— Дамы и господа! — сказал лорд-судья. — Высокий суд приветствует вас. Сегодня нам предстоит решить кто прав, а кто виноват. В чем именно виноват, и почему. Заслужил ли виновный наказание, и если заслужил, то какое. И если высокий суд приговорит виновного к наказанию, тому предстоит также решить, принять его или просить о снисхождении. А уж последнее решение примет мой сын, сэр Родерик Арден, которому я, главный судья графства, предоставляю право помилования. Не желают ли господин обвинитель, госпожа защитница, или господа подсудимые заявить протест против указанного порядка?
Есть ли у кого-либо из присутствующих сомнения в справедливости моего сына, сэра Родерика Ардена?
Все молчали. Все смотрели на Родерика, который сидел прямо, точно проглотил палку. Сердце его от отцовской речи ухнуло в пятки, он побледнел, а от общего внимания — покраснел, так что пятнам на его лице позавидовал бы африканский леопард, с которым он играл в доме матери. Но, к чести его, он принял ответственный пост, не моргнув глазом.
— Засим — приступим, дамы и господа. Высокий суд предлагает дать показания леди Хайдегерд Арден, пострадавшей по данному делу.
Порозовевшая сильней обычного графская дочь подняла голову и, по привычке оглянувшись на Роланда, заговорила:
— Мы с моим другом Роландом Арденом ехали верхом по лесу. На нас напали. Они были грубы со мной и хотели убить Роланда. Вот.
— Высокий суд полагает, что этих показаний недостаточно. Госпожа защитница, задавайте вопросы.
— Скажи, доченька, куда именно вы ехали?
— В Аббатство Святой Анны.
— Зачем?
— Венчаться.
— Отчего же только вдвоем?
— Мы хотели венчаться тайно.
— Почему?
— Потому, что Роланд — неподходящий жених. Так он мне сказал.
— Неподходящий? Что это значит?
— Ну... Он лишен наследства. И родового имени. И даже свободы, его сделали рабом и сослали в каменоломню. Потому, что его отца казнили за колдовство. По лживому обвинению, которое его враги состряпали, чтобы отнять Арден-холл... Так говорит отец.
Четверо подсудимых замерли за столом. Джон даже раскрыл рот, а Роберт, наоборот, сжал зубы и уставился на главного обвинителя. Леди Марианна опустила подозрительно заблестевшие глаза.
— И что произошло? Пожалуйста, расскажи как можно подробнее.
— На дорогу впереди нас вышел человек. Вот этот человек, господин Вильям Кеттл, — указала она, — и спросил Роланда, что у него за спиной.
— И что же там было?
— Ничего, кроме меня и моей лошади...
— Но господин Кеттл спрашивал не об этом, я полагаю?
— Ну... Он, наверное, имел в виду узел, что Роланд вез за седлом.
— Ах, вот оно что! У него за седлом был узел?
— Был, — призналась леди Хайди, — только небольшой.
— И что же ответил Роланд господин Кеттлу?
— Что ничего там нет.
— Это была правда?
— Не совсем, — смутилась графская дочка. — Кое-что там все-таки было.
— Защита просит высокий суд проверить показания пострадавшей девицы. Нельзя ли доставить сюда этот узел? Где он сейчас?
На это ответил со своего места Торин:
— По-моему, он до сих пор в конюшне. Когда расседлывали Колоса, я видел его и положил в углу, если леди Атенаис не нашла его и не распаковала, то он и сейчас там...
— Мозес, пожалуйста, сбегай на конюшню... — паж Арден-холла вмиг выскочил за дверь, даже не дослушав миледи. Экспансивность Давида из Кента, безусловно, передалась по наследству его сыну, хотя и не в полной мере. Бегал он, пожалуй, быстрее некоторых оруженосцев.
Недостающее вещественное доказательство было доставлено меньше, чем через три минуты.
Выглядело оно довольно жалко. Завернутое в зеленый шелк, в пятнах и каких-то соломинках. Измятое и испачканное. Мозес положил его на стол рядом с оружием подсудимых.
Леонсия развернула грязную шаль, в которую Хайди упаковала свой багаж для поездки.
На свет божий появились изящные, разукрашенные мехом и бисером домашние туфли. Затем тоненькая, вышитая цветами ночная сорочка. Эту сорочку для леди Хайд умелица донна Эвлалия расшивала целых три месяца, вещица получилась прелестная и трогательная. Это была одна из любимых рубашек молодой барышни.
Кроме того, там обнаружился шелковый платок, в который были тщательно завернуты два золотых кольца и изумительной красоты крестик на цепочке — золотой, с вделанными маленькими изумрудами.
Найденное сокровище дополняли шесть золотых монет.
Графиня с задумчивой улыбкой взяла в руки крестик:
— Это для Роланда, да, дочка?
— Да, — призналась та, — я хотела подарить ему...
Леди Леонсия положила крест на ладонь и подала Роланду:
— Вот, возьми, сынок. От всей нашей семьи...
— Что?.. — от неожиданности тот испуганно отшатнулся.
— Бери, бери, — подбодрил его граф со своего кресла. — Это для тебя. Должно же из всей этой истории выйти что-то хорошее. Возьми, этот крест освящен самим патриархом Иерусалимским в Святой Земле. Да возрадуется твоя христианская душа... Дочь моя, видно, нашла ему самое подходящее применение.
Роланд поднялся, почтительно принял из рук дамы крест, надел его на себя и сказал:
— Спасибо.
Он сел на место, а леди защитница обратила взор на подсудимых.
На них жалко было смотреть. Леди Марианна ссутулилась и выглядела почти старухой. Маленький Джон, судя по его виду, готов был спрятаться под столом. Вилл Кеттл побагровел так, что ему, кажется, грозил удар... А лицо Роберта Фиц-Керна окаменело вместе с его телом. Даже зрачки не двигались.
Сидевший рядом с Темелин мечник Надир один только сохранил достоинство, но все видели, чего это ему стоило...
Леонсия продолжала допрос:
— Что же произошло после того, как сэр Роланд отказался предъявить господину Кеттлу содержимое этого узла?
— Ну... Ничего не произошло. То есть Роланд хотел ехать дальше, но тут выскочил еще один... господин. Вот этот. Маленький Джон. И он попытался меня схватить. Но Сандра, моя лошадь, отскочила и ударила его копытом. Он упал и... выругался. Некрасиво. И тогда тот... Вильям Кеттл... вытащил меч и стал угрожать Роланду. У него тоже было оружие, и они начали драться. Я испугалась и закричала. А этот... Джон поднялся и тоже полез в драку. С палкой. Я хотела опять его свалить... Но появился третий... господин. Вот этот. Сэр Роберт Фиц-Керн. С длинным мечом. И Роланд велел мне скакать прочь, а сам стал сними драться. И его ранили. Но он не отступил. А тот... Джон сдернул меня с седла... И тут подоспели наши рыцари. Вот эти. Все шестеро.
Торин, Эвальд, Годвин, Ламберт, Алан и Робер.
Названные барышней столь фамильярно, по одним именам, благородные рыцари по очереди вежливо поклонились, когда взгляды присутствующих невольно скрестились на них.
