодую, но еще очень красивую женщину зарубили сабельным ударом, а ребенка убили с неимоверной жестокостью, ударив его головой об бревна крыльца.
Маленький трупик с размозженной головой не вызвал никаких эмоций у спутников Андрея, разве что перекрестились они мимоходом. Семен бросился к убитой матери, обнимая остывшее тело. По лицу парня текли скупые мужские слезы.
Ватажники тут же во дворе добротного дома быстро вырыли неглубокую могилу, уложили в нее тела убитых головой на запад и торопливо закидали сырой землей.
Андрей умом понимал, что ребенок все равно был обречен, даже если бы его не убили, а оставили в доме одного, то это верная смерть. Оставить его матери также равносильно смерти. Ночи холодные - младенец не выживет. С точки зрения татарина, такая смерть ничем не лучше и не хуже любой другой смерти, младенца просто избавили от мучений. Вот только Андрей пока никак не мог принять такую циничную точку зрения на ценность человеческой жизни. Ну да не им сказано - со своим уставом в чужой монастырь не суйся. Зарубленную бабу жалко, видно, сгоряча ее порешили, когда она, обезумевшая от горя, бросилась на убийцу своего дитя.
Утрамбовав могильный холмик, Семен при помощи Фомы установил крест - две палки, связанные поперек кожаным ремешком.
- Пора, - Андрей старательно перекрестился двумя пальцами и двинулся к оставленным за воротами дома лошадям.
Тем временем начало смеркаться. Впереди показался одинокий всадник, несущийся галопом им навстречу. Всадником оказался Кузька, младший из братьев, посланный с вестью от Митяя.
- Татары! - издали закричал он, спеша оповестить господина об обнаруженных бесерменах. - Поприща четыре будет. Остановились на ночлег. Сотня и еще дюжина. Полон ведут большой. Больше, чем самих татар. Повозок много. Возницами у них наши православные сидят - Васькинские.
Андрей остался внешне спокоен. Стыдно взрослому мужику выказывать страх, особенно перед пацанами, когда все полны решимости побить татар, даже Кузька, которому едва исполнилось шестнадцать зим, готов сражаться. Но один против четверых, это безумство! Лука видно лукавил насчет того, что ватажники смогли ополовинить татар. В лучшем случае побили с десяток, да и только...
Отчего тогда Лука так рвется настигнуть татар? И еще странность обнаружилась в поведении ватажника: он лично осмотрел каждого убитого татарина, но, видимо, не нашел того, чего тщательно искал. Что это могло бы быть?
- Лука! Вот скажи ты мне, зачем ты так рвешься напасть на татар? И что ты искал у убитых? Не нашел?
- Глазастый ты, князь, - ватажник криво усмехнулся, разом напрягшись, - Верно подметил. Искал я пояс атаманский. Богатый пояс, да что говорить - цены немалой он. Но цена его не в богатом украшении, а в том, что там зашито...
- Так, если там серебришко, то татары вмиг учуют. - Андрей не удержался от смешка.
- Да нет, - помотал головой новгородец. - Чертеж там. Зашит так искусно, что ни в жизнь не догадаешься. Мы же на Дон шли. Вот.
- Интересно было бы взглянуть на твой чертеж, Лука. Но даже если и пропал твой пояс, не печалься. Тайна пути мне ведома.
У Луки от удивления глаза чуть не вылезли из орбит и челюсть отвисла почти до пуза.
- Рот-то прикрой, Лука Фомич, - съехидничал Андрей. - Ты вот скажи мне, как думаешь, татар брать будем? Пеше или конно?
- Мыслю я, подойти нужно скрытно. Скрасть сторожу ихнею. Потом ударим. А пеше или конно - посмотреть нужно, как встала татарва на ночлег. Главное - не дать им уйти.
Оставив коней, Лука с Андреем скрытно подобрались к стоянке степняков. Татары расположились с умом. С одной стороны их прикрывала река. С остальных сторон широкий луг. От леса до стоянки - чуть больше поприща.
Стрельцов, включая Андрея, у них было пятеро. Хорошие лучники всегда редкость, а Афоня - лучник от бога. Каким ветром его занесло на Вятку, то только ему ведомо. Но пришел он туда, лет десять назад. Один. Поставил дом. Женился. Детишки народились, но все рухнуло в один из набегов луговых черемисов, в бездумной жестокости своей дававших татарам сто очков форы. Татары убивали только тех, кто оказывал сопротивление, для татар русские что скот, который с выгодой можно продать, а вот черемисы - те резали всех подряд. Русские им отвечали не меньшей жестокостью. Афанасий служил тогда в сторожевой сотне и был отправлен воеводой сопровождать обоз, что шел за солью. Когда Афоня вернулся, на месте дома нашел пепелище и общую могилу, в которой чохом похоронили всех убитых в том набеге селян.
