— Это шантаж, — пробормотал он.
— Это деловое предложение, — сказал Соломин. — Кроме того, мы предлагаем вам разместить на ваши Николаевские заводы заказ на строительство атомного авианосца и двух крейсеров. Нам будут нужны ваши ракеты для запуска спутников связи. Предлагаем восстановить взаимное изготовление транспортных самолетов. Так что думайте. Через два часа мы встретимся снова.
Два часа дело не решили. Лишь через сутки протокол о передаче Крыма в долгосрочную аренду России был подписан.
— Ладно, черт с ними, пусть помучаются, — сказал Шевченко после протокольного банкета своему премьер-министру. — Все равно последнее время с этим Крымом больше хлопот, чем доходов.
Это были не пустые слова. Бывший всесоюзный курорт, родина лучших марочных вин, в последнее время прозябал в нищете, что стало закономерным итогом всей политики украинского руководства последних лет. Глупыми таможенными сборами был подорван основной источник доходов — туризм, а самой большой проблемой в последние годы стали татары. Исламисты все больше и больше разыгрывали в свою пользу странную игру с переселением некогда изгнанных с полуострова "отцом народов" местных татар.
Спустя месяц после подписания протокола в Симферополь прибыл губернатор новой провинции генерал Иван Бахметьев. Его назначение вызвало у многих удивление. Бахметьев прославился в Чечне. Жесткий до жестокости, он прошел все чеченские войны и долгое время был комендантом Ичкерии. Вместе с собой он привез батальон войск быстрого реагирования. Ознакомление с ситуацией произошло буквально с колес. Прощальный разговор с бывшим главой Крыма Семашко с одновременной дегустацией массандровских вин был прерван появлением адъютанта генерала:
— Товарищ генерал, волнения в Семеновке.
— Это где? — спросил Бахметьев.
— Не так далеко, километров сорок отсюда, на берегу моря, — пояснил сдавший дела губернатор.
— Машину мне, и поднимай первую роту.
Уже в мчащейся по ночным улицам «Волге» Семашко поведал о причинах волнений:
— Раньше это было чисто славянское село, ну там и греки жили, и армяне, все как полагается. Но когда разрешили вернуться в Крым татарам, они начали активно селиться в Семеновке, и уже составили половину всех живущих, а затем стали медленно выживать из села всех остальных. Было много убийств, потом начались вот эти откровенные погромы. Сжигают христианские семьи прямо в домах.
— И как же вы это терпите?
— А что делать? — Семашко развел руками. — У меня не было таких полномочий, как у вас.
Зарево пожара они увидели издалека, еще на пригорке. Бахметьев приказал водителю ехать к нему, и «Волга» стремительно рванулась вниз. Семашко оглянулся, за ними поспевал только «уазик» с личной охраной, бронетранспортеры с десантниками отстали. Бывший губернатор Крыма невольно поежился.
Пожар полыхал на центральной площади поселка, горел большой жилой дом, рядом колыхалась толпа людей. Увидев машину, она с ревом качнулась вперед, посыпались удары рук по стеклу и капоту, и только когда высыпавшие из «уазика» десантники дали дружную очередь в воздух из пяти автоматов, толпа откатилась назад. Солдаты с помощью прикладов и тумаков начали все дальше отодвигать возбужденных людей, и лишь тогда Бахметьев, подчеркнуто не торопясь, вышел из машины и двинулся к пожарищу.
Лицо его неприятно опалило жаром, в воздухе остро пахло гарью, паленой шерстью, с треском, похожим на выстрелы, лопался от жара шифер. Откуда-то со стороны к нему кинулась простоволосая, бьющаяся в истерике старуха:
— Ой, сыночек, всех, всех сожгли! И сына, и дочку, и двоих внучат!..
— За что?
— Не знаю!
Бахметьев повернулся к толпе. По случаю церемонии передачи власти он был одет в штатский костюм, лицо его находилось в тени, зато он хорошо видел освещенные заревом, возбужденные лица погромщиков. Там были женщины, бородатые старики, совсем детские лица. Но как-то сразу ему бросились в глаза несколько мужчин, стоящих в первых рядах. Молодые, все с аккуратно подстрижеными усиками под Джохара Дудаева, они не бесновались, а наоборот, были предельно спокойны и даже веселы. От их фигур веяло силой и уверенностью в себе. В пяти шагах от толпы Бахметьева догнал адъютант.
— Товарищ генерал, десант на подходе.
— Два взвода пусть оцепят деревню, чтобы мышь не проскользнула. Взвод сюда, и подтянуть к рассвету весь батальон.
Отдав приказания, генерал упругим шагом подошел к толпе.
— Какие претензии?
В ответ полыхнул возмущенный рев голосов, толпа раздвинулась и Бахметьев увидел завернутое в простыню человеческое тело. Один из тех, кто был поближе, торопливо откинул простыню, и генерал увидел красивое юношеское лицо.
— Пьяный Иван задавил Ахмеда!
— Да, ехал на тракторе и задавил!
— Он отстреливался!
— Да, и ранил двоих!
Говорили в основном двое стариков, остальные возбужденно продолжали кричать что-то на жуткой смеси русско-украинских слов и родного татарского. Кто-то крикнул:
— Эй, Семашко, пусть твои русские убираются из нашей деревни!
Генерал молчал, потом достал из кармана портсигар, чиркнул зажигалкой. Когда свет ее высветил лицо приезжего чиновника, толпа невольно притихла. Перед ними предстал вовсе не добродушный и всегда растерянный добряк Семашко. Это квадратное лицо с навеки застывшим выражением упрямства и воли, эти глаза с вечным прищуром целящегося человека, жестокую линию рта с рваным шрамом в самом уголке губ они не раз и не два видели в репортажах с полей боев в Чечне и Средней Азии. Подбежавший адъютант доложил губернатору:
— Все готово.
И тотчас на площади появились три десятка рослых парней в камуфляже, с автоматами на изготовку. Командир взвода, вскинув к виску руку, встал навытяжку рядом с Бахметьевым, но тот не дал ему ничего сказать, только ткнул пальцем в толпу:
— Вот этих пятерых взять, остальных разогнать по домам.
Когда десантники начали выдергивать из людской массы зачинщиков, толпа качнулась их защищать, но пара длинных очередей поверх голов и пяток брошенных в самый центр свето-шумовых гранат заставили всех обратиться в бегство. Вскоре на площади осталось лишь тело мертвого пацана, несколько головных платков да с десяток пар самой разнообразной обуви. Бахметьев повернулся к командиру роты.
— Чтобы ни одна сволочь не покинула село. Хорошо допроси этих пятерых, запиши адреса, кто они, откуда присланы. Да, и… прибери этого, — он мотнул головой в сторону трупа. — А то нехорошо, будет парень всю ночь лежать тут один. А мы пока закончим с моим украинским коллегой.
