— Подождите. Может вам дать время обдумать? Такое впечатление, что вы принимаете решение под настроение минуты…
— Светлана Викторовна! Я долго обдумал. Я всю жизнь думал, мне давно не двадцать лет. Давайте бумаги. Ручка у меня вроде есть. Да и вообще — как это жить, думая, что в башке какая-то мина. Вы не имеете права отказывать.
— Ну хорошо, хорошо. — Она щелкнула замком, вынула какие-то листы. — Только вычитайте все подробно. Вот ручка со спецчернилами.
— На электронную подпись еще не перешли?
— Нет, для этих документов ЦИ и ЦБИ пока не принимают… На каждой странице внизу пишете 'Ознакомлен' и расписываетесь, на последней — ставите подпись, число, расшифровку подписи.
'Ей надо снять с себя ответственность за хроноагента, в случае чего', сказал себе Виктор. 'Ну и ладно. Наши интересы совпадают'.
— Знаете, — задумчиво произнесла Светлана, пока Виктор углублялся в параграфы документа, — некоторые наши аналитики считают, что у вас там массы действительно зомбированы, в период этой вашей перестройки и гласности, и их подпускать к выбору государственных решений нельзя, они развалят Россию по сценарию госдепа США.
— Хм. У нас тоже так считают. Некоторые.
— Ну, вот, и верха у вас где-то в 90-х тоже это поняли, что реформы должны идти без участия народа, что должна быть фактически одна политическая сила у власти, иначе все колонизируют и разграбят. Такая есть версия. Только вот одна заковыка: будут ли ваши верхи стараться для народа или для тех, кто побогаче? У вас же там нет конкуренции общественных систем. Зачем тогда государственным деятелям для населения стараться, если проще свой карман набить?
— Простите, не сейчас, — вежливо ушел от ответа Виктор. — вот бумаги. Ваша совесть спокойна.
— Я поняла… — она сложила документы в папку, встала и подошла к двери. Взявшись за ручку, она повернулась к Виктору и улыбнулась.
— Держитесь. Увидимся!
— Обязательно!
В комнате появились двое в белых халатах: низенький пожилой мужчина с остатками некогда темных волос за ушами и на затылке, и изящная медсестра лет двадцати пяти, настолько хрупкая, что при одном взгляде на нее возникало желание защитить. Медсестра несла с собой какой-то чемоданчик. Плечистых санитаров в зоне видимости не появилось. Хотя они могли ждать а дверью.
— Добрый день!.. Э-э, сидите, сидите, я тоже сейчас присяду. Меня зовут Радий Николаевич, это, знаете, была мода на физиков, а я пошел по другой стезе. Как вас зовут, я знаю, можно не представляться. Ну что, решили узнать, есть или нету?
— Да. Так понимаю, с вашей помощью?
— Ну-у голубчик, с вашей помощью, только с вашей. Это вы будете мне помогать, а я что, это просто трудовые будни, они же праздники для нас. Не чувствуете чего-то в состоянии странного, непривычного?
— Да вроде нет, не чувствовал. В вертолете вздремнул.
— Вздремнули, это хорошо, это очень хорошо. Сейчас Машенька возьмет у вас кровь из вены. У вас раньше брали из вены?
— Ну конечно.
— Отлично. Возьмет, посмотрит по тестам, нет ли алкоголя, каких-то лекарств, которые могут помешать, а пока она это делает, мы с вами посмотрим снимки и вы, если какой-то предмет раньше видели, мне скажете. Договорились?
— Конечно.
Пока Виктор сидел с ваткой, зажатой согнутой рукой, и вдыхал запах медицинского спирта (Машенька взяла анализ крови так быстро, как будто Виктор присутствовал при фокусе), Виктор просматривал на фотографиях и рисунках разные вещи — одни из них оказались приборами неизвестного ему назначения, другие довольно понятными, хотя и несколько неожиданными предметами; так, среди них, например, оказался метроном для музыкантов.
— Нет, — убежденно заявил он, когда Радий Николаевич вновь сложил вместе глянцевые куски тонкого картона, словно собираясь их тасовать и раздать, — ни одного из показанных предметов я там не видел.
— И отлично. Не видели, так не видели, это все теперь неважно. Ватку можете уже выкинуть. Машенька, как у вас там?
— Все тесты положительные, Радий Николаевич.
— Ну вот, у нас с вами все великолепно. Вы свободны, Машенька, подождите в коридорчике.
— А если бы что-то нашли?
— Назначили бы гемодиализ, чтобы вывести. Ну — нет ничего, и нам ничто не мешает. Садитесь поудобнее и следите за пальцами…
— …Четыре… три… два…
Виктор открыл глаза. По всему телу разливалась приятная свежесть, словно он только что проснулся в анапском санатории, и в приоткрытое окно залетает утренний бриз, пахнущий йодом и водорослями, а впереди ждет удивительный день — купание в Малой Бухте, крабы и раковины в чистейшей воде, а под вечер — часовая прогулка на теплоходе под старый меланхолический блюз. Рядом с врачом стояла Светлана Викторовна и, чуть наклонившись Виктору, внимательно смотрела на него.
— Ну-с, голубчик, как мы себя чувствуем? — осведомился Радий Николаевич.
— Подозрительно помолодевшим.
— Не волнуйтесь, никакой химии, мы таких вещей не применяем принципиально. Вы и должны чувствовать себя свежим и отдохнувшим.
— Понятно. А я в Интернете читал, что после гипноза человек сонливый.
— Не читайте Интернет, это вредно, я вам как врач говорю… Сонливость — это, например, может быть, при первой стадии гипномании. А у вас откуда гипномания?
— Да, кстати, а результаты-то как? Почему не говорите?
— Ну, об этом я бы лучше доверил говорить женщине, — уклончиво ответил доктор и ретировался за дверь со словами 'Извините, спешу, у меня очередь из пациентов который час стоит'.
— Ну вы-то что скажете? Обратился Виктор теперь к Светлане. — Что нашли-то?
— Вы не волнуйтесь. Прежде всего, выяснилось, что у ваших похитителей действительно были планы вас завербовать, после чего инсценировать провал, оставив вас в наших руках со свидетельствами того, что вы хроноагент.
— И? — Виктор почувствовал, как по его спине ползают мурашки.
— Случайность помешала. Они лишились препарата, который надо было вводить для наркогипноза, ампулы раздавили. Надо было добраться до тайника, где спрятан запасной комплект, а это время. Короче, у вас ничего нет.
— То-есть, можно продолжать работу? Или сначала к следователю?
— Вы хотите что-то сообщить следователю? — несколько удивленно спросила Светлана Викторовна.
— Да, собственно, ничего, но, наверное, так положено?
— Да вызовут вас, если надо, не волнуйтесь. Что вы там можете сообщить? 'Шел, поскользнулся, упал'? Или они знакомили вас с секретными документами Моссада, пока вы макароны с тушенкой ели? На сегодня все, отдыхайте, тем более, что до конца рабочего дня полчаса. Вообще вам положен двухнедельный отпуск для реабилитации, но по оперативной обстановке пришлось заменить денежной компенсацией. Ее вам начислили на карточку. Это, конечно, меньше, чем вам Брукс давал, но все-таки.
— Прекрасно. Смогу сам выбрать нормальный пленочный фотик, а не тот, что Брукс навязывал.
— Что он навязывал?
— Цифровую камеру. Чтобы передавать информацию методом стеганографии.
— Ладно. Это уже большого значения не имеет. Вообще до конца этапа операции никаких встреч со связными.
— Что ни происходит, все к лучшему. А то из-за меня тут уже шесть трупов. Хотя, вообще-то не так много, всего шесть, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Неужели движемся к гуманизму? Что-то я не то говорю…
— Это эйфория. Временная реакция, Радий Николаевич объяснял. К завтрашнему утру должно пройти. Момышев в курсе, что вас раньше отпускаем. Тем более, что по табелю вы в командировке.
'Что, еще и командировочные начислят?' удивился Виктор, но спросить не успел, потому что Светлана продолжала:
— Вещи ваши в отделе. Мобел мы, правда, вам заменили, модель та же, тот, что был, отправили на специсследования. Да и, кстати, вас уже на проходной ждут. Вероника Станиславовна тревожится за ваше здоровье.
— С вами все в порядке? Мне сообщили, я с работы отпросилась раньше.
Вероника была в красно-коричневой кожаной куртке, из-под которой виднелось толстое шерстяное коричневое платье, не скрывавшее приятных округлых колен над высокими черными, теплыми по случаю мокрой погоды, сапогами; прическа закрывала вязаная шапочка.
— Со мной? Великолепно, даже с работы пораньше отпустили. Слушайте, а давайте сегодня посидим в каком-нибудь ресторане или кафе. Мне сегодня дали что-то вроде премии, так что гуляем. Какие у вас тут приличные заведения, где можно нормально посидеть?
— Не хочу в ресторан. Вечером дождь пойдет, потом добираться… Хотела вас пригласить к себе и угостить чем-нибудь необычным. Вы пиццу любите?
— А у вас есть пиццерии или развозят на дом?
