Херульв, сидевший за тем же большим столом, где собрались предводители данов и велетов, отметил тень облегчения, скользнувшего по лицам херсиров Сигурда, понявших, что новой схватки не будет. На лицах же князей велетов напротив отразилось некоторое разочарование: опоздав к подавлению мятежа, они явно рассчитывали поживиться богатствами Рерика. Однако недовольство читалось и на лице Сигурда Ринга, словно он рассчитывал на что-то большее.
— Я рад, что ты не сердишься… побратим, — сказал конунг, — Один свидетель — если бы я знал, что ты поспеешь так скоро, то, конечно же, дождался тебя, чтобы вмести идти на Витеслава. Сейчас он мертв, его сыновья пали от рук моих воинов — увы, я не успел их остановить, — а его брат погиб при пожаре, когда пытался спасти свои склады. Осталось решить — кто будет править всем этим, — широким жестом он обвел дружинный зал, одно из немногих мест в крепости, что пощадил огонь, — кто теперь князь Рерика?
— У тебя ведь уже есть ответ, побратим, — голос Драговита прозвучал совсем спокойно, но Херульв, как и многие из собравшихся уловил в нем некоторое напряжение, — кого ты считаешь достойным править ваграми?
— Рерик возводили не только вагры, — возразил Сигурд, — и данов тут живет немногим меньше, чем вендов. Справедливо, если правит городом будет тоже дан.
— И кто же им будет? Ты?
— Нет. Мой сын Гудфред.
По вендской части собрания пронесся недовольный ропот, да и сам Гудфред выглядел озадаченным такой внезапной честью. Драговит сдвинул густые брови, что-то резкое, казалось, уже готово было сорваться с его языка, когда сидевшая рядом с ним женщина, накрыла мужскую руку своей, что-то быстро шепнув на ухо князю.
Эта женщина, — точнее девушка, даже младше Херульва, — оставалась для него загадкой. Молодая и очень красивая, с золотистыми волосами и огромными сине-зелеными глазами, она была единственной женщиной на совете — и, похоже, все воспринимали ее присутствие как должное. Необычным выглядело и ее облачение: темно-синее платье покрывал причудливый чешуйчатый узор; уложенные в незнакомую прическу волосы украшала диадема из алых кораллов, а со стройной шеи свисало ожерелье из акульих зубов, окованных серебром. Среди них особенно выделялся расположенный по центру огромный зуб неведомого зверя. На полных алых губах неизменно играла насмешливая улыбка, когда она слушала спор мужчин и это тоже выглядело странно — самые уважаемые из жен конунгов, если даже и допускались на подобные советы, вели себя куда скромнее. Не слышал Херульв и о том, чтобы женщинам вендов позволялось большее. А вот этой девушке, похоже, позволялось и Херульву чудилось в этом нечто зловещее. Не прибавляло ему спокойствия и то, что время от времени взгляд красавицы останавливался на нем и улыбка ее становилась еще более откровенной, почти бесстыжей — и тем более странным было то, что Драговит, казалось, не замечал этого.
Косилась на Херульва эта девушка и сейчас, когда что-то нашептывала на ухо князя — и Драговит, вслед за ней, обратил свой взгляд на фриза.
— Ты сын Альфбада, верно? — спросил князь.
— Все так, — кивнул Херульв.
— Я знавал твоего отца, — сказал Драговит, — так, значит, это ты помог Сигурду взять Рерик?
— Выходит, что я, — пожал плечами принц.
— Выходит, что если бы не ты, он мог и не решиться на этот поход, — губы князя раздвинулись в слабой улыбке, — для новичка в этих краях ты начал неплохо. Я кое-что слышал о той истории на Рейне, — Драговит откровенно усмехнулся когда Херульв не смог сдержать досадливой гримасы, — не волнуйся, здесь никто не станет тебя попрекать этим. На берегах Варяжского моря у слуг Белого Христа нет никакой власти. Власть здесь есть у меня — еще и потому, что я всегда умел привлекать к себе лучших из воинов. Пойдешь ко мне на службу, фризский княжич?
