А тут – тишина и спокойно, как в санатории. К тому же для выросшего в станице Ивана все вокруг было просто и знакомо. Опять же, и с девчонками в Загатье дела обстояли неплохо – как минимум пять подходящих кандидатур для более близкого знакомства уже присмотрел. Другой вопрос, как это сближение осуществить? Все ж таки команда здесь под видом оккупантов проживает, а деревенские все как одна комсомольского возраста. Впрочем, парочка прелестниц взгляда при виде бравого гефрайтера не отвела. «Время до вечера еще есть, так что посижу, подумаю», – решил Казачина, устраиваясь на хорошо замаскированной позиции, с которой великолепно просматривалась дорога, ведущая к деревне.
Москва, улица Дзержинского, дом 2. 22 августа 1941 года. 12.34
– Что-то ты раненько вернулся, или нечего обсуждать было? – Серебрянский полулежал в кресле, разувшись так, что первое, что Павел заметил, вернувшись в свой кабинет, были пятки его сотрудника, обтянутые серыми нитяными носками.
– Начальству сейчас не до нас – завтра начинается наступление Запфронта. Эх, знать бы, получилось что с мостами?
– А я думал, у нас еще время есть, – протянул Яков, принимая вертикальное положение.
– Армейская разведка засекла переброску мотокорпуса немцев с Центрального направления в сторону Луги. – Швырнув папку на стол, Судоплатов пододвинул стул и сел рядом со старшим товарищем.
– Значит, «Странники» оказались правы…
– Да. За три недели знали. И хотел бы я понять – откуда?
Массивная дверь кабинета открылась, впустив капитана Маклярского.
– Чем порадуешь? – Волнение на лице подчиненного от Павла не укрылось.
– Новиков прислал шифровку с пометкой «Крайне срочно!». Как минимум три моста на северном направлении взорваны! Вероятно уничтожение еще двух! – скороговоркой выпалил капитан.
На секунду все присутствующие замерли, переваривая информацию.
«Теперь для разговора с наркомом есть неоспоримые доказательства! – думал Павел. – Насколько я знаю, кое-какие меры командование приняло заранее – все-таки время подготовиться и парировать этот маневр было. А мосты сами по себе большая удача…»
«Умелые, смелые и удачей не обделены! Эх, почему таких мало осталось?! – Мысли Серебрянского были куда более пессимистичными. – Да и тех, кто уцелел, по всему миру сейчас собираем – Вайпшас, дай бог, только через пару месяцев доберется… Остальные только-только на «Динамо» приезжают… Эх! А мужиков этих с Фермером во главе вычислить так и не удается – сдается мне, хвосты рубили они со всем прилежанием. Черт, кто же это все-таки?»
«Повезло, ничего не скажешь! Не зря я месяц назад рискнул, связь с этой группой налаживая. Теперь только… Твою ж мать!» – Маклярский чуть не хлопнул себя ладонью по лбу:
– Павел Анатольевич, простите, совсем забыл – группе радиоразведки удалось вычислить последнее местонахождение передатчика «Странников»!
– Где? – хором спросили Судоплатов и Серебрянский.
– Лесной массив примерно в сорока километрах юго-западнее Могилева.
«А авиацию они вызывали, находясь в двадцати километрах строго на запад от Быхова…» – вспомнил Павел и подошел к карте, висевшей на стене. Повесили ее буквально неделю назад специально для отслеживания действий диверсионных отрядов, вот только, на взгляд начальника Особой группы, флажков, отмечавших местонахождения последних, было до обидного мало.
– Ушли в леса, – констатировал он, найдя упомянутую в докладе пеленгаторщиков точку. – Капитан, вы свободны. – Некоторые вещи, которые он собирался обсудить с Яковом, подчиненные, даже такие хорошие, как Исидор, слушать не должны.
– Тезке позвони, пусть тоже порадуется, – напомнил начальнику Серебрянский, когда за Маклярским закрылась дверь.
Впрочем, совет был, похоже, несколько запоздалым – Судоплатов и так уже направлялся к своему рабочему столу.
– Товарища Фитина, пожалуйста! – сказал он, сняв трубку одного из аппаратов. – Павел? Судоплатов. Одной из наших групп удалось уничтожить несколько мостов на шоссе севернее Минска. Да. Да. В районе… – он вопросительно посмотрел на Серебрянского, поскольку понял, что точное место диверсии не знает.
– Зембина, – быстро подсказал Яков, торопливо прочитав шифровку.
– Зембина, – эхом повторил Павел. – Три моста подтверждено, еще два – предположительно. Да. Бывай! – Положив трубку, он немедленно взялся за другую: – Всеволод Николаевич? Это Судоплатов. Отряду Пушкаря удалось перекрыть пути подвоза немцев. Да! Только что получили радиограмму. В шестнадцать тридцать? Слушаюсь!
– Жалко, что не до совещания, правда, Паша? – Серебрянский соблаговолил обуться и теперь тоже топтался возле карты.
Его начальник лишь махнул рукой, подразумевая этим жестом, что, мол, жаль-то оно, конечно, жаль, но главное – взорвали.
Дверь снова открылась – на этот раз, чтобы впустить старшего майора Эйтингона:
– День добрый! – Наум улыбнулся. Он еще со вчерашнего вечера уехал следить за отгрузкой снаряжения для диверсионных групп и потому никого со вчерашнего дня не видел. – Все очень неплохо, товарищи. А по новейшим средствам так и просто хорошо! ФОНДов на Западный фронт уже полторы тысячи штук уехало!
– Это когда же они успели столько наклепать? Их же только три дня назад испытывали, – изумился Яков.
– Не испытывали, а комиссии показывали, – поправил Павел. – И решения о принятии на вооружение пока нет. Но и вправду, как они столько сделать успели?
– Там половина – без снаряжения. Одни корпуса и взрыватели. Часть корпусов, насколько я знаю, молодежь из папье-маше клеить посадили… Да и снаряжать не сильно сложно, ты ж сам рассказывал, Паша.
– Ага. А Трошин мосты взорвал, – словно между делом, сообщил Судоплатов.
– Да ну?! Здорово! – Эйтингон широко улыбнулся – слишком мало за последнее время было хороших новостей, чтобы искренне не обрадоваться такому поистине удачному утру.
– И еще мы узнали, где «Странники» живут. – Яков постучал пальцем по карте: – Вот в этом лесочке. Что твоя Баба-яга, понимаешь…
– Сами сказали или радисты подсобили?
– Радисты.
– А неплохо они устроились. – Наум встал рядом с Серебрянским. – Просторненько… Направо – лес, налево – лес, а вокруг – болото! Кстати, Павлуша, – он повернулся к начальнику, – а ты не думал наших друзей среди «маскировщиков» поискать?
– Где?
– Нет, Наум, это сейчас практически невозможно, – возразил Серебрянский. – Документов в архивах, если я правильно помню, не осталось, а если кого на оседание отправили, то вообще – «ой!». Даже тогда в 4-м отделе о них не все знали, а уж сейчас…
