Силовой массаж центральной нервной — удовольствие ниже среднего, ощущение такое, словно к каждой клеточке подключен высоковольтный кабель. Но в норму приводит, надо сказать, очень быстро. Несмотря на это, я продолжал симулировать отключку, а потом мне снова вкатили в вену что-то, от чего я провалился в глубокую, без сновидений, черноту.
Судя по ощущениям — утро. Не знаю, чем именно меня вчера приводили в норму, но это явно удалось: я свеж и полон сил. Почти как новый. И, самое странное, не заблокирован по Силовым делам! Контроль, конечно. ощущаю, словно кто-то сквозь стенку за мной следит, но как-то так… Конечно, можно попробовать ребят за это наказать и уйти — остановить сердечко — проще простого. Но это уж крайний выход. Так что самоуничтожение лучше покуда отложить до лучших времен и оглядеться. Говорят, помогает…
Обстановка в хижине предельно простая: топчан, на котором я, собственно, и лежу, стол, лавка. вделанная в стену. И все. Окошко маленькое, затянутое то ли бычьим пузырем, то ли чем-то еще — и без всяких признаков решетки! Только пары стульев в интерьере не хватает… Хотя их можно как дубины использовать… Я чуть не заржал: Чародеи — круче некуда, и вдруг опасаются удара стулом из-за угла… хотя, в принципе, правильно — любая мелочь может боком выйти, и я тому — живой пример. Но пока я жив, а значит, игра продолжается. И надо собраться. Эх, сигарету б сейчас… Ч-черт, запросы стали прямо королевские, Мик! Мало того, что жив, так еще и курить подавай…
Не знаю уж, чего я ждал — но ждать пришлось долго. Сначала я решил, что обо мне забыли, потом — что решили извести бездельем. дальше — что тут таких, как я — хоть пруд пруди, и с каждым в отдельности разбираться… В процессе этих раздумий я проглотил какой-то нехитрый и почти безвкусный завтрак, принесенный охранником. смахивающим на эльфа-недомерка. То, что меня все же кормят, вселяет определенные надежды… Хотя поводов для радости я тут не вижу — тот вариант, что со мной будут разбираться весьма и весьма круто, сбрасывать со счетов попросту глупо. А уж расслабляться и благодушествовать — тем паче.
И вот тут я почуял того, вчерашнего — обладателя громадной (и непонятной) Силы. Явно топает сюда — и явно не один, но кто с ним — не разобрать. Тут у меня очко-то и заиграло… Ладно, спокойствие. Собраться… Я забрался на топчан и устроился в позе Будды.
Прошла, может, минута или около того — но мне это время показалось нестерпимо долгим. Дверь наконец открылась, я нарочито ленивым взглядом скользнул по троим вошедшим и снова отвернулся. Первой в дверях появилась пучеглазая рожа охранника-полуэльфа, он у дверей и остался. А двое остальных вплотную подошли к топчану, так что мне волей-неволей пришлось их разглядывать. Первый — высоченный, плечистый, осанистый, лет сорока с чем-то на вид — в пластинчатом панцире и плаще, лицо настоящего вояки, как с плаката — словно из гранита высечено, крупные черты, тяжелый подбородок, глаза — два автоматных ствола. И Силой владеет, но какая-то она у него… Чародейской сшибки даже со мной он может и не выдержать.
А та Сила, которую я со вчерашнего дня запомнил — это от второго исходит. Сам этот второй совсем неприметен: невысокий, плотненький, лысоватый, в жеваном комбинезоне цвета хаки, в очках с толстыми стеклами… Этакий бухгалтер, лет пятидесяти…
Они тоже молча разглядывали меня, и наконец высокий повернулся к очкастому:
— А ты уверен, что он тебе нужен?
Тот только плечами пожал:
— Тебе он ни к чему, во всяком случае.
— Ну, как сказать… — усмехнулся верзила. — Ребята заскучали…
Очкарик рывком повернул к нему голову и бросил неожиданно резко:
— А это уж твой просчет. Давай своими делами заниматься. У тебя — войска, а каждый Чародей, поступающий к нам — моя законная добыча. А с этим вообще разговор особый. Договорились?
— Ладно, — с явной неохотой пробурчал верзила, делая охраннику знак убраться, потом, тяжело ступая, подошел к лавке и уселся, нога на ногу. Оба продолжают себя вести так, словно меня здесь и нет… В каком-нибудь там метафизическом смысле это, пожалуй, и верно: когда меня распотрошат, что рано или поздно случится, я интереса представлять уже не буду, а следовательно, можно считать меня трупом уже сейчас.
Очкастый покачал головой:
— Воденвирт, с этим человеком у меня свои дела. А ты тут упоминал, что ребята твои заскучали. Так что иди и займись своими прямыми обязанностями — до похода считанные дни.
— Пожалуй, — выдавил из себя верзила, вставая и направляясь к двери. Мне почему-то кажется, что он здесь не первая скрипка…
Когда дверь закрылась, невысокий прошелся по хижине, глядя в пол и что-то мурлыча под нос, покачался с носка на каблук, скрестил руки на груди и повернулся ко мне:
— Видишь, с кем приходится работать? И никуда не денешься, серой массе нужен герой, повелитель. А этот — как раз такой герой и есть, армия на него молиться готова. Если вдуматься, все эти повелители толпы — Чингиз-хан, Аттила, Троцкий — все они порядочными ничтожествами были, согласен?
Так, начало в духе светской беседы. Что бы это значило?..
— Это еще как посмотреть, — выдавил я на редкость глубокую мысль, настороженно разглядывая собеседника.
— Да как ни смотри… Завести толпу может только тот, кто в плане интеллекта способен опуститься на ее уровень — при наличии соответствующей Силы, конечно. А этот Воденвирт — фактически мое творение, без моего участия он бы до сих пор племенем на побережье командовал.
— Может быть, — осторожно отреагировал я. Очкастый усмехнулся:
— Все гадаешь, почему я на тебя с раскаленными клещами не набрасываюсь? У меня одно предложение: давай для начала пообедаем, поговорим не торопясь — а там уж сам решай, будешь ли ты мне что-то рассказывать. Я имею в виду, сам. Годится такой вариант?
Так. Надеюсь, ему в голову не придет подсыпать в хавку какой-нибудь скополамин…
— Идет. Только хотелось бы знать, с кем я беседую. Ты, я думаю, мое имя знаешь.
— Имя… — мой собеседник вразвалочку подошел к лавке, уселся поудобней, закурил, толкнул пачку мне через стол. — Угощайся. А имя… Орденцы называют меня Волком, свои — Хозяином, а как звали раньше… Не все ли равно? Тот человек уже не существует.
Свят-свят-свят… Неужто опять старый знакомый? Или демарш насчет моей беседы с Херувимчиком? В общем, я благоразумно решил промолчать, а Волк тоже, судя по всему, не имел желания развлекать меня беседой и уставился в окошко с видом равнодушным и скучающим, мягко выстукивая пальцами по краю стола. Вроде господа бога на восьмой день творения…
Нет, рановато я его в бухгалтеры определил. Мужик явно битый и жесткий. Только рожа у него нездоровая какая-то — желтая, одутловатая… А еще бы интересно его в плане Силы прощупать — чем черт не шутит, может, просто добрая старая мимикрия…
