Я замолчал. Саша тоже. Потом посмотрела на меня странно так, отвернулась и, глядя куда–то вдаль, задумчиво спросила:
— Может, иногда стоит меньше думать? А больше делать?
Да, я, конечно, скромный и так далее. Но не тупой.
Чудесный солнечный денек, легкий ветерок с водохранилища, где–то вдалеке стучит дятел, а мы сидим и целуемся. Красота.
Когда мы вернулись на работу, зайдя предварительно поесть, наступил вечер. Приехали Паша, Колян, Анечка, Женька и Вован. Они сидели в комнате отдыха, и пили кто чай, кто кофе. Ну а Вован пил пиво и закусывал солеными сухариками. Говорили, видимо, обо мне, так как, когда мы вошли, все замолчали.
— Всем привет! — радостно поприветствовал их я.
По лицам я понял, что они ожидали увидеть, как минимум, остывающий труп, а никак не здорового человека. Но замешательство их длилось недолго.
— Так ты не помер, значит? — задал риторический вопрос Колян. Я ответил трагическими словами из фильма:
— Еще бы чуть–чуть, и в моем доме заиграла бы музыка. Но я бы ее не услышал. Если бы не она, — я показал на Сашку.
— Без ложной скромности могу сказать, что он прав, — ответила она для всех. И не менее трагическим голосом добавила: — Он уже выходил на Тропу Большой Охоты.
— Мне повезло, что я не люблю охоту, — я деловито оглядел стол. — А что тут у нас пожрать?
— Народ, вы не пугайтесь, он теперь перешел в перманентно–голодное состояние. Это нормально, — пояснила Саша.
В это время я уже делал себе бутерброды из того, что нашел на столе.
— Ты расскажешь нам, что там произошло? — Спросил за всех Паша.
— Да особо нечего рассказывать. Ничего почти не помню, — на удивленный взгляд Саши никто не обратил внимания, а сама она промолчала. — Сунулся без подготовки, вот и поплатился. Надо дальше работать. Буду писать управление полем, внутренний интерфейс. Там видно будет. Да и врачи, — кивок на Сашку, — запретили тестировать самому целую неделю.
— В общем, дело ясное, что дело темное, — констатировал Женька. — Приходи тогда к нам играться. Мы такие драйвера на костюмы накатали — реалистичность полная. Ну, почти, — поправился он, когда Анечка выразительно так на него посмотрела.
— Понятно, у вас там весело. Может, и придем.
— Давайте. Паш, мы пошли работать. Сегодня примерно до семи.
— Хорошо, топайте. — Народ ушел, остались только мы втроем. — Студенты, им бы только в игрушки играться, — беззлобно проворчал Паша.
— Слушай, Паш, я вам тут наврал все. Думаю, студентам необязательно знать, что со мной произошло. Тем более что я и сам не понял пока.
— Так–так, интересненько. Давай, говори.
Я рассказал еще раз и добавил в конце:
— Так что надо работать и искать дальше. Этим и займусь сегодня.
— Слушай, а может, ну его на фиг? Запишем, что эта конфигурация небезопасна, а она ведь, правда, небезопасна, и все дела. Ну, и программную блокировку поставим, конечно.
— Нет, ты не понял. Это мы, конечно, сделаем. Но главное, что мне самому стало очень интересно, что же это такое. Может, это самая важная особенность нашей игрушки. Переворот в науке и все такое.
— Лично я не против, чтобы ты копал в этом направлении. Вдруг и правда что–то интересное получится. Тем более что время у нас есть.
— Я смотрю, вы тут все уже решили? — Спросила Саша. — Тогда мне ничего не остается, кроме как не дать вам окончательно покинуть данную реальность.
— Почему окончательно? — удивился я.
— Да потому, что мне кажется, вы теперь будете часто… отлучаться. Где был один раз, там будут и другие. А мне придется вас вытаскивать.
— Только не нас, а Дэна, — ответил Паша. — Я пока туда не собираюсь. У меня своей работы хватает. Буду по костюму работать. Тут от медиков рекомендации пришли, надо их обдумать, да воплотить. Работайте. — Он вышел.
— Ну, с чего начнем? — изображая энтузиазм, поинтересовалась Сашка. — Моя помощь потребуется?
— Так как ты запретила мне неделю залезать в шлем, то, думаю, можешь ограничиться моральной поддержкой. В худшем случае, мне грозит подавиться печеньем или обжечься чаем.
— Вот и хорошо. У меня там запарка небольшая по учебе случилась, так что мне несколько дней надо, чтобы разгрести все. Не против, что меня не будет?
— Против, конечно. Но что делать–то? Учеба — дело святое, без нее нынче никуда. Давай только побыстрее. Чтоб к тому времени, когда мне потребуются тесты, ты приехала. ОК?
— Попробую. Главное, позвони заранее, ладно?
— Само собой.
— И еще пообещай мне, что не полезешь один в этот свой дурацкий шлем.
— Конечно. Обязательно дождусь тебя. Только не задерживайся.
— Тогда пока, пойду собираться, — она быстро поцеловала меня и побежала вниз.
— Тоже звони, — крикнул я ей вслед.
А в голове уже зрели в больших количествах разные идеи, которые мне не терпелось воплотить в жизнь. Или хотя бы в программу.
Это будет непростая неделя.
Неделя и правда оказалась весьма непростой. Прежде всего, в плане того, что я пока точно не знал, в каком направлении работать. А куча идей обернулась большой кучей вопросов. Поэтому сначала надо было разработать приемлемую гипотезу того, с чем я столкнулся. Но для этого не хватало данных. Оставалось строить предположения на основе одной попытки, которая чуть не закончившейся для меня плачевно.
Итак, что мы имеем. Первое и самое необычное — я впервые был каким–то образом отделен от своей физической оболочки. То бишь тела. И при этом вполне ощущал себя как личность, и даже ощущал что–то вовне, не используя для этого тело. Само по себе это порождает такую массу предположений, что можно долго размышлять, но ничего полезного не придумать. Без эксперимента лучше не пробовать. Так что пока подождем.
Второе. То, что я практически ничего не мог чувствовать там, явилось лишь следствием того, что шлем отрубал все внешнее воздействие или так и должно быть? Я склонялся к первому. А отсюда следовало, что дальше мне надо будет научиться управлять конфигурацией С–поля внутри шлема, дабы проверить это предположение. Причем управлять им я должен, находясь внутри. Вот блин, уже думаю, что я находился внутри шлема, а не он на мне. Вот и вторая задача — внутренний интерфейс управления. С этих двух вещей и надо будет начинать.
Третьим и самым интригующим было — а что же там снаружи? Но тут можно было рассуждать сутками без намека на истину, помочь мог только эксперимент. Вопросы типа «как я смогу перемещаться в пространстве», «какие преимущества мне это даст» и «что будет в это время с телом» оставались без ответа.
