Светлаков пробормотал какое-то оскорбление на цыганском.
— Одно, — он вздрогнул, когда я похлопал его плечу, затем сжал крепко. До напряженных мышц и тихого вздоха Баро. — Не забывайте свое место, командир.
Пятиугольное здание тюрьмы давило мощью, пусть и состояло всего из двух этажей. Со временем я привык к нему. Больше трех лет я не вглядывался в окна, не разыскивал знакомые силуэты сквозь кованые решетки и не вспоминал бывших товарищей.
Судьба у всех одна: расстреляны, умерли в камерах или от пыток. Предательство родины не прощали даже воякам со стажем.
По традиции будущих заключенных сюда приводили поодиночке, затем уводили либо на свободу, что случалось редко, либо на расстрел. Во внутреннем дворе располагалась баня для заключенных, а сквозь затертое и грязное стекло просматривались душевые. Прогулки длились до получаса, обычно в сопровождении жандармов. Причем количество строго регламентировалось: подследственным — каждый день, каторжным — через день или два.
Сейчас на улице стояла тишина, как будто не вечер, а ночь беспросветная. Охранники у входа поздоровались со мной. Каждый из них с уважением склонил голову и не посмел поднять, пока я не добрался до приемной, где меня ждал заведующий.
Судя по бегающим глазкам, он рассчитывал, что я по дороге потеряюсь в сугробе.
— Ваше превосходительство, — лоб Ивана Романовича Комарова едва не пробил бетонный пол.
Его сослуживцы стояли в стороне, досматривать меня не спешили. Только один молодчик, совсем зеленый и необученный, неуверенно покосился на товарищей. Он выступил вперед, кашлянул, отчего у Комарова чуть не случился инфаркт. Иван Романович пошел пятнами и засипел, когда самоуверенный мальчишка негромко пропищал:
— Можно ваши документы?
Боже мой, неужели кто-то в этой богадельне знал наизусть порядок приема?
— Рябов! — вместе с воздухом выдавил Иван Романович и замахнулся на съежившегося парня. — Кому вопросы задаешь, дурень!
На мгновение вспыхнули и погасли желтые огоньки в огромных глазах.
Перевертыш, надо же. Давно не встречал их в рядах служивых в столице, все больше расползлась эта нечисть по сельским местностям. Там им жилось вольготнее: воздух чище, леса и луга. А главное — меньше внимания и постоянных проверок. Сколько бы ни врали о равноправии, по-прежнему нелюдей не ставили в один ряд с теми же магами или обычными военными.
— Простите, ваше превосходительство, — упрямо пробормотал Рябов негромко, затем поклонился. Фуражка съехала ему на глаза, и показался русый затылок. — Правила требуют. Вдруг под вашей личиной Призванный?
— Какие правила?! — взревел Иван Романович, алые пятна постепенно сползли на короткую толстую шею. — Ты что несешь, идиот?!
Баро тихо потоптался за моей спиной, потом негромко кашлянул в кулак, явно пряча смех.
— Стражник, — Рябов вздрогнул, а Комаров заткнулся, стоило мне подать голос, — амулеты на воротах и браслеты на ваших запястьях фиксируют каждого пришедшего.
Рябов побелел, заблеял какие-то извинения. Позади меня Светлаков в очередной раз подавился воздухом.
— Но проверка нужна, да, — со скучающим видом продолжил я, пока остальные пристыженно молчали. — Вдруг я несу одному из заключенных оружие? Или телефон для связи?
Иван Романович схватился за сердце, остальные разбрелись по стеночкам. Кто-то шмыгнул в раздевалку под предлогом перепроверить списки сданных вещей, распределить одежду, переставить ящики.
Меня вся суета только позабавила, но я позволил дрожащему Рябову осторожно прощупать меня, вывалил на стол смартфон и ключи от машины. Следом лег пистолет в кобуре, документы, портмоне и почти пустая пачка сигарет. Снял пальто и расстегнул мундир, пока Иван Романович фиксировал наши данные в журнал и медленно перепечатывал в компьютер.
— В-вам звонят, ваше превосходительство, — заикаясь, пискнул Рябов и вернул мне личные вещи.
Действительно, на экране смартфона в девятый раз высветилось имя княгини. Покосившись на Баро, я поймал насмешливый взгляд: чуточку лукавый, но довольный. Маленькая месть за мое хамство на улице. Он знал, что дальше игнорировать Ольгу чревато — слишком сильное влияние она имела на цесаревича.
— Слушаю, княгиня, — я ткнул пальцем в стопку дел, которые Светлаков сунул Ивану Романовичу для записи.
— Не трогай Оксану. Я скоро приеду.
Приподняв брови, я зажал смартфон между ухом и плечом, после чего поставил закорючку в указанной колонке напротив фамилий тех, кого собирался допрашивать.
— Куда приедете? Будьте добры, уточните, — лаконично протянул я, не слишком вслушиваясь в болтовню подстилки Алекса.
Храни боже мои нервы, почему бабы суют нос, куда их не просят?
— В Петропавловку, — холодно откликнулась Ольга сквозь шум в динамике. — Алексей мне разрешил.
— А казну он вам, простите, не отписал?
Теперь смешки послышались по всему помещению. Замаскированные, разумеется.
— При следующей встрече попрошу ключи, — съязвила Ольга. — Может, денег вам займу, Владислав Владимирович. Купите себе приличную одежду, а на сдачу немного воспитания.
Я потер переносицу и устало вздохнул. Голова раскалывалась, тошнота не проходила — хотелось поскорее закончить неприятную беседу, чтобы приступить к своим обязанностям. Без назойливого участия посторонних.
Пусть бы Ольга в постели командовала штанами брата, а не мной. Я не собачка на поводке, чтобы исполнять приказы каждой обнаглевшей девки.
— Время, княгиня, — резко прервал я поток взаимных оскорблений. — Мне нужно идти.
— Алексей разрешил мне навестить Оксану, — упрямо повторила Ольга.
— Какую Оксану?
Ладно, я немного издевался.
— Горничную, — она цедила сквозь зубы. — Задержанную. Сегодня. Вряд ли вы часто арестовываете девушек во дворце после нападения.
— Разрешение? — со скукой протянул я и прошел в длинный коридор, ведущий прямо к лестнице до камер. Повсюду загорались огоньки проверяющих амулетов, от действия которых перегревался мой браслет.
— Я же сказала!
— Нет, — сладко мурлыкнул я, наслаждаясь пыхтением на той стороне. — Письменное. Заверенное лично его императорским высочеством и с печатью канцелярии. Бланки есть у Корфа, потом предъявите начальнику Петропавловской крепости, получите допуск…
Как и ожидалось, Ольга сбросила звонок.
— Все в порядке? — вскинул брови Баро, когда мы подошли к бронированной двери. Охранник поднес карточку доступа к электронному замку, затем то же самое повторил с магическим.
— Мне скоро прилетит выговор. Радуйся, — я цокнул языком.
Пискнул датчик, послышался щелчок механизма в замке.
— Понял, — кивнул Баро и отсалютовал пальцами. — Только не зли его императорское высочество.
Словно в подтверждение его слов, на смартфон пришло сообщение от Алексея: «Ольга приедет, пропусти. Будь предельно вежлив, Влад».
— Женщины, — подмигнул Светлаков, заглянув мне за плечо. — Сплошные проблемы с ними, да?
— Вот поэтому место бабы в постели, а не на твоей шее, — мрачно изрек я и поспешил следом за охранником в коридор, откуда неприятно пахнуло сыростью.
Глава 10. Алексей
На лицах гвардейцев отца застыла маска равнодушия: они стояли по стойке «смирно» и молчали. Во взгляде каждого читалась собачья преданность роду Романовых, точнее, императору Российской империи. На меня же молодые и не очень военные смотрели с легким оттенком недоумения, где-то даже брезгливости. Однако мужчины и женщины, обряженные в красивые мундиры, сейчас молчали. Очень показательно.
Мол, неправильный у вас, государь-батюшка, сын. Посты не соблюдал, жениться по велению долга не желал. И корона мне подходила как собаке пятая нога.
Только вслух боялись ляпнуть нечто подобное, поскольку самостоятельно подписывать себе приговор никто не жаждал.
— Ваше императорское высочество, — из тягот мыслей о хрупкости бытия меня вывел грубый голос Рахмата Соловьева. — Прошу, следуйте за нами.
