Погода не благоприятствовала защитникам города. Как назло, над Абескунской низменностью стоял засушливый конец осени. Как ни старались жители города очищать воду путем ее обеззараживания винным уксусом или кипячением, ситуация с днем ото дня становилась только хуже. Когда над городом повисла вполне реальная угроза эпидемии, Фархад Абу-Салим решился и выслал Темиш-пашу для проведения переговоров. Размахивая белыми флагами, со стен громко кричали, призывая другую сторону к началу диалога. Поняв, что они услышаны, Темиш-паша велел сбросить веревочную лестницу со стены и начал быстро спускаться вниз. Вызванный по этому поводу Кара-Кумуч, бросил равнодушный взгляд на попытку защитников Семендера начать мирные переговоры и строго приказал своему сопровождению:
– Стреляйте!
Громко зазвенели, туго натянутые на луки, тетивы, со свистом взметнулись к небу полтора десятка стрел и гордый и спесивый Темиш-паша, спустившийся вниз со стен Семендера, упал на землю за крепостным рвом вместе со своими парламентариями. Осторожно подняв голову, с неподдельным ужасом оглядев ровный ряд стрел вонзившихся в землю на некотором отдалении от головы, он быстро вскочил на четвереньки и пополз назад через ров к висевшей веревочной лестнице.
– Зачем ты отдал этот приказ? – задал вопрос, подоспевший к этому времени Урус хан.
Кара-Кумуч гордо промолчал.
– Может быть, они хотели предложить нам добровольную сдачу Семендера?
– Я не хочу обсуждать с ними никаких условий! Я предлагал им раньше, они не согласились, теперь, если хотят жить, пусть открывают ворота и незачем вести пустых разговоров!
Кара-Кумуч резко развернул коня и умчался прочь. С того времени воины стали еще больше уважать своего хана, но к чувству этого уважения у простых кочевников примешалась небольшая капелька страха. От ощущения этого чувства любовь подданных немного притупилась, ибо всецело одержимый своей идеей молодой хан уже никак не мог больше рассчитывать на всеобщую народную любовь.
Прошло еще немного времени. Засушливая осень плавно перешла в холодную бесснежную зиму. Обстановка в Семендере накалилась до предела. Смерть находила все новые и новые жертвы в стенах города. Участились случаи побега из осажденного Семендера. Сначала люди пытались покинуть осажденный город морем, Но Фархад Абу-Салим быстро смекнул, что скоро он останется вообще без защитников. Приказ наместника был суров:
– Уничтожить все лодки, оставить только те, которые могут понадобиться лично ему, в случае если потребуется покинуть город.
Трупы животных уже не на чем было вывозить из города, они разлагались прямо на улицах, тем самым еще больше распространяя заразу. Такой приказ не мог остановить людей. Среди ночи, беглецы, подкупая стражей на крепостных стенах, спускались по веревкам вниз и добровольно сдавались в плен, предпочитая смерти от болезней в осажденном городе участь рабской половецкой неволи. Но Кара-Кумуч не спешил накидывать на шею перебежчикам рабское ярмо. Их отпаивали, кормили, затем, благодарные своим спасителям люди подходили на расстояние выстрела из лука к стенам города и кричали, увеличивая и без того не очень хорошие настроения в Семендере:
– Мы не рабы! Мы свободные люди! Хан кипчаков желает жителям города только добра! Открывайте ворота, они не сделают ничего плохого! Длительное противостояние только усугубит положение Семендера!
Фархад Абу-Салим велел усилить ночную охрану стен, но эта мера плохо спасала от предательства. Иногда стражники вместе с беженцами переходили на сторону врага, а иной раз, самые ретивые и преданные наместнику воины, вступая в схватку с многочисленными перебежчиками, вместе с ними летели вниз с крепостных стен. Дело все больше и больше принимало дурной оборот. В стенах Анжи-крепости зрела измена. Предчувствуя скорую гибель Семендера, хитрый и пронырливый Темиш-паша затеял свою игру.
Пользуясь положением коменданта осажденного города, скрыв свои намерения от наместника, под покровом ночи, он спустился со стены и, прикрываясь белым флагом, направился к половецкому стану на встречу с их вождями. Когда входной полог откинулся и охрана пропустила в шатер безоружного Темиш-пашу, Кара-Кумуч поднялся с ковра и удивленно посмотрел на нежданного гостя:
– Смотри, Урус хан, мало нам с тобой ночных перебежчиков, так теперь Фархад Абу-Салим решил посылать еще и парламентариев по ночам? – не скрывая усмешки в голосе, обратился он к другу. – Видать сильно припекло наместника, если он хочет вести переговоры о сдаче города под покровом темноты.
– Скорее всего, он испытывает стыд перед своим народом, – улыбаясь в ответ, произнес Урус хан.
– Меня никто не посылал, я пришел к вам по своей воле. Это мое решение, – опустив взгляд, произнес Темиш-паша.
– Ты хочешь сказать, что наместник не знает о твоем визите? – удивленно спросил Кара-Кумуч.
– Да!
– Тогда зачем ты пришел к нам?
– Я пришел, чтобы договориться о сдаче Семендера, но у меня есть одно условие?
– Я не приемлю никаких условий. Рано или поздно я возьму город любой ценой, – резко произнес молодой хан. – Ты можешь идти, я не смею задерживать тебя более, охрана проводит тебя до крепостных стен.
– Постой, хан, не торопись с выводом. Ты можешь простоять под стенами довольно долго. Город еще может оказывать сопротивление, кроме того, к нам на выручку спешит подмога.
– Ой, ли? – Кара-Кумуч громко засмеялся, – Если бы персидский падишах выслал к вам свои войска, они давно были бы здесь. Однако ты заинтриговал меня, говори, чего хочешь?
– В первую очередь я хочу жить!
– Разумное желание! Так почему же ты не покинешь город морским путем?
Темиш-паша горько усмехнулся:
– Дело в том, чтобы пресечь попытки бегства из Семендера, Фархад приказал уничтожить все суда. Те, что остались, охраняются преданной ему личной гвардией, на случай если Фархад Абу-Салим решит покинуть город.
– Да уж! – вполне серьезно произнес Кара-Кумуч.
– По-моему это обстоятельство только играет нам на руку, – вмешался в разговор, молчавший до этого момента Урус хан. – Все ценности останутся в Семендере!
– Кому подчинен гарнизон Семендера? – после минутной паузы вновь задал вопрос Кара-Кумуч.
– Стрелки на стенах, охрана ворот и городское ополчение подчинены лично мне. Гвардия Фархад Абу-Салима контролирует только порт и Анжи-крепость.
– Сколько у Фархада людей?
– Во всей Анжи-крепости едва наберется около сотни верных наместнику воинов. Если мы договоримся, то ликвидация Фархада и его охраны станет моей заботой.
– Хорошо! Допустим, я согласен, но чего же ты хочешь взамен?
– Это деловой разговор, хан, – Темиш-паша заметно оживился. – Я прошу лишь не грабить город более трех дней, не разрушать крепостных стен и не жечь городские постройки. Вы должны гарантировать свободу мне и моим людям, а за это я завтра в полдень открою ворота Семендера. Анжи-крепость, как я уже говорил, я беру на себя. Да еще, дочь Фархад Абу-Салима, Айгыз, должна принадлежать мне…
