Савелий Иннокентьевич, уже не имело смысла. Пионерская гурьба зашумела, и Тома, отчаявшись всех угомонить, велела расходиться. Поход намечался на завтрашний вечер.
— Слышь, Миха, — Шмель не дал мне уйти.
— Чего? — я покосился на его довольную и даже мечтательную рожу.
— Вечером пойдем мазать девок в отместку, ты с нами?
Ах да, еще ж девчонки… заниматься этой ерундой мне не хотелось, поэтому я поднял «раненую» руку и повертел ей перед физиономией Шмеля.
— Дружище, у меня тут непредвиденные неприятности, по медицинским показателям никуда пойти не могу. Ну вы, надеюсь, справитесь и без меня? — я подмигнул своему товарищу.
Боковым зрением я увидел, как к Тамаре подошла та самая Вика, которая не стала меня закладывать с разбитым стеклом. Но теперь она была вся заплаканная, а в руках держала ту самую энциклопедию про морских динозавров. Я толком не понял, от чего, но по телу растеклось напряжение.
— Кстати, не успел спросить, куда ты вляпался?
Я уже собрался рассказать Шмелю какую-нибудь небылицу, когда опасения потихонечку воплотились в реальность.
— Михаил! — послышался крик Томы. — А ну немедленно подойди сюда!
— У-у… Не завидую, брат, че-то у нее от гнева аж лицо перекосило… — Шмель с этими словами поспешил отойти подальше, чтобы самому не попасть под горячую руку.
Я вздохнул, развернулся и пошел к Томе. Вика стояла вся в слезах, прижимая к груди свою энциклопедию… я присмотрелся повнимательнее и нахмурился. На энциклопедии были отчетливо видны следы пальцев, перепачканных в зеленке. Ерунда какая-то. я прикасался к книге до того, как устряпался в зеленке.
Лицо Тамары было действительно кривило от негодования.
— Дай-ка, Вика! — она забрала энциклопедию у девчонки, открыла.
Я, продолжая все больше хмуриться, увидел, что там нет титульной страницы. Кто-то совершенно варварски вырвал из книги изображение, попутно перепачкав страницы в зеленке.
— Как ты это объяснишь, Михаил? — уставилась на меня Томара взглядом прокурора.
Тома принялась листать страницы энциклопедии. Некоторые листы были перепачканы в зеленке, с зелеными же отпечатками пальцев. Книжке, конечно, досталось, читать, может, и можно, но товарный вид точно испортился.
— Полюбуйся, Михаил! Мне очень интересно, что ты на это скажешь!
И все улики указывали на меня. Особенно моя собственная зеленая рука. Только штука в том, что я, будучи в уме и трезвой памяти, энциклопедию не трогал. Да мне бы в голову не пришло совершить кощунственный акт вандализма с по-настоящему редкой книгой. Да и… зеленка на моих руках появилась сильно позднее. Поэтому, глядя на то, что натворили с энциклопедией, я перебирал в голове мысли на тему, что вышло это не просто так. Меня явно кто-то подставил.
— Энциклопедию папа привез из командировки, — продолжала жалобно хныкать Вика, наматывая на палец локоны своих волос. — Такой ни у кого больше нет…
Тамара дала девчонке поканючить, а потом попыталась успокоить.
— Вика, не переживай. Я знаю, насколько для тебя важна книга. Мы сейчас во всем разберемся, и виновные будут наказаны.
Старшая пионервожатая погладила Вику по макушке и перевела взгляд на меня.
— Михаил!
— Я.
— Будь добр все это объяснить⁈ — проскрежетала Тамара.
— Я расскажу все папе, — ливанула масла в огонь девчонка.
Я только коротко пожал плечами, сделав физиономию поровнее и спокойно проговорил:
— Я тут ни при чем. Вредительством заниматься — не мое.
— Подожди, Виктория, мне кое-что надо нашему Михаилу объяснить, — пробормотала Тамара, но, переключившись на меня, еще сильнее стиснула зубы. — Михаил… ну-ка отойдем!
Я снова пожал плечами, когда Тома взяла меня довольно грубо под локоть и, отведя на несколько шагов, зашипела.
— Тебе что за вожжа под хвост попала? Немедленно верни страницу! Вклеим, и ни у кого не будет проблем! Я тебя даже наказывать не буду…
Не знаю, что там за папа был у Вики, но раз Тома шла на невиданные для нее уступки, значит, не хотела, чтобы родители девочки были осведомлены об инциденте.
— Тамара Ипполитовна, как я могу вернуть то, чего у меня нет? — твёрдо произнёс я.
— Отнекиваешься? — сузила она глаза.
— Говорю как есть.
Старшая пионервожатая промолчала, выпрямилась, со вздохом потрясла пальцем.
— Не брал, значит… А если найду? У тебя же пальцы измазаны в зеленке, всю энциклопедию перепачкал! Небось в тумбочке лист запихал? В палате? Я ж найду…
— Ищите, — коротко ответил я. — То, что у меня пальцы зеленкой намазаны, не означает, что я что-то откуда-то вырывал. Воспользуюсь презумпцией невиновности, так сказать.
— Презумпцией он воспользуется… ты где только таких слов нахватался⁈
Тома еще подулась, погрозила пальцем, но, понимая, что нахрапом из меня чистосердечное выбить не удасться, решила сменить тактику.
— Кто изображен на листе, помнишь? — вопрос предназначался Вике.
Девочка быстро-быстро закивала.
— Конечно, помню, мой любимый плезиозавр! Прошу, найдите его, Тамара Ипполитовна.
Вика, кстати, была неплохой актрисой. По крайней мере, губы у нее дрожали весьма и весьма натуралистично, а глаза слезились по щелчку. Но стоило старшей пионервожатой на секунду отвернуться, как Вика обернулась ко мне и показала язык. Я никак не отреагировал, хотя, кончено, любопытство распирало. Почему Вика, раз уж такая пляска, не говорит, что видела меня в женской палате под своей койкой? Так бы и круг подозреваемых максимально сузился. До меня, то есть, одного. Она же свидетель…
— Так, раз не хочешь по-хорошему сознаваться, Миша, будем разговаривать по-другому. Роман Альбертович! — Тома подняла руку, привлекая внимание тренера. — Ну-ка соберите своих ребят в палате, пока они не разбежались.
— А что стряслось? — заинтересовался тренер, покосившись на Вику и мельком на меня.
— Полюбуйтесь, полюбуйтесь, уважаемый, что ваши воспитанники вытворяют!
Тома сунула Роме чуть ли не под нос энциклопедию, тот быстро ее осмотрел, отдал обратно.
— Так. Вижу ущерб. Книга дорогая и редкая. Но с чего вы взяли, что это мои соколики?
— Ну как… вот, — Тамара тыкнула в меня пальцем. — Руки в зеленке? В зеленке!
Это, конечно, было неопровержимо.
— Ясно. Иными словами, других доказательств нет? — Рома вскинул бровь, перейдя на мою сторону.
Вот чем мне он нравился, при всей своей излишней тяги к женскому полу и моложавой расхлябанности, так это тем, как защищал своих пацанов.
— Если вы соберете ребят в палате, то доказательства будут! — отрезала
