«Тайное общество выживальщиков», так оно само себя назвало, оформилось в начале лета. И опять же, нет ничего удивительного в том, что «выживальщики» стали задумываться о форме взаимоотношений в их воображаемой общине. Волшебные понятия социализм и труд на благо общины, каким-то образом стали переплетаться с идеями партии новых социалистов. Идеями легальными, ничего противоправного не содержащими, тем более, что речь шла о фантастическом мире в котором мальчишки остались одни одинешеньки. Ну, а о том, что кто-то умело направлял рождение и идеологию «тайного общества», подросткам было неведомо.
Если быть до конца честным, то надо сказать, что когда на поляну, вывалились полицейские, Сашу парализовал ужас. Он и рад был убежать вслед за самыми шустрыми, но ноги отказались повиноваться. В тот вечер в лапы полиции попали шестеро виживальщиков. Удивительно, но среди них оказались Михаил и реалист Максим. С ними Саше было не так страшно, а то, что те не думали бросать Сашу и еще троих «выживальщиков» он сообразил много позже. Тогда же он окончательно понял, какие у него верные друзья. Полной неожиданностью для Саши стало отношение к нему дворовых мальчишек. Из новичка и слабака, он в один миг превратился в объект уважения. И случилось это, как только прошел слух о Сашином «аресте».
Постепенно все успокоилось. Спустя полмесяца вновь заработал кружок, но Саша стал другим человеком. Этот новый Саша Фиолетов, не мог забыть охватившего его ужаса. И чем больше проходило времени, тем оскорбительнее воспринималось то состояние, и тем яростней становился Саша внутри. Тогда же Саше попался зачитанные до дыр «Катехизис революционера».
«Вот каким надо быть! Вот к чему надо стремиться!» — читая огненные строки, твердил гимназист.
Против ожидания Старостин сашиных восторгов не разделил. Признав ценность катехизиса, он отметил, что такая самоотверженность дело нужное, но обычным людям она недоступна. Аналогичным образом отреагировал Максим Крючков.
Трудно сказать, что заставило Сашу сделать вид, что он согласился с мнением старших товарищей, но внутренне он стал ощущать себя избранным. Оставалось найти таких же, как он, Таких мало, но они есть, Саша был в этом уверен. Жаль, что их нет среди выживальщиков, но не беда, своих он почувствует с одного взгляда, с полуслова.
* * *
Готовящий записку офицер полиции поставил себя на место подростка «тайного общества выживальщиков» и едва не задохнулся от ощущения восторга.
Как же ловко придумали это социалисты. Официально кружки назывались то «кружок робинзонов», то «общество выживания», то «географическое общество». Прилагательное «тайное» официально нигде не фигурировало, и как прикажите бороться с тенью?
Мальчишки идут валом. Затраты социалистов минимальны — в основном платят родители, зато в Думе громыхают: «Только мы заботимся о подростках!»
Серьезные претензии к партии новых социалистов отсутствовали. Своего хождения в гимназии и реальные училища они не только не скрывали, но даже афишировали. Объяснительные, взятые с учителей, написаны будто под копирку и ни один здравомыслящий директор и пальцем не пошевелит, что бы запретить кружки «робинзоноды». Попытка организовать запрет от имени министерства народного образования обречена на провал. Тем более ничего путного не выйдет от полицейского циркуляра — был кружек юных робинзонов, станет кружком ботаников. Да и надо ли запрещать? Может попытаться согласовать интересы?
* * *
Аналогичный анализ проводился и с другой стороны. Результат робинзонады для его истинных устроителей оказался неожиданно громким. Во-первых, никто не ожидал такого наплыва подростков, во-вторых, придумка с факельными шествиями одним пришлась по душе, другие, усмотрели в нем подрыв устоев веры. Дебилы.
Отчет ответственного по работе с молодежью, Самотаев прочитал еще вчера. Написано было толково, без воды. С выводами и рекомендациями по улучшению работы. Средств потребуется не мало, но оно того стоило.
— Альфред Николаевич, а где вторая часть? — Михаил внимательно посмотрел на сидящего напротив него помощника по молодежной работе.
— Пожалуйста, — из портфеля был извлечена тонкая папка.
Открой ее посторонний, он бы увидел перечень городов империи с постатейным распределением затрат на организацию кружков робинзонады. Михаил же увидел иное. Кроме затрат по каждому городу был выведено количество выявленных лидеров альфа и бета типа, и подростков, к которым следовало отнестись настороженно. Никаких фамилий не фигурировало. Вместо них использовался набор цифр, кодирующих губернию, город, волость и уникальный номер конкретного подростка. Расшифровка этого номера лежала в сейфе помощника, и при попытке несанкционированного вскрытия гарантировано сгорала в пламени магниевой шашки.
Напротив кода Саши Фиолетова стояло число 9÷10, символ фанатизма и знак вопроса.
— А в чем сомнения? — карандаш в руках Самотаев остановился против знака вопроса у кода Саши.
— Сложный случай, — задумчиво ответил Альфред, — очень чуткий подросток, постоянно настороже. По мнению кураторов, его сознание перевернулось буквально в один момент, после задержания полицией. А вопрос, — Альфред замолчал, пытаясь вновь почувствовать того подростка, — мне кажется, что он может наложить на себя руки, я не уверен, но мне так кажется.
— Готовый бомбист?
— Похоже. И еще, я практически на сто процентов уверен, что своим теперешним товарищам он не доверяет.
— Перейдет к эсерам?
— Скорее всего.
— А если поспособствовать?
— Сам ломаю голову. Сейчас нам такой «подарок» и даром не нужен, но кто знает на будущее? — Альфред пытливо посмотрел на Михаила.
Теперь задумался Самотаев. Иметь под рукой такой «товар», конечно заманчиво, но кто знает, что он выкинет завтра? И черт с ним, если просто разругается со своими кружковцами, но если сам пойдет на теракт от имени СПНР? Такого допускать было нельзя. В случае нужды проще заплатить уголовникам. Дорого, конечно, зато при всем желании наемники не смогут разболтать, кто и зачем их нанял.
— Ну его к черту. Нам и от нормальных кадров достается, — принял решение Михаил, — выводи его на эсеров, но контакта не теряй. По возможности. Теперь давай пройдемся по лидерам.
* * *
Неизвестно, какие силы были задействованы в небесной канцелярии, но в 1911-ом году, в центральной конторе Сименса в Берлине, Федотов был представлен новому заместителю директора берлинского филиала, Леониду Борисовичу Красину. Тому самому революционеру Красину, который оказался едва ли не основным инициатором созыва III съезда РСДРП по вопросу поддержки восстания пятого года, и которому удалось связать разрозненные комитеты РСДРП в европейской части империи с ЦК партии.
В пятом году заработала построенная им бакинская электростанция «Электросила» и там же, под носом у полиции почти шесть лет кряду (!) печатала литературу руководимая им подпольная типография «Нина».
Тогда же начались первые разногласия с Владимиром Ильичом. Решив поправить финансовое положение типографии, Леонид, за хорошие деньги взялся печатать эсеровскую литературу. По Красину это шло в русле общей борьбы с царизмом и давало средства на печать прокламаций РСДРП, по Ленину печатать лживые инсинуации политических оппонентов было категорически недопустимо.
Как все знакомо: что не съем, то надкушу и отрублю себе руку, чтобы не здороваться с соседом.
Оба были непреклонны в своих мнениях, но Владимир Ильич пребывал в Женеве, а Красин вел реальную подпольную работу в России и руководил боевой технической группой при ЦК РСДРП. Кому как не ему было знать плачевное состояние с финансами в партии. Одним словом, увещевания Владимира Ильича были проигнорированы, зато подпольщики получили так необходимую им литературу.
Кстати, тогда же, в 1905-ом году, Федотов мельком увидел Красина в ресторане «Три медведя».
Эмигрировав в восьмом году из России, Красин некоторое время пытался вести партийную работу в эмиграции, но разногласия с Лениным и непрерывные склоки между окопавшимися в Женеве революционерами-литераторами, побудили его сначала примкнуть к группе «Вперед», объединившую нестандартно мыслящих марксистов, а после и вовсе заняться делом. В результате всего за пять лет Красин из рядового инженера вырос до генерального представителя Сименса в России.
