чтобы я была его любовницей! А у самого есть любовницы, я точно знаю!
— Но почему в твою тупую башку вбилось, что ты должна быть чьей-то любовницей? — потрясенно спросила мать.
— Так ты же сама говорила, что главное быть с нужным человеком, при хорошей должности, и неважно, в каком качестве, жены или любовницы.
— Ты совсем идиотка? — потрясенно смотрела на неё мать. — Мало ли, что я говорю! Ты лучше посмотри, как я живу! Я всю жизнь с одним человеком! С твоим отцом! Неужели ты не понимаешь⁈
* * *
Святославль. Дом Алироевых.
Аполлинария попыталась после работы попасть в милицию, но там все так бегали, чем-то занятые, что её не пустили даже на порог. Поднимать шум она не решилась и, расстроенная, пришла домой.
Не прошло и двадцати минут, как в дверь постучали. На пороге стоял заместитель Филимонова, Рыков. Он сунул Аполлинарии в руки какой-то мешок.
— Вот, велено передать, — объяснил он причину своего появления, и удалился, неожиданно вежливо кивнув на прощанье.
Наволочка? А в ней что? Как все это странно! Внутри оказалась шуба, подарок сына. Аполлинария растерянно подняла голову, но Рыкова уже и след простыл.
Вот же! — удивилась Аполлинария. — Изымали когда, столько бумаг подписать заставили, а вернули просто так… Но самое главное… Это же хороший знак, верно?
* * *
Москва. Квартира Быстровых.
— Неужели ты не видишь разницы между словом и делом⁈ — ругалась мать. — Как можно быть такой?
В двери повернулся ключ. Это вернулся с работы отец. Не здороваясь ни с кем и не раздеваясь, он схватил жену за руку и попытался увести её в другую комнату.
— Да подожди ты, куда ты меня тащишь! — вырвала она у мужа руку. — Ко мне проверка сегодня явилась и не из РОНО, а из министерства. Никогда таких не было. Целенаправленно шли, накопали много чего, и сказали, что мне не только директорской должности не видать, но и учителем простым больше не быть. И всё из-за нашей доченьки, нашего цветочка! Что я её так воспитала, что меня близко нельзя к детям подпускать!
— Пошли! — опять схватил её за руку отец. — Поговорить надо!
Он все же утащил мать в другую комнату и захлопнул дверь. Регина немедленно прокралась к двери и с замиранием сердца услышала, как отец рассказывал, что у него сегодня было на работе.
— Два управления теперь знают, а значит, и всё наше министерство, что наша дочь любовница секретаря ВЛКСМ МГУ… Я такого стыда натерпелся… Помощник министра лично от него приходил… Шлюха и прохиндейка!
На этих словах отца Регина не выдержала, обулась, подхватила свою сумку, схватила куртку в охапку, и выбежала из дома.
* * *
За разговорами дорога не показалась такой уж длинной. Мы немного попетляли между дачными участками и выехали к КПП. Прапорщик Свиридов в разговоре накануне очень подробно объяснил мне, как добраться до его части, так что нашли легко. Его вызвали с КПП и вскоре он вышел лично нас встречать. Щупленький, лысенький, дружелюбно улыбался в ожидании навара. Уселся к нам в машину, дал отмашку солдатику на воротах, и мы спокойно проехали внутрь военного объекта прямиком к складу.
Проведя нас внутрь просторного помещения, он сразу переключился на Ивана, видимо, решив, что в нашем тандеме старший он. Не стал им мешать, прохаживался вдоль полок и стеллажей, пока Иван с прапорщиком обсуждали разные модификации палаток. Когда Иван определился и с палаткой, и с печью, пришло время моего выхода.
— Готово? — улыбнулся я. — Сколько с нас? — полез я в карман за конвертом с подотчётными деньгами.
— Ну, давайте сто семьдесят за палатку вместе с печью, — ответил прапорщик.
У меня были только сотки и две я положил на стеллаж перед Свиридовым.
— Найдётся у вас что-то полезное для экспедиции ещё на тридцать рублей? — спросил я. — Вань, вам ещё что-то здесь пригодится?
Иван растерялся, а Свиридов быстро подсуетился и выдал нам три новеньких ватных спальника в чехлах и три подушки.
— О, это дело, — обрадовался Иван. — Только, нас же пятеро.
Пришлось лезть к себе в кошелёк и искать там двадцать рублей. А то же у прапорщика, как и у попа, сдачи не бывает.
— Эх, ну чего не сделаешь, ради родной науки, — подмигнул мне завсклада и положил перед нами ещё три спальника и какую-то упаковку. — Подарок, — пояснил Свиридов.
Посмотрел, полотенца вафельные двадцать штук. Белые. Ну, хорошо.
— В хозяйстве пригодится, — улыбнулся я.
Мы с Иваном начали грузить купленное имущество, и встали перед проблемой. Палатка кое-как уместилась на заднем сиденье, багажник забили спальниками, полотенца под ноги положили на переднее сиденье. А вот печка уже никуда не влезала…
Прапорщик Свиридов, сам заинтересованный, чтобы мы исчезли со всеми вещами с территории его части побыстрее, вызвался нам помочь, и пригнал свой «Москвич». В него, на заднее сиденье, кое-как влезла печка. Выезжали с территории части вместе.
Иван попросил оставить палатку и всё остальное у него дома, в институте не показывать. Мне всё равно. Довезли вещи до дома, разгрузили втроем обе машины, за что я дал прапорщику еще пятерку. Заодно я к себе заглянул, узнать, как движется ремонт.
Свет в окнах ещё с улицы заметил, значит, всё уже просохло. Мужики, как муравьи, сновали туда-сюда. В квартире было чисто, насколько это возможно в условиях ремонта. Мусор весь сразу выносился.
Жданович обрадовался, что я зашёл. Тут же повёл меня к аркам в коридоре. Они зашили торцы рейками и он спрашивал, оставить их как есть, только полакировать, или покрасить под цвет обоев в коридоре? Решил, что надо красить.
Одну ванную уже выложили синей плиткой по кругу. Только потолок белый. Чудно, конечно, смотрится… Но посмотрим, как с белой ванной будет смотреться и раковиной. Сразу обсудили, что раздвижной экран под ванну, тоже, естественно, должен быть белый.
Приехал домой уставший, но довольный. Вручил Галие пачку вафельных полотенец, она так обрадовалась, как будто я золотое руно добыл. Сразу записал расходы на отдельном листочке и положил в конверт к подотчётным деньгам.
* * *
Москва. Квартира Быстровых.
— Как же так? — повторяла дрожащим голосом Нина Георгиевна. — Как же так?
— Вот, так, — с горечью ответил ей муж. — Меньше надо было орать, что тебе надо
