После некоторой паузы, видимо связанной с переводом, госсекретарь продолжил разговор:
– …Поставленные вами вопросы, уважаемый премьер-министр, находятся на контроле, и мы прилагаем все усилия для их скорейшего решения, но…
– Не нужно прилагать никаких усилий, господин госсекретарь. Нет никаких юридических препятствий на пути этих решений. Нужна политическая воля руководства САСШ. Я надеюсь, что при нашем следующем разговоре мы с вами будем касаться уже других, более приятных тем, и отношения между нашими странами перейдут на более высокий уровень. Но это зависит от руководства САСШ. Если у вас нет ко мне вопросов, не смею больше занимать ваше время.
– Есть еще один вопрос, господин премьер-министр. Как нам стало известно, сегодня ночью был арестован министр иностранных дел СССР господин Литвинов. Руководство нашей страны очень обеспокоено. Мы ценим господина Литвинова и хорошо его знаем, у него очень много влиятельных друзей в нашей стране, они все обеспокоены и убеждены в его невиновности. Президент просил меня передать его личную просьбу внимательно разобраться в этом деле.
– Господин госсекретарь, нам, безусловно, приятно, что руководство САСШ так обеспокоено судьбой одного из граждан нашей страны. К сожалению, ничего утешительного в данный момент вам сообщить не могу. Литвинову предъявлены серьезные обвинения в попытке организации заказного убийства. Следы ведут в деловые круги вашей страны, господин госсекретарь. Если обвинения подтвердятся, гражданина Литвинова ожидает расстрел… – Сделав небольшую паузу, Молотов продолжил: – Существует маленькая вероятность, что его использовали втемную и он по просьбе одного из своих американских друзей познакомил того с будущим исполнителем, не зная сути дела. В этом случае ситуация меняется. Это, безусловно, снимет с него вину. Следствие будет работать над этими вопросами. Пока это все, что я могу вам сказать.
– Мы верим в невиновность господина Литвинова и надеемся, что следствие придет к такому же мнению.
– Будем ждать. Еще раз хочу обратить ваше внимание, господин госсекретарь, на решение затронутых мной вопросов. Они существенно затрудняют работу во всех областях, представляющих взаимный интерес.
На следующий день гражданин Литвинов был предъявлен целым и здоровым послам Великобритании и САСШ и помещен под домашний арест до окончания следствия. Все три вопроса, упомянутых Молотовым в беседе с госсекретарем, решились в течение двух недель. С товарища Литвинова были сняты все обвинения, и он вернулся на работу. Обвинявший его гражданин Заковский умер в камере от разрыва сердца. Сокамерник рассказал, что Заковский как раз умывался, когда ему стало плохо. Перед смертью он произнес: «Какие прекрасные у нее глаза…» – видимо, умирающий уже начинал бредить.
Молотов, замещавший наркома иностранных дел эти две недели, пока велось следствие, продолжил и дальше активно вмешиваться в работу наркомата. В конце концов, он был начальником Максима Максимовича и имел на это право. После случившегося к Литвинову боялись заходить в кабинет даже его сотрудники, и он просто исполнял роль свадебного генерала. Под плотной опекой ИНО, которую уже никто особо не скрывал, его возможности организовать покушение равнялись нулю.
Все это Оля узнала, уже приехав с Дальнего Востока. Там ее после поимки и отправки Люшкова в Москву (сопровождающих выделил Фриновский) больше никто не трогал. Единственное задание, полученное от Артузова в одном из телефонных разговоров, было необычным. Он просил вспомнить фамилии всех оружейников, которые могли проявить себя в будущем, в первую очередь в области автоматического оружия. Нетрудно было догадаться, что разработки в этой области идут не лучшим образом. Ольга перечислила всех, кого помнила, пытаясь не пропустить кого-либо. Владимиров, Горюнов, Березин, Симонов, Токарев, Шпагин, Судаев – автоматическое оружие.
Шпитальный, Нудельман, Волков, Ярцев – мелкокалиберные автоматические пушки. Больше половины и так известны, но раз сказали, писала всех подряд.
Зацепившись за оружие, она начала перечислять все, что ей бросилось в глаза при работе непосредственно в войсках.
Первое, что пришло в голову при знакомстве с вновь сформированными подразделениями особого назначения, – это отсутствие бесшумного оружия. Не мудрствуя лукаво, Оля предложила выпускать укороченную трехлинейку с глушителем, снаряжаемую патроном с утяжеленной пулей и уменьшенной засыпкой пороха, так, чтобы оптимальной комбинацией этих факторов добиться дозвуковой скорости пули. И обязательно – сделать хороший прицел, как на снайперской винтовке.
Второе – гранаты. Имелась на вооружении РККА граната одного типа – наступательная с крайне неудачным взрывателем, дорогим, взводящимся после броска, крайне ненадежным, что приводило к недопустимо высокому проценту невзорвавшихся снарядов. Увидев эту пародию на взрыватель, Ольга долго представляла себе, как она найдет изобретателя такого чуда, засунет ему это изделие в одно из естественных отверстий организма и выбросит этот симбионт человека и взрывателя со второго этажа. Если его изобретение сработает, значит, смерть будет легкой, если нет, придется продолжать попытки, меняя отверстия. Это вернуло ей душевное равновесие.
Описав, насколько вспомнилось, требования к взрывателю и его принципиальную конструкцию, коротко остановилась на оборонительной гранате. Отметила, что корпус чугунный, литой, с насечками, у французов должен быть уже аналог такой гранаты. Минимальные потребности на начало сорок первого года: наступательной гранаты пять миллионов штук, оборонительной – десять миллионов.
Затем взялась за мины. Противопехотные мины в войсках практически отсутствовали, как и противотанковые. А действительно, зачем противопехотные и противотанковые мины армии, которая собиралась только наступать до полной победы или до полного разгрома, тут уже как получится. Поэтому и отношение к этим видам вооружения было соответствующим. То ли дело танки. Их нужно наклепать десятки тысяч и бить врага на его территории. Но Оле мины были нужны, и то, что она еще полтора года назад не подумала их отметить в своих посланиях, доводило до бешенства. Но откуда она могла знать, что такая простая вещь, как противопехотная мина, практически отсутствует на вооружении РККА и промышленно не выпускается. Теоретически присутствовала какая-то сложная и дорогая разработка, но в силу своей дороговизны и сложности в наличии имелось крайне незначительное число вышеупомянутых изделий. А нужны были миллионы, десятки миллионов мин. Нарисовав принципиальную схему самой примитивной противопехотной мины, деревянный корпус, минимальное количество взрывчатки, достаточное, чтобы искалечить ногу, самый простой взрыватель нажимного действия, написала требуемое количество на начало сорок первого года – тридцать миллионов штук. Этого было мало, но писать большее число она просто боялась. Потом подумала и исправила на пятьдесят миллионов, будь что будет. Без мин никак не получится достойно встретить «дорогих гостей». А готовиться придется долго и тяжко. Но одно было совершенно понятно: воевать на местности, подготовленной тобой к войне, значительно приятней, чем на неподготовленной.
