— Есть, — ответил я, коротко козырнув.
Люка закрыл глаза, грудь его опустилась и больше не поднялась.
— Значит, теперь вы наш командир, господин… — замялся вольтижёр.
— Первый лейтенант, — сообщил я ему своё звание. — Первый лейтенант Суворов.
— Какие будут приказания? — спросил вольтижёр.
Я понял, что уже отдал все приказания, какие надо было, ничуть не смутившись отсутствием капитана Люка. И потому сейчас мне нечего было сказать вольтижёру, но сказать что-то было жизненно необходимо.
— Собирайте патроны у убитых солдат, скоро у нас каждый заряд будет на счету.
— Есть, — ответил солдат, поспешив покинуть госпитальный дом.
Я не отстал от него.
На улице меня ждали сапёры во главе с бородатым офицером, и двое раненых стрелков, которых я отправил за ними.
— Вы вовремя, господа, — мрачно усмехнулся я. — Как нельзя вовремя.
— Если вы не нуждаетесь в наших услугах, — ответил сапёр, — мы вернёмся туда, где нужнее, чем вам.
— Нет, нет, — покачал головой я, — простите, я несколько ошарашен нынешней ситуацией.
— Так что вам нужно? — поинтересовался сапёр. — И извольте поскорей, у нас много работы на батареях.
— Укрепите баррикаду перед проёмом ворот кольями, — сказал я.
— Вы называете это баррикадой? — удивился сапёр, которому, судя по кровавым следам на бриджах, пришлось приложить усилия, чтобы перебраться через сваленные перед входом в усадьбу трупы.
— А как это называть? — пожал плечами я. — Не всё ли равно.
— В общем-то, да, — кивнул ко всему привыкший сапёр. — Но из-за вашей баррикады колья будут расположены слишком глубоко в крепости. Вас это устраивает?
— Поставьте рогатки, — попросил я, — чтобы с них можно было вести огонь.
— На римский манер? — уточнил сапёр. — Сделаем.
— Voltigeurs, — обернулся я солдатам, стоящим на стрелковой галерее, однако без приказа офицера огня не открывавшим, — ваш капитан ранен и передал командование мне. — Чтобы ещё сильней не опускать их боевой дух, я не стал говорить, что Люка умер. — Я от его имени приказываю вам, солдаты, открыть огонь!
— Feu! — скомандовали сержанты вольтижеров, и солдаты нажали на спусковые крючки мушкетов.
— Огонь! — поддержал их Ефимов — и рявкнули трофейные штуцера.
— Стрелять повзводно, — продолжал командовать я. — Прежним порядком. Сначала мои стрелки, затем вольтижёры.
— Есть! — ответил Ефимов.
— Bien! — поддержали французские сержанты.
Затрещали выстрелы — на фланг британцев обрушился град пуль. Весьма редкий, надо сказать, однако он изрядно беспокоил врагов. Особенно выстрелы штуцеров, бивших из-за нарезки дальше и мощней. Фланговый огонь — всегда неприятен, а когда до засевших на фланге нельзя добраться, то вдвойне. Сапёры сделали своё дело, но из усадьбы уйти не успели. Под напором британцев линия наших войск откатилась на полдесятка шагов, и наша усадьба оказалась выдвинутой вперёд. Как мой гренадерский взвод под Бургосом, и нас решили уничтожить, сровняв фронт.
Атаковать нас кавалерией, зная о пристрелянных ориентирах, британцы не стали. Вместо этого подошла лёгкая пехота. Две роты красномундирных солдат выстроились в двадцати пяти саженях от нас. Первая шеренга опустилась на колено, вторая подняла мушкеты над их киверами.
— Гренадеры, в одну шеренгу стройсь! — скомандовал я. — За рогатками, на колено становись! Залповый огонь! Кмит, командуйте!
Я обернулся к сапёрам.
— Господа, — сказал я им, — вам лучше отступить вглубь усадьбы.
— Peau de balle! — ответил француз. — Мы такие же солдаты, как и вы. У нас есть ружья, и всех нас учили стрелять. Раз уже мы не можем приносить пользу своими топорами, значит, принесём её своими ружьями. Можете рассчитывать на нас, первый лейтенант.
— Отлично, — кивнул я. У меня каждый солдат был на счету, сапёры лишними не будут. — Становитесь в шеренгу с гренадерами.
Заметивший какие-то перестроения в усадьбе офицер противника промедлил с приказом стрелять. Ему явно было интересно, что это мы делаем, и отчего сапёры становятся в шеренгу рядом с гренадерами.
— Огонь! — скомандовал Кмит, опережая британского офицера.
Наш залп на фоне ответного — британцев прозвучал как-то даже несерьёзно. Нас набралось бы едва на взвод, а нам противостояли два роты. Однако нас защищали трупы и рогатки. Целящиеся как можно ниже лёгкие пехотинцы часто попадали в людские и лошадиные тела, сваленные перед проходом, пули выбивали из них фонтанчики крови. Зато моим гренадерам и сапёрами было очень удобно стрелять в британцев, красномундирники были у нас как на ладони.
Я и сам присел за рогаткой, взяв у Кмита «Гастинн-Ренетт», и стрелял по британцам. Попасть из драгунского пистолета в кого-либо с двадцати пяти саженей было практически невозможно, а я не собирался тратить боеприпасы попусту. Надо сказать, что боеприпасами у нас было очень туго, они попросту подходили к концу. И если у гренадер патроны ещё оставались, стреляли они всего несколько раз за этот бой, то у стрелков и вольтижёров ситуация была куда сложней. Даже с учётом взятых у убитых боеприпасов и того пороха, что мы взяли у драгун, а также пуль более мелкого калибра, которыми тоже можно стрелять, если забить пыж поплотней, их было очень мало. Смертельно мало.
Как бы то ни было, перестрелка продолжалась. Стрелки и вольтижёры били по флангу противника. Гренадеры и сапёры палили по лёгкой пехоте, а те по нам. Пороховой дым затянул усадьбу на манер знаменитого лондонского смога, он, собственно, и не успел рассеяться после залпов артиллерии. Пули выбивали солдат из нашей шеренги куда реже, нежели из шеренг британской пехоты, однако потерю одного солдата у нас можно было сравнить с потерей десятка британских.
— Штабс-капитан, — сказал мне Кмит, — патроны на исходе, а каптенармуса нет.
— Эй, ты, — я поймал за рукав водоноса, только что наполнившего мою флагу мутной водой. — Найди каптенармуса, узнай, куда он запропастился.
— Я по-русски не говорю, — неуверенно произнёс француз-тыловик.
— Просто поторопи его, — отмахнулся я. — И шевелись! Живей, живей!
— Bien! — кивнул водонос и умчался в тыл с наполовину полным ведром, расплёскивая мутноватую воду.
Не успел я выстрелить и трёх раз, как он вернулся с грустной вестью:
— Ваш тыловик говорит, что патронов больше нет. Вообще. Я спрашивал у нашего, тот ответил, что последний час он снабжает боеприпасами всех. И вольтижёров, и ваших стрелков, и гренадер.
— Вот как? — удивился я, даже шомпол спрятать в держатели позабыл. — Спасибо, — кивнул я водоносу, тут же вернувшемуся к своим обязанностям. — Роговцев, — обратился я к фельдфебелю, — возьми двух гренадер из легкораненых и проверь патронный ящик каптенармуса. А потом тащите его сюда.
