Перед этим заплывом «отчаяния и надежды», как назвал его пастор, все пловцы договорились тонуть молча. Эта лодка, на которой пришли проклятые русские ПОКУПАТЬ их женщин, была последней надеждой на выживание. Питер, тридцатилетний юрист из Эдмонтона, поцеловал жену и сынишку, скинул с себя лохмотья, зажал в зубах нож и привязался к канату. Два могучих гребца-американца синхронно взмахнули вёслами и каяк ушёл в тёмное море. Питер, на секунду оглянувшись, успел заметить освещённый Луной пляж, на котором в полном молчании стояли сотни людей. Успел разглядеть сына. Каяк остановился и усталый гребец три раза дёрнул за верёвку.
Пятеро оставшихся пловцов отвязались от буксира и, окружив каяк, прислушались к полковнику. Тот был первым гребцом. Вторым был его сын.
– Лодка там. Триста ярдов. – Шёпот морпеха был едва слышен, – сейчас я топлю каяк, мы плывём туда и по моему двойному стуку лезем на борт. Борт у них низкий – должны дотянуться. У них винтовки, но, может быть, кому-то и повезёт. С нами Бог!
Мужчина посмотрел на тёмное лицо последнего оставшегося арабского пловца.
– И Аллах! Полковник взял нож и разрезал днище каяка.
– Пошли-пошли-пошли!
Как только стемнело, Иван собрал совещание. Предчувствие, которое его обманывало крайне редко, просто-напросто визжало о грядущей беде. Иван задумался, а потом начал рассуждать вслух.
– Понятно, что эти ребята обязательно используют байдарку. Проплыть пять километров по открытой воде вплавь, да ещё разглядеть с поверхности воды лодку – это крайне сомнительно.
– Это если они решатся напасть. – Лукин вставил свои пять копеек. Маляренко поморщился. Он уже отвык от того, чтобы его перебивали.
– Будем делать перебздеть. Меня это уже не раз выручало. Экипаж дружно закивал головами.
Иван представил, как при полной Луне к борту «Беды» швартуется байдарка и оттуда, матерясь и факая, лезет пара гребцов.
«Не не годится. Значит, подплывут на байдарке, а последние сотню-две метров – вплавь. Вариант возможный. С топорами не поплывут. Значит ножи. Ладно. Посмотрим»
Команда «Беды» поставила в центре палубы большой квадратный ящик, молча уселась спина к спине, положив на колени тяжёлые, остро отточенные мачете и принялась ждать.
Полковник повёл всех грамотно, с тёмной стороны, оставив лунную дорожку с другого борта судёнышка. Питер грёб, стараясь не шуметь, из последних сил. Икру свело судорогой и канадец, нырнув под воду, изо всех сил потянул стопу на себя. Это помогло, но мужчина немного отстал от группы. «Нет, так не пойдёт! Скажут – струсил»
Питер крепче сжал зубами нож и припустил за остальными. Порезанные лезвием губы жгло солью, а эмаль на прекрасных ровных зубах крошилась о ржавое железо. «Плыви, поганец! Плыви!» Франц мягко толкнул в плечо.
– Там.
– Тсс!
Это было тихо-тихо, почти незаметно. Если бы шумел ветер и была чуть сильнее волна, они бы их ни за что не заметили.
– Франц, – голос Вани был на грани слышимости, – готовь факелы. Фойер, понял? С тёмной стороны за фальшборт светлым пятном зацепилась чья-то рука.
– Ну что, мужчины, поработаем? Франц, огонь!
В свете внезапно зажёгшегося факела Питер прекрасно видел, как лишился руки полковник, первым рванувший наверх. Уже уходя под воду, раненный вояка метнул свой нож во врага. И, кажется, даже попал, но это был единственный успех абордажников. Команда кораблика, подсвечивая себе факелами, спокойно рубила измождённых пловцов огромными мечами. Питер отчаянно замычал и изо всех сил заработал руками и ногами. Ему хотелось орать, но проклятая железка во рту мешала. «Не успел, Боже, не успел! А! Атака!»
– Стой, куда? – Питера остановил Джейк, стюард американского «Боинга». – Не видишь, мы одни остались.
Он мотнул головой в сторону дрейфовавшей в пяти метрах лодки. Люди на её борту, просто стояли, освещая всё вокруг, и слушали о чём говорят два уцелевших пловца.
– Не повезло нам. – Джейк улыбался и дышал как загнанная лошадь.
– Эй! Ком, ком. Пис, браза! – Люди на лодке махали факелами и звали пловцов к себе.
– Да пошли вы нахер! – Джейк резко выдохнул и нырнул в тёмную воду. На востоке засерел краешек неба.
Диверсанты оказались крепкими парнями. Назад повернул только один, остальные упорно лезли наверх, не обращая внимания на падающих в воду зарубленных товарищей. «Сволочи они, конечно, но храбрецы!» Иван только сейчас обратил внимание на распоротый рукав камуфляжа.
– Ты смотри! Даже руку зацепил!
– Сильно, Иван Андреевич?
– Пустяки, царапина. Эй ты, ком цу мир, бля! Франц, как это на английском сказать?
На глазах потрясённой команды один из двух оставшихся пловцов, показал фак, выдохнул и утопился. Последний оставшийся диверсант выплюнул в море нож и посмотрел на рассвет. Было видно, что он не боится. Ни смерти, ни боли, ничего не боится. Просто, по каким-то своим причинам, он не хочет умирать. Мужчина перевернулся на спину, отдохнул минутку и, не торопясь, поплыл к далёкому берегу.
– Франц, заводи и давай-ка за ним. Он мне нужен. Договариваться то, насчёт баб, всё-таки придётся.
– Всё, шеф, он спёкся.
– Ну чего стоите? Ныряйте за ним!
Глава 11. В которой освещаются некоторые особенности бизнеса с иностранцами (продолжение).
Аудрюс, как ни странно, был ещё жив. Старпом лежал на песке, у самой линии прибоя, а позади него, столпившись и с надеждой вытянув шеи, торчало ещё человек пятьдесят-шестьдесят.
Литовец делал странные движения руками, как-будто пытался плыть, мотал головой и пробовал подняться. В монокуляр Иван хорошо рассмотрел обрезанные уши и располосованную ножами спину.
– Кожу снимали.
– Что? – Не расслышал Лукин.
– Кожу со спины ему сняли, да уши обрезали. А так – жив ещё. – Маляренко искоса наблюдал за реакцией Игоря. «Молодец!»
Парень не стал устраивать истерики и бесноваться с пеной у рта, а лишь немного побледнел и крепко сжал челюсти. На щеках перекатывались желваки. «Эге! Что-то будет»
Жалости к будущим покойникам, пока ещё спокойно стоящих на пляже, Иван не испытывал совершенно.
– Ты, на всякий случай имей ввиду, мил-человек, что патронов-то у нас – одна обойма.
– Я понял, Иван Андреевич, – Лукин сплюнул и пошёл собираться.
– Франц, давай к берегу!
В десант пошёл сам Иван и два Игоря. Связанный диверсант валялся в трюме, а на самой «Беде», которая отвернула в море, остался только немец.
Высадку русских моряков в воду в двадцати метрах от пляжа, толпа встретила ошеломлённым молчанием. Подняв над головами автоматы, по грудь в воде, три мрачных мужика решительно шли на берег.
