— Погодите, а как это все расшифровывается, — уточнил Мюллер, — единственно что я знаю, это НКВД — Народный комиссариат внутренних дел. А дальше?
— Дальше это ведомство меняло названия. Сначала МГБ — Министерство государственной безопасности, потом КГБ — Комитет государственной безопасности, сейчас в подражание американцам, ФСБ — Федеральная служба безопасности, — Мюллер быстро записывал в книжку объяснения Виктора.
— А почему в подражание американцам? — задал он новый вопрос.
— У них есть ФБР — федеральное бюро расследований. Вам о нем должно быть известно. Вот наши и решили, что раз мы теперь Российская федерация, то и название надо поменять. Но название — ладно. Хоть горшком назови, только в печь не ставь. Плохо другое, эта организация не выполняет своих прямых обязанностей. Вот скажите Генрих, чем в первую очередь должна заниматься организация стоящая на страже государственной безопасности?
— Задач перед ней много, — подумав ответил Мюллер, — прежде всего это внутренняя безопасность государства. Отлов шпионов, сохранение секретов, политический сыск, то есть не дать политическим партиям, мешать работе государственных учреждений и предприятий. Все полностью перечислять долго.
— А вот скажите, зачем вы запретили все партии? — ни к кому конкретно не обращаясь спросил Виктор, но Гитлер счел этот вопрос в его сторону.
— Потому что они мешали работать, — четко ответил он, — коммунисты — те просто организовывали забастовки. Но толку, наберут штрейкбрехеров — кстати термин наш, немецкий. А основных рабочих — за ворота. И кому от этого польза? Падает качество продукции, сроки поставок. Люди потеряли работу, а неквалифицированные и кое-как обученные кадры заняли их место. Польза от этого только коммунистам — оставшихся без работы рабочих легче вывести на демонстрации и стачки. А им, коммунистам, этого и надо. Что остается в итоге? Большой уровень брака в готовой продукции, озлобленные люди, потерявшие работу, и вышедшие на улицы, при этом столкновений с полицией не избежать, если пустить все на самотек — то начнутся погромы и грабежи, в революцию 1917 года это самое у вас и было, нарушенные сроки поставок и соответственно штраф по договорам. А началось все с безобидного вроде бы призыва коммунистов поднять уровень жизни рабочих. Но я сам работал на стройке. Если бы подрядчик мог платить больше, он бы платил. Просто по всей Германии тогда экономическая ситуация была ни к черту. И протест работников одного предприятия ни к чему бы не приводил. Поэтому я и запретил коммунистов. Когда надо налаживать экономику — забастовки не просто мешают, они опасны.
Рузвельт тоже подобное проводил во время великой депрессии. И ничего, никто не возражает, а здесь крик подняли.
— Хорошо, а как же остальные социал-демократы например? — задал вопрос Виктор.
— Сплошная говорильня и требование себе различных льгот, ни одного стоящего предложения, но это не главное, а главное в том, что они старались оказать поддержку отдельным банкирам и промышленникам. Тем естественно кто их финансирует. Поэтому такая партия мне тоже была не нужна.
— А разве вас крупный капитал не поддерживал? — поддел его Виктор.
— Да, — ничуть не смущаясь ответил Гитлер, — но меня поддерживали те кто реально что-то делал, а не перепродавал, выбивая себе льготы от государства. Поэтому партия социал-демократов была запрещена..
— Круто вы их, — хмыкнул Виктор, — а католики вам чем не угодили?
— При чем здесь католики? — удивился фюрер, — я не против любой веры, кроме еврейской, и то, только потому, то она связана с евреями.
— Пока отставим еврейский вопрос, — Виктор стал искать место для парковки, — но все же — католики. Как быть со словами евангелийского свяшеника-протестанта Мартина Нимеллера ставшими нарицательными: «Когда приходили за коммунистами, я молчал, потому что я не коммунист, когда приходили за евреями я тоже молчал, потому что я не еврей, а когда пришли за мной не осталось никого, кто бы смог сказать слово в мою защиту». Но самое интересное, что сначала он вас поддерживал. А потом видно что-то как у нас говорят — не срослось. Кстати арестовало его ваше ведомство Мюллер.
— Не помню такого, но разберусь. Но скажу одно, даже у вас — призыв к свержению государственного строя карается в уголовном порядке. А что касается католиков, то тут сложный вопрос. Вы знаете что так называемая Папская Курия — крупнейшая разведывательная сеть и ей не менее тысячи лет? Надеюсь приходилось слышать и о папских легатах. У Ватикана свои интересы — распространение католичества, а вот протестантская Германия им очень не нравиться. Поэтому и подвергались гонениям те католики, которые фактически шпионили и управлялись Ватиканом.
— Но после войны вроде именно Ватикан ратовал за прощение фашистов? — удивился Виктор.
— Пропаганда. Им прежде всего надо было влияние в Федеративной Республике Германия, поэтому они наших выпускали. Не бескорыстно конечно, — пояснил Мюллер.
«Да они не только работе с компьютером обучались, но и сведения полезные почерпнули», — подумал Виктор.
— Или покушение ваших спецслужб на Иоанна Павла 2 было просто так организовано? Чем им помешал Папа Римский? У вас же православная церковь. А католиков очень мало. Никогда не задумывались? — продолжал Гитлер.
— Н-да, теория заговора процветает, — недовольно буркнул Виктор, и громко оповестил, — сейчас паркуемся, а потом идите за мной.
Они вышли за два дома от знаменитого здания на Лубянке и пошли пешком. Скоро они вышли на пересечение дорог перед главным зданием ФСБ.
— Тут раньше стоял памятник Дзержинскому, — указав на пятачок газона Виктор, — потом его сбросили в 1991 году, а теперь тут крест в память погибших в Гулаге. На этом все и закончилось. Никого из бывших НКВД-шников, виновных в репрессиях к суду не привели.
— Но почему? Почему не привлекли к ответственности тех, кто судил, выбивал показания из невиновных? — удивился Мюллер.
— Потому что у нас не было Нюренбергского процесса над коммунистами, — жестко ответил Виктор, — но вы же тоже пытки применяли.
— Да, — согласился Мюллер, — мы тоже, не спорю, пользуемся методами форсированного допроса, проще сказать пытками, но и вы же ими пользовались.
— Смотря для чего, — спокойно возразил Виктор, — для установления точных сведений, которые допрашиваемый не хочет говорить, или для того чтоб он подписал протокол оговора, что он английский шпион и т. д.
— Но почему? — не понял Гитлер, — зачем безвинных людей оболгать и упрятать в концлагеря, я имею ваши концлагеря, Виктор.
