занавеской, но почему-то я был уверен, что это Михаил.
Чует мое сердце, не все так хорошо в этом имении, как мне хотят тут показать. Осталось только понять, что именно происходит и как с этим бороться. И нужно ли?
Остаток дня я провел в своей комнате, рассматривая учебники, что отдал мне отец. Буравил взглядом строчки, пытаясь уловить хоть тень прежнего резерва. Но мой колодец был пуст. Даже не так — колодца вовсе не было.
От бесплодных попыток меня отвлек Михаил, холодно пригласивший на поздний обед. Он провел меня в большую и безликую столовую с массивным столом. На безбрежной белоснежной скатерти стоял полный столовый набор на одну персону. Мне стало неуютно, кусок не лез в горло.
Почти не чувствуя вкуса, я проглотил предложенную еду. Поблагодарил застывшую около стола Фёклу и вернулся к себе.
Ложился спать с острым чувством одиночества под тоскливые звуки старого дома.
Наутро никак не мог заставить себя встать с кровати. Меня всю ночь мучили кошмары, я постоянно просыпался, не сразу понимая, где нахожусь. Провалявшись еще с минут сорок, я всеми правдами и неправдами все же заставил себя встать, умыться, одеться и спуститься в столовую.
Меня снова ждал длинный стол с одинокими приборами и застывшая у стены Лизонька с глазами, устремленными в пол. Ее присутствие напрочь отбивало аппетит, и я отпустил ее. Отчего-то вспомнился мой первый завтрак в этом мире — веселье, разговоры, теплые взгляды.
Сидя в одиночестве и размазывая по тарелке геркулесовую кашу, я вдруг услышал тихий смех из соседней комнаты. Осторожно поднявшись, я бесшумно подошел к двери и тихонько ее открыл.
За небольшим, круглым столом сидел незнакомый мне мужчина. У него были светлые вьющиеся волосы, острый нос, цепкий взгляд и слегка вытянутое лицо. Его пиджак висел на стуле, я сразу обратил внимание, что он выглядел старомодно, но при этом был чистый и выглаженным.
Когда меня заметили, смех Лизоньки тут же оборвался, а незнакомец поднялся и вежливо поклонился.
— Ваше сиятельство, рад вас приветствовать, — приятным голосом сказал он. — Меня зовут Прокофий Андреевич Вяткин, я нанят обучать вас общим предметам.
— Рад знакомству, — кивнул я и с завистью обвел глазами уютное помещение.
Помимо стола, здесь был большой сервант, заполненный посудой, несколько горшков с цветами, высокая башня из стульев, разнообразные комоды и сундуки.
— Алексей Николаевич, присоединитесь к нам? — спросил мой будущий учитель.
Лизонька охнула, соскользнула со стула и практически отпрыгнула от меня. Вяткин скосил на нее глаза, улыбнулся, но ничего не сказал. Ох и нравится мне этот мужик!
— Почему бы и нет? Та столовая слишком велика для меня одного. Елизавета, я желаю с этих самых пор есть тут с Прокофием Андреевичем, — я обернулся к нему. — Вы же не против?
— Совсем нет, для меня честь сидеть рядом с вами.
— Так и решим. Поставьте на стол приборы, пожалуйста.
Лизонька, стоявшая весь разговор столбом, ожила и забегала из комнаты в комнату. А я позволил себе немного расслабиться и насладиться беседой с умным человеком.
***
Вяткин не только учил меня по стандартной школьной программе, но и всячески оживлял своим присутствием усадьбу. Как я понял, он после наших занятий ухлестывал сразу за всеми горничными сразу с переменным успехом. Чаще всего я заставал его рядом с краснеющей Лизонькой. В такие моменты Прокофий Андреевич задвигал девушку за свою спину и начинал со мной вежливый разговор о погоде. Я поначалу хмурился, чувствуя, как щеки заливаются краской, но в конечном счете это стало больше напоминать игру.
Он умудрялся быть везде одновременно. То боксировал с Василием, то стриг кусты с Иваном. Один раз я его видел наряженным в фартук и с шапочкой для волос. Вот только с Михаилом он никак не мог найти общий язык — они постоянно спорили в кабинете старшего. Но на все мои вопросы Вяткин отшучивался, ссылаясь на скучные дела взрослых.
Еще я узнал, что он родом из обнищавшей аристократии, и был старинным другом отца Алексея. Приглашение он получил еще в день моего рождения и сразу выехал в сторону имения.
На уроках он терпеливо отвечал на все мои вопросы, в частности, касающиеся магии. Теорию он знал посредственно, и мы часто вместе разбирали главы в учебниках, строя предположения и выдвигая собственные теории.
Сначала обучение двигалось медленно. Особенно история и география — ведь я совершенно не знал ничего о мире, в который попал. Впрочем, разобрался достаточно быстро.
Вяткин показал на карте столицу, с удивлением это оказался даже не Санкт-Петербург с Москвой, а аж сибирский Ново-Николаевск. Этот факт никак не желал укладываться в моей голове и я раз за разом спотыкался о него, вызывая недоумение у Вяткина.
Зато я нашел на карте это имение. Оно находилось недалеко от города Бийска. Как меня угораздило через полстраны переместиться!
Меня очень интересовали различия между мирами. На страницах учебников искал знакомые имена, даты, события. Все было очень и очень похоже. Только вот с императорами становились братья правителей из моего мира. Это сильно озадачило, но их политика не сильно вильнула в сторону. В целом, жизнь в этой и в той России была схожей.
Другие предметы — арифметика, русский язык, литература, естествознание и даже французский — давались легко. Сказывались знания из прошлой жизни.
Прокофий Андреевич сначала искренне хвалил мои знания и учителей, потом хмурился. Я отшучивался про хорошее домашнее обучение.
В конце концов, осознав, что ничего нового по этим предметам он мне дать не может, стал напирать на другие науки. Со временем мы с ним перешли на теорию магии. Но тут обнаружилась проблема. Вяткин никак не мог объяснить мне нужные моменты. Это было похоже на попытки описать слепому от рождения, как выглядят сны.
После всех обсуждений я понял, почему на меня все так странно смотрят — во мне нет привычной и видимой всем ауры силы. Я был для них диковинкой. Это неприятно царапало, но в то же время придавало сил и желание учиться дальше. Как только магия появится — буду готов.
Попутно я через Вяткина узнавал все домашние сплетни. Почему-то именно с ним все охотно делились своими переживаниями и проблемами. Я слушал и мотал информацию на еще не выросшие усы.
С Василием
