– Ну, ты что, забыл? Короче говоря, мы сегодня играем в теннис.
Билл перестал печатать и пристально посмотрел на жену.
– Можешь считать меня сумасшедшим, но, по-моему, Тереза, ты суешь нос не в свои дела.
На пляж вышла няня с Коулом. Мальчик с ведерком и совком побежал к воде. Терезе отчего-то стало тревожно. Она перевела взгляд на мужа, потом на томик Роберта Фроста, неизменно лежавший на его столе. Довелось ей с Биллом хлебнуть горя, и каждый справлялся как мог. Тереза вызнавала, у кого что болит, и пыталась облегчить эту боль. Билл же с головой ушел в поэзию.
– Скажешь тоже, «не в свои дела», – пробормотала Тереза, – меня пригласили.
– Поосторожнее, – предупредил Билл. – Ведь это люди, их жизнь, а не лабораторные крысы, с которыми можно проводить эксперименты.
Тереза встала, разгладила складки на шелковой юбке.
– Обидные слова.
– Я все понимаю. Но, пожалуйста, подумай хорошенько.
– Я всегда хорошенько думаю, – ответила Тереза.
– Да неужели? – не отступал Билл. – Таких, как ты, любителей решить чужие проблемы я еще не встречал. А все эта твоя страсть к чистоте, порядку, ты не терпишь, когда бардак. Тебе же надо, чтобы все блестело, было миленько и пристойно. А если где-то беспорядок – для тебя это невыносимо.
– Я лишь хочу помочь, – пожала плечами Тереза. – Я всегда стараюсь помогать людям.
– Да? А как же миссис Линг? Не она ли в прошлом году бросила мужа накануне отъезда? Что, станешь утверждать, будто не приложила к этому руку? А кто убедил Аверманов отправить сына в военное училище? А та больная, с волчанкой? Кто устроил ей свадьбу прямо в вестибюле?
– Она мечтала выйти замуж! – возразила Тереза. – С моей помощью ее жизнь приобрела завершенность. А миссис Линг гораздо счастливее без своего муженька, ты же сам видел открытку, которую она прислала мне на праздник.
Билл беспомощно поднял руки:
– Тереза, я просто хочу попросить: умерь пыл хотя бы в этом году. И начнем с того, что Лео Керн должен сам разобраться с собственной семьей. Надеюсь, хоть с этим ты согласна?
Тереза положила руки на колени. Они с Биллом были совершенно разными. Биллу нравились сухие цифры и отстраненные возвышенные образы, которые он находил в поэзии. Да не в любой, а именно у Роберта Фроста, который писал о лесах, озерах, тропах и листве. Само его имя похрустывало, точно ледок на лужах. Билл был хронически не способен общаться с гостями, независимо от того, счастливы те или страдают.
– В четыре у меня теннис, – сказала Тереза. – На тот случай, если я кому-нибудь понадоблюсь.
– Только не переусердствуй! – напутствовал Билл.
Майский Нантакет был совершенно непредсказуем в плане погоды. Доходило до нелепого. Целый день дует легкий ветерок и ясно, а к четырем вдруг откуда-то накатывает туман. Переодевшись в белую тенниску с юбкой, Тереза стояла на крыльце вестибюля и ждала. Фред показался из густого тумана, как будто из омута.
– Папа с Бартом запаздывают, – констатировал он. – Больше всех хотели играть и даже собраться вовремя не смогли.
Тереза подтолкнула ракетку коленкой – она пользовалась своей старинной подружкой, с деревянной рамой и сеточкой из лески – и спросила:
– А вы бывали раньше на Нантакете?
– Нет, – ответил Фред. – Сюда отец ездил только с новой семьей. А нас пригласили впервые, когда грянул кризис.
– Что за кризис?
– Ну, от папы ушла жена, Келли. Бросила на произвол судьбы с малышами. Я не должен бы этого говорить, но чего еще ждать, если ты связываешься с человеком, на четверть века младше тебя. Так что сам виноват. В итоге все возвращается на круги своя.
Было видно, что Фред так и пышет злобой.
– А вы чем занимаетесь? – поинтересовалась Тереза.
– Я? Да вот, окончил юридический колледж. Выучился на адвоката.
– Значит, будете юристом, – проговорила Тереза.
Фред сунул руки в карманы белых шорт и склонил голову набок.
– Пока не знаю. – Он взглянул ей в глаза. – Вам когда-нибудь в жизни хоть один адвокат нравился?
Тереза засмеялась:
– Хорош вопросик! Знаете, если б я сторонилась адвокатов, давным-давно вылетела бы из бизнеса.
– А я их на дух не переношу. Нет, мой братец еще ничего, конечно, хоть и адвокат. Но он просто другой. – Фред развернулся, окидывая беглым взглядом фойе. – Это все ваше?
– Да, мы с мужем вместе управляем.
– Вот это я понимаю, золотая жила.
– Еще бы, – ответила Тереза. Фред улыбнулся, вполне оправдав ее надежды. И тут из-за угла вышли Лео с Бартом и Шанталь с Коулом и младенцем.
– Малыши тоже с нами пойдут, – сообщил Лео. – Настоящее семейное сборище, как положено. Коул может ловить мячи.
– А мне на пляже понравилось, – захныкал Коул.
– Отлично, – буркнул Фред, злобно поддав ногой пустую раковину рака-отшельника. – Просто отлично.
К четверти пятого дошли до теннисных кортов. Туман сгущался.
– Может, не стоит? – с сомнением произнес Фред. – Через пару минут тут будет нулевая видимость.
Лео открыл банку с теннисными мячиками и запустил один поверх сетки в сторону Фреда. Мяч шмякнулся к его ногам.
– А ну-ка, смени настрой.
Шанталь сидела в траве неподалеку от сетки, малышка ползала. Рядом плакал Коул.
– Вы полюбуйтесь, – буркнул Фред и обернулся к Терезе. – На редкость счастливое семейство.
– Хотите в мою команду? – спросила она.
– Да, – ответил Фред. И заорал через все поле: – Эй, пап, у нас разнополые пары. Я с Терезой, а ты с Бартом.
– Пошел в задницу, – огрызнулся Барт.
– Следи за выражениями, – сказал Лео.
– Что я тебе сделал, Фред? – возмутился Барт.
– Шуток не понимаете, – ответил тот. – Хотелось немного оживить мероприятие, эту жалкую попытку семейного воссоединения. Прости, если задел за живое.
– Папа прав, – проговорил Барт. – Тебе надо сменить настрой.
– А ты готов папочке зад расцеловать, – поддел его Фред.
Лео повысил тон:
– Я сказал, выбирай выражения. Здесь дети!
Барт обернулся к отцу:
– Они, значит, дети, а мы – нет? Мы тоже твои дети.
– Вы уже взрослые, – возразил Лео.
– То есть если мне двадцать восемь, то я уже не твой ребенок? И кем я тебе прихожусь? Коллегой?
Тут Шанталь встала.
– Все, с меня хватит! – сказала она. Тереза и не подозревала, что девушка говорит по-английски. Имя-то французское. У няни был своеобразный акцент жительницы Среднего Запада. – Надоела мне ваша перебранка! Не хотите играть – не играйте. Вам это все равно не поможет. Сначала разберитесь между собой. Я возвращаюсь в отель. – Она подхватила Уитни и взяла за руку Коула. Тот запротестовал, и Шанталь этим мигом воспользовалась: – Отлично, вот и оставайся. – И с грозным видом удалилась.
Тереза посмотрела ей вслед. Наверное, ей тоже стоило уйти, Билл считал, что семейные проблемы близкие люди должны решать без участия посторонних, но уж очень ей было жалко маленького. От постоянных рыданий у него припухли веки, и кожа местами потемнела. Он был так жалок в своей белой спортивной рубашечке и теннисных туфлях. Сидел на траве, вытянув ноги и опустив ручонки.
– Мне тоже пора, – объявила Тереза. – По-моему, я здесь лишняя.
– Ну хоть вы-то останьтесь, Тереза, – взмолился Фред. – Вряд ли мы справимся с ним без женщины.
– Да, – кивнул Лео. – Пожалуйста. Мы хорошо будем себя вести. Правда, парни?
– Ну ладно, – согласилась Тереза. – Я остаюсь.
И подмигнула Коулу. Тот икнул.
Тереза с головой ушла в игру. Для нее сейчас существовал лишь зеленый мячик и допотопная ракетка. Корт окутала гнетущая тишина. Игроки оглашали счет сиплыми, еле слышными голосами. Как должны вести себя воспитанные люди? Молчать, если на языке крутятся лишь плохие слова? Они что, не в курсе, что для здоровья вредно сдерживать эмоции?
Ближе к пяти стало ясно, что за каждым осталось по шесть побед.
– Может, устроим тай-брейк? Решим, кто играет последний сет, – предложил Лео.
– Ладно, согласна, при одном условии: вам надо между собой все обсудить.
– Обсудить? – удивился Фред.
– Да. Просто по-человечески поговорите, – пояснила Тереза. – Шанталь права. Вам надо пообщаться.
Фред с готовностью ухватился за предложение:
– Ладно, общаться так общаться. У меня как раз назрела темка. Папа, я понял, что не хочу быть адвокатом.
Мяч со свистом пронесся мимо отца.
– Что? – воскликнул Лео. – Повтори, что ты сказал?
Фред с Терезой поменялись местами, и Фред достал из кармана следующий мяч. Подбросил его вверх, поймал и взглянул на отца.
– Я не хочу быть адвокатом.
– То есть ты окончил юридический колледж в Гарварде – и внезапно понял, что не хочешь быть юристом? То есть у нас такая внезапная прихоть. А можно было раньше сообщить, чтоб не пришлось выбрасывать на ветер девяноста тысяч долларов?
– Деньги – дело наживное, – сказал Фред. – Жизнь – вот что поставлено на карту.
