раскрываемые крылья – штампованные. Донышко двигателя – одна из самых сложных частей из-за кольцевого канала, но может изготавливаться вальцовкой. Чисто механических работ не слишком много, и они вполне по силам нашей промышленности. Но сборка – это уже на арсеналах, этот вопрос еще не проработан, товарищ Сталин. И не решен вопрос с производством кристаллов для взрывателя. Это не наш профиль. Свободных мощностей и у нас, и там недостаточно.
– Их будет еще меньше, если мы протянем с противотанковым оружием для пехоты. У вас неделя, чтобы согласовать вопросы по сборке боеприпаса. – Сталин повернулся ко мне.
– Что касается вас, майор, объединяйтесь с товарищем Горемыкиным, и дожимайте начало выпуска ПГ-70. Как только найдете место, приступайте к изготовлению других типов гранат. Вопросы есть? Вопросов нет. За работу, товарищи.
Командировочное мне было выписано на Щуровский полигон, там же меня и поставили на довольствие, а работать пришлось в Холмах, там находился арсенал, это примерно в тридцати километрах от полигона, причем, местные товарищи, для которых лишняя головная боль в виде новой продукции была действительно лишней, ибо требовалось обучить персонал необходимым приемам, создать и изготовить приспособления, и работать с ленточным порохом, который редко применяется в других системах, он довольно ломкий, не слишком внимательно отнеслись к моим нуждам. Поэтому питание было трехразовым: понедельник, среда и пятница. А точнее, суббота, воскресенье и понедельник. В остальные дни, по большей части, я не попадал столовую при полигоне. Брал что-то с собой, сухим пайком, автомашиной меня не снабдили. Коломенский машиностроительный завод получил задание на производство самих гранатометов. Там больших проблем не возникало, только с пристрелкой, их приходилось возить на полигон, так как на заводе тира не было, но его строят. А вот с арсеналом проблемы возникали постоянно, до приезда сюда одного из заместителей Яковлева, после этого вопрос вроде решился, подключилось еще несколько таких же «предприятий». Пишу в кавычках, потому, что это были воинские части, хотя до войны большинство рабочих были вольнонаемными.
Через две недели была собрана первая партия «изделий» в количестве 1000 штук и 20 000 выстрелов, встал вопрос о проведении войсковых испытаний, и я направил всё это добро в родную дивизию. Дивизия заканчивала переформирование, но как танковая дивизия.
Глава 5. На смоленском направлении, первый звоночек
16-го августа немцы переформировались и перешли в наступление, ослабив давление на двух направлениях, сняв танки группы «Норд» и часть танков группы «Зюд». Ударами от Шклова и Невеля они смяли сопротивление 4-й, 19-й и 22-й армий, окружив части 20-й армии под Оршей и в нескольких местах форсировали Днепр. Витебск был взят ударом вдоль левого берега реки Двины, которую форсировали в Сураже и Рубе. «Мой» противотанковый рубеж оказался в окружении. Немцы соединились у поселка Кóзлы. Площадь окружения составляла 17 с половиной тысяч квадратных километров. Генерал-лейтенант Курочкин получил несколько противоречивых приказов из различных источников, но и без ценных указаний было понятно, что Борисовский выступ стал абсолютно не нужен Верховному командованию. Там на востоке немцы вырвались на оперативный простор, и практически беспрепятственно наступали на Смоленск, невзирая на остатки советских войск в громадном котле. Мой «опытный участок ПТО» так и остался «опытным», так как прямого участия в боях, так и, не принял. Успех «свалили» на действия групп «наглого минирования», но спецов по нему просто на просто не было. А те, кто получил этот опыт, оказались в окружении. Укрепрайон достаточно долго держал оборону на правом берегу, приказа на отход они не получили. Скорее всего, их просто «забыли». 14-я танковая дивизия, сосед слева, 18-го августа тихо отошла к Орше, а капитан Ермаков не сумел получить такой приказ из штаба 18-й танковой. Вместе с ними на правом берегу находились четыре батальона железнодорожных войск НКВД, которые подорвали все мосты через Двину и еще две недели удерживали правобережную часть города. Когда закончились снаряды к зенитным орудиям, стало понятно, что дальнейшая оборона города стала невозможной. Собрав весь гарнизон, ночью 31-го августа они прорвались у Тирасполя и ушли в Шестеновские леса. Затем пересекли железную дорогу неподалеку от Баравлян и начали отход на восток.
Я встретился с генералом Крейзером вечером 16-го августа в Первом городке. Мы с ним получили звания героев в один день, тем не менее, звезду Героя он получил на несколько минут раньше меня, по старшинству, став первым «стрелком», получившим это звание в ходе войны. А я стал первым «артиллеристом», шестеро, следующих за мной, были тоже противотанкистами. К моему сожалению в составе дивизии отсутствовал 123-й ИПТДн. Дивизион в полном составе был передан в 61-й стрелковый корпус при отводе дивизии на переформирование. Здесь только три человека из первоначального состава дивизиона: комдив Ногинов, наводчик Коля Дмитриев из третьей батареи и я. Но, все на новых должностях. 17-й ИПТДн в боях участия еще не принимал. Да и я более не числюсь в составе дивизии. Я доложился о причинах приезда, и предоставил командиру всю документацию о проведении испытаний.
– Вот только этого нам и не хватало! – резюмировал Яков Григорьевич. – Ты в курсе, что получен приказ выдвигаться в Смоленск?
– Какая разница, товарищ генерал, где проводить испытания.
– Так они ж, наверняка, в секретных числятся, твои гранатометы. А задачку нам поставили: обеспечить коридор для отвода войск 20-й армии. А это – 100-процентное окружение. Все твои штучки достанутся противнику. Это ты понимаешь?
– Конечно, товарищ генерал. И тем не менее, я иду с вами, думаю, что пригожусь, вместе со своими «штучками». Отвечаю за испытания я, и за их «секретность», тоже.
– Сколько у тебя вагонов?
– Пять.
– Черт с тобой, Петрович. Иди к начштаба, пусть тебя включает в эшелон со 175-м полком. На полк твоих «игрушек» хватит?
– Хватит, по одному на отделение.
– Вагоны где? – спросил начштаба, к которому я зашел через минуту.
– В Селятино, у складов.
– 751-П воинский, держи, через три часа отправка. Предписание?
– Вот.
– Новиков! – по телефону прокричал начштаба, – Тут к тебе наш старый знакомец направлен, заберешь его и его пять вагонов в Селятино, дальнейшую задачу поставит Голованов. Помнишь такого?
– Помню-помню.
Мы встретились с подполковником через полчаса, он приехал на маневровом паровозике, к которому прицепили вагончики, и мы покатились в сторону Москвы. Через час я присоединился к командирам 175-го полка и провел первое занятие по использованию гранатометов. Все 400 километров до Смоленска я переходил из вагона в вагон, и говорил одно и тоже, раздавал брошюры, объяснял бойцам и командирам устройство и взаимодействие в бою с этими «игрушками». На станции Колодня мы провели первые и последние учения с боевой стрельбой в составе полка, и там нас разделили. Два батальона составили пехотное прикрытие 12-го танкового полка, а два других придали 115-му. Пехоты для охранения танков в бою явно не хватало. Использовать нас как единое целое командование не захотело. 115-й полк перешел на левый берег Днепра, а 12-й остался на правом. Быстро, буквально на бегу, решили с Крейзером вопрос о 115-м полку: он займет оборону у местечка (города) Красный, в месте, где большие овраги преграждают путь к Смоленску, и туда же подходит рокадная дорога от паромной переправы в городе Гусино, на которую нацелился 46-й мехкорпус немцев. 12-й полк занял оборону у Коробаново, там, где добывали торф для электростанций Смоленска. Между ними 35 километров и река Днепр, с единственной паромной переправой. Оказать друг другу помощь полки не могли. Это, конечно, не по уставу, но где ж его взять, тот самый устав, да еще в такой глуши.
В лесах у Красного нами была обнаружена «группа Городовикова», примерно двухдивизионного состава, которая выдвигалась в том же направлении конным и пешим порядком. Договорились, что они займут оборону по реке Лосвинка, составив наш второй эшелон. Остальные части 13-й армии окружены под Чаусами.
Распределять гранатометы по-отделенно было бессмысленно, мы просто не успевали обучить всех. Да и их количество было большим, чем опытных и обстрелянных красноармейцев. 175-й полк понес серьезные потери во время Лепельской операции и при обороне Борисова. Примерно половина теперешнего личного состава была «свежей». К тому же, автоматических винтовок осталось не так много, более трети личного состава имели на вооружении карабины Мосина. Хорошо еще, что со складов в Алабино удалось «извлечь» старинные пулеметы «Льюис» под русский патрон, в количестве 300 штук, снятые с вооружения и находившиеся на складском хранении. Сформировали 150 «троек»: гранатометчик, 2-й номер с АВС и пулеметчик с «Льюисом». Добавили немного саперов, да и старослужащие умели обращаться с минами и подрывными машинками. Вместе со сводной группой мы выскочили на шоссе и двинулись в сторону Дубровны, которая, по нашим сведениям,
