Ознакомительная версия.
— Что с Вами, Александра Петровна.
— Поморозились, и я, и штурман.
— Жаль! У врача были?
— Нет, помощь мне оказали в Бутурлиновке. Сюда перелетели три часа назад, пытались поспать, но прибежал Ваш посыльный.
— По сведениям разведки, готовится большой налет на город, в Коммунарах село два гешвадера Юнкерсов.
— Я это видела. Я привезла эти снимки, и там не Юнкерсы, а 'Хейнкели'. И стоят они там давно. Это они к нам летают.
— Так вы получать освобождение от полетов будете?
— Я — нет. Может быть, его штурман получит. Она хромает сильно, пальцы ног поморозила.
— Ну хорошо, постараюсь обойтись имеющимися средствами. Вам, Александра Петровна, сегодня телефон проведут. Самолет к вылету готов?
— Повреждений не имеет. Ведется послеполетное обслуживание. — видя, что я отвечаю стандартными и абсолютно незаинтересованными фразами, майор понял, что просто напрасно вытащил меня из постели, чтобы поделиться пришедшими разведданными, источник которых стоял у него перед глазами. Что‑то еще пробормотав, он отпустил меня ужинать. В летной столовой все собрались возле нашего столика и обсуждали с Настей, где она так сумела повредить своей физиономии. Она притащилась в столовую в одном сапоге и тапочке, с перевязанной 'лапкой'. И с удовольствием демонстрировала свою лодыжку, давая всем желающим ее потрогать и погладить. Сборище больных спермотоксикозом было угрожающе большим. Они не сразу сообразили пропустить меня к моему столу. Потом зашикали друг на друга, и аккуратно расползлись по соседним, ехидно посмеиваясь надо мной. Я у них сочувствия и участия не вызывал. Подумаешь, морду отморозила. Но, официантка Аня Полежаева, к концу ужина, принесла и поставила на стол довольно большую банку гусиного жира. Я полез в карман за деньгами, но Аня категорически отказалась брать деньги.
— Это — домашний, мы с мамой гусей держим. Я специально домой сбегала. Это Вам, товарищ капитан, и Настеньке. Нас тут женщин много, — она показала рукой в сторону кухни, — но, летаете только вы.
Я помахал рукой в сторону раздачи, откуда послушались ответные приветствия. Тыл и фронт продемонстрировали единство. На самом деле, вполне прилично кормят, довольно вкусно. Разносолов, правда, нет, но приготовлено хорошо, почти по — домашнему.
Ночью был налет, но не на Воронеж, а на аэродром в Бутурлиновке. Нас по тревоге не поднимали, несмотря на то, что я освобождения от полетов не получал. Утром прибыло начальство, ввалились прямиком к нам в хату, с подарками из Москвы, и поинтересоваться, когда сможем повторить полет.
— Я хоть сегодня, а лейтенант Афанасьева временно отстранена от полетов.
— Ну, штурмана мы тебе найдем!
— Не надо никого искать! — тут же завелась Настя, — до самолета до хромаю, или подвезут, а сидеть в кресле я могу.
— Нет, Настя, что я с тобой делать буду, если нас собьют. Давайте замену.
Во второй полет пошли в то же время, штурманом полетел капитан Волгарев, из 47–й ОКАЭ, у него был небольшой опыт высотных полетов. Приказано посмотреть еще глубже у противника, включая станции и мосты через Днепр. Ставка требует разобраться с резервами у немцев. И Фалалеев, и Красовский побывали в Ставке. Наши снимки уже там. А я беспокоился! Волгарев маленький, худенький, последнее время летал на СБ, но перед этим — на 'пешке'. Он с удивлением увидел позади 'птички' четыре пушки на козлах и заклеенные перкалем коки и отверстия в центроплане.
— Ничего себе! — кивнул он на орудия, — Ваши?
Я кивнул головой.
— Так это 'Пе-2' или 'Пе-3'.
— Это 'Пе-2ВИР' — высотный истребитель и разведчик. — мы обходили и осматривали машину перед полетом, подсвечивая себе фонариком. Все было в порядке, мы хлопнули с Иванычем ладошками, и я показал капитану на трап, разрешая занять место в кабине. Зря я согласился поменять штурмана! Он начал путаться в настройках радиопеленгатора, в итоге пришлось взять ориентирование на себя, правда, с рассветом, он восстановил ориентировку, и давал довольно точное место. Работать с радио он умел плохо, а времени его проверить перед вылетом начальство не предоставило. В этот раз все прошло тише, чем в прошлый, но садиться пришлось в Ростове. Тупо не хватило кислорода. Ушел в море, там снизился и зарекся летать с неподготовленными товарищами. Тем не менее, задание выполнено, и мы вернулись на Придачу. Секретчики схватили карты и пленки, а я тихо побрел к дому. Там никого не было, я разделся, помылся и лег спать, мгновенно вырубившись от усталости и злости на Настю. Проснулся перед ужином, пропустив обед. Настя, в одной ночнушке, читала какие‑то письма, увидев, что я проснулся, забралась ко мне под одеяло, совсем сдурела!
— Ты чего это?
— Ноги замерзли, пол холодный. Как прошло?
— Да выпороть тебя надо за членовредительство. У нас кислород кончился у Мариуполя, пришлось в Ростове садиться. Что у тебя с ногой?
— Сегодня сошел ноготь. — она вытащила ногу из‑под одеяла и показала пальцы уже без повязки. — Так что получила разрешение на вылет! Я — умница?
— Нет, ты глупая, потому, что допустила это. Ладно, вставай. Пора ужинать!
— Ничего подобного! Ужинаем сегодня дома! Я все приготовила для моего любимого командира, хоть она и считает меня глупенькой.
Она чмокнула меня в щеку и выскочила из кровати и комнаты. Пока я одевался, вошла она и Пелагея Давыдовна, хозяйка дома с печеной курицей и картошкой, солеными огурцами и помидорами, молоком и прочими вкусностями. 'Больная' сегодня сходила на рынок и купила курицу. Видимо, столовская еда надоела. Плюс, как она сказала, таким образом она хотела извиниться за свою 'болезнь'. А хозяйка хорошо аджику делает. Надо у нее ее купить и носить с собой в столовую.
Вечером ушли на высотное патрулирование района. Пусто, никого, немцы стали облетать район. Надо менять направление поиска, но это уже не задача командира корабля, а службы ПВО. Во втором вылете повезло больше. Обнаружили и сбили ю-52. Шел в наш тыл. Доложил в штаб, что с борта ушла группа парашютистов.
На следующий день появился второй ВИ, но без Р, камер у него не было, и это уже был Пе-3ИВ. С ним прибыл экипаж, мужской, но командовать ими поставили меня, теперь я командир звена высотных истребителей. Локатора у него не было, как и у нас. Только место под него оборудовано. Нашу 'птичку' откатили на завод. Ставят дополнительные кислородные баллоны, протаскивают поддув в кабину стрелка, которую дополнительно герметизируют. Нам меняют фонарь и кормовую турель с дистанционным управлением. Вот, только, боезапас у штурмана стал 250, а не пятьсот выстрелов. Перезарядить УБ невозможно из‑за герметизации. Привезли высотные комбинезоны с электроподогревом, английские. Они немного надежнее, чем наши. Хотя, если замкнет, то мало не покажется! Слежу, чтобы предохранители для них и рубильники находились в доступном месте у всех. Экипаж Пе-3 прошел подготовку в НИИ ВВС, машину знает неплохо, но, ребята все молодые, жеребцы, те еще. Сразу попытались атаковать Настю, но, у них ничего не получилось. Настя, только выглядит дурочкой, в разговорах с ней, а она, как я уже говорил, взяла за основу поведения 'дружбу со мной', и уже рассказала, каким она видит свое будущее. Военнослужащие в звании ниже генерала ее совершенно не интересуют. И становиться ППЖ она, тоже не собирается. Она хочет, чтобы какой‑нибудь генерал на ней женился. Так что мальчикам она автоматом дает от ворот поворот. Пока ремонтировались, произошел еще один не сильно приятный случай. Второй экипаж вытащил нас с Настей на танцы в заводской клуб. Там подвыпивший летчик — испытатель из ЛИСа завода, эдакий деревенский 'альфа — самец', который дыхнув на меня перегаром, и гордо выставив вперед грудь с Красным Знаменем, схватил меня за руку, и решил потанцевать. В результате, моя левая рука автоматом вывернула его правую в сторону большого пальца, а опускающуюся голову остановила моя стопа. Мужик рухнул, под оглушительный смех собравшихся, но на выходе из парка он и еще три человека перегородили нам с Настей дорогу, решив таким образом с нами рассчитаться. Я чуть обвис на руках двух человек, захвативших мои руки, провел агэ гэри в челюсть подходящему 'самцу', который на ходу расстегивал ширинку, с маха перевернулся назад, освободив руки от захватов. Тут же нанес кокэн ути в горло, держащему Настю бандиту в форме командира Красной Армии, затем агэ эмпи ути в челюсть правому от меня и нукитэ дзуки в горло левому. Вынул пистолет и дважды выстрелил в небо, вызывая патруль. Обомлевшие патрульные довольно долго ждали машину, затем погрузили пострадавших и увезли в комендатуру. Синяки от их захватов у меня и у Насти остались. Кстати, осудили их быстро и без каких‑либо проволочек. Милиция и военная прокуратура взяли с нас объяснения на следующий день, а патруль довел до дома. Троим, правда, сначала пришлось лежать в госпитале при тюрьме с переломом челюстей.
Ознакомительная версия.
