– И я! – поддержала его Женечка.
– Да и я тоже, – согласился Карел.
– Вот эту теорему, – оборвал их Лис, – мои славные боевые хомячки, вам и предстоит доказать начальству. Я-то по доброте душевной вам поверю на слово. Но по их меркам в оперативники идут преимущественно те, кому не хватило средств на комнату в приличном дурдоме. А потому резво врубайте думалку, если не желаете узреть разочарование на их высокомудрых физиономиях. Кто-нибудь представляет, с какой стороны подойти к проблеме?
– Я пока тут с Фрейднуром разбираюсь. А он есть хочет. Давно. И сильно.
– Ясно, деловое предложение. Женя, у тебя какие-нибудь наметки?
– Честно сказать, никаких, – созналась благородная дама. – Быть может, попробовать расспросить Гизеллу? В конце концов, она накоротке общалась с драконами. Быть может, в их, – она замялась, – мифологии есть какие-нибудь упоминания о подобных мечах и тех, кто мог бы их выковать.
– Сомневаюсь, но попробовать можно. Хотя лучше об этом спрашивать все же не Гизеллу, а Дагоберта. Маменька хлопочет вокруг него, старается лишний раз близко никого не подпускать. Но, возможно, в твоем случае она сделает исключение.
– Это еще почему?
– Потому что будет надеяться, что, узнав поближе ее несравненного сына, ты позабудешь о сэре Жанте и скоро согласишься породниться с ней.
– Но я только что недвусмысленно дала понять…
– Евгения Тимуровна, вы меня пугаете: как это вдруг «женщина» и «недвусмысленно» оказались в одной фразе?
– Это просто какой-то шовинизм! – возмутилась дипломированный психолог.
– Нет, это жизненный опыт. Если сейчас, утерев слезу, ты объявишь Гизелле, что готова пристальнее рассмотреть ее предложение, ежели нареченный не вернется через год и один день, она совершенно естественно воспримет твои слезы как необходимую прелюдию к согласию. А кроме того, может, Дагоберт вовсе и не позарится на тебя. В конечном итоге выбор за ним.
– Вот еще! – фыркнула девушка.
– Стоп, ответ ясен. В общем, Карел, ты там поторопись, дабы потом не пришлось разруливать очередные марьяжные непонятки.
– Погодите, – вдруг вмешался Бастиан. – Карел, ты рассказывал, что в зиккурате видел фреску. Ты ее хорошо запомнил?
– Конечно, – удивился бывший сержант президентской гвардии. – Нас знаешь как учили? Мы, раз взглянув на толпу, должны были сказать, сколько там мужчин, сколько женщин, какого возраста, нет ли подозрительных личностей или тех, что значатся в картотеке зарегистрированных преступников и террористов. А при втором взгляде определить, что изменилось, кто куда сместился.
– Да, да, восхитительно, но я о другом. Если не ошибаюсь, некий человек стоит на двух драконах?
– Да.
– А под драконами хаммари, раздающие мечи абарам?
– Верно.
– Хаммари крупнее абаров, но мельче драконов?
– Так и есть, – удивился Карел зе Страже. – Ты что, тоже видел эту картинку?
– Нет, лишь выстраиваю логические предположения.
– И шо это нам дает? – заинтересовался Лис.
– Примитивные культуры, – пустился в пояснения молодой ученый, – обладают лишь зачатками абстрактного мышления, и фантазии их крайне незатейливы. Мы знаем, что хаммари меньше драконов, именно это можно видеть на фреске.
– Но ведь рисовали не абары, – вставила Женя.
– Вероятно, так. Но рисунок явно сакральный, и потому абары не допустили бы искажений. Стало быть, можно предположить, – все также задумчиво продолжил Бастиан, – что некто, стоящий на драконах, имеет такое же соотношение с ними, как они, хаммари, с людьми.
– Разумно, – согласился Лис. – Карел, опиши-ка подробнее этого индивидуума, использующего драконов вместо лыж.
– Да что там описывать: длинная борода в завитушках, глаза навыкате, нос плоский, азиатского типа, одет во что-то вроде кольчуги…
– Кольчуги или чешуйчатой брони? – уточнил Ла Валетт.
– Чешуйчатой брони, – после недолгой задумчивости согласился сэр Жант. – Ты откуда знаешь?
– Догадываюсь. А на голове у него нечто вроде шлема, похожего на рыбью голову?
– Снова в точку.
– Похоже, я знаю, кто это.
– Ну-ка, ну-ка.
– Эйа, по-другому Энки – древний бог Месопотамии. По мнению шумеров, он был отчасти человек, отчасти рыба, вернее, речное чудище.
– Совсем как папаша Меровеев, – констатировал Сергей. – Только здесь чудище было морское.
– Ну да, так и есть. Этот бог создал людей из глины, научил их ремеслам и какое-то время был господином земли, но потом и, между прочим, без особого желания уступил это место своему брату Энлилю. А сам перебрался в мир подземный. Или… – магистр Сорбонны на мгновение задумался, – может, не совсем подземный… Занятно… похоже, я догадываюсь, в чем дело.
Стражники у дверей мадам Гизеллы старались не видеть ничего, что прямо не касалось их службы. Люди здесь ходили знатные, могущественные, не дай бог заполучить такого себе в недруги. Потому сейчас они смотрели вдаль, усиленно стараясь не замечать жену великого казначея и ее элегантного собеседника.
– Мэтр Бастиан, мэтр Бастиан, вы о чем-то задумались? Вы обещали помочь мне. – Дама Брунгильда выжидательно глядела на менестреля, точно надеясь увидеть, как тот выхватит из рукава волшебную палочку, взмахнет, и мадам Гизелла, радостно выскочив из своих апартаментов, кинется ей на шею.
– Так и есть, сударыня, – куртуазно склонил голову Ла Валетт, искоса глядя на стражников у дверей государыни, прикидывая, насколько тихо стоит говорить. – Я готов поклясться, что мадам Гизелла и Ойген будут по-прежнему расположены к вам, если вы поведете себя должным образом.
Брунгильда поджала губы, подозрительно поглядела на вдохновенного певца.
– Не забывайте, я замужем.
– Не мне судить, насколько это хорошо, – все так же вкрадчиво промурлыкал галантный трубадур, – но может статься, что нам всем это только на руку.
– Вот даже как? – насторожилась знатная дама. Конечно, в ее обстоятельствах не приходится грезить о женском счастье, но унаследованная от предков хватка прирожденной хищницы неизменно давала о себе знать. Когда нужно было действовать, а не томно опускать глазки, она демонстрировала отменную сообразительность и скорость реакции.
